6
Фрикам здесь не место

На следующее утро Ханна, как обычно, шагала по дорожке от парковки к школе. У главного входа уже дежурили фургоны телевизионщиков с «Канала 6», «Канала 8» и Си-Эн-Эн. Репортеры таились за кустами – в засаде, как львы на охоте. Пригладив темно-рыжие волосы, Ханна приготовилась к шквалу вопросов.

Один из репортеров внимательно посмотрел на нее, а потом повернулся к своим коллегам.

– Отбой! – крикнул он. – Это всего лишь одна из тех милых обманщиц.

Ханна поморщилась. Всего лишь одна из милых обманщиц? Что это значит, черт возьми? Разве они не хотят узнать, что думает Ханна о тайной близняшке Эли? Или их не интересует ее мнение о попытках Билли доказать свою невиновность? И, в конце концов, как насчет того, чтобы принести ей глубочайшие извинения за всю ту грязь, что на нее вылили?

Она вздернула нос. Плевать. Охота была светиться на телевидении. Тем более что камера добавляет килограммов пять.

Коренастый парень со штанговым микрофоном что-то передал по рации. Корреспондентка захлопнула крышку своего сотового телефона.

– Кортни ДиЛаурентис на дальней парковке!

Репортеры и операторы ринулись на задний двор школы.

Ханна содрогнулась. Кортни. Это до сих пор казалось сном. После того как Ханна покинула кухню ДиЛаурентисов, она ждала, что вот-вот из ниоткуда выскочат люди с камерами и объявят, что все это – безумный розыгрыш.

Почему Эли не рассказала им о сестре? Ведь столько было возможностей – ночные девичники, записки на переменках, поездки в горы Поконо и Ньюпорт. А сколько раз они устраивали игры «Я никогда не…» и «Правда или желание», но Эли так и не выдала свой главный секрет. Почему Ханна ничего не заподозрила, когда Эли предложила притвориться, будто они – пятеро близнецов, разлученных при рождении? Или когда увидела портрет Эли – Кортни — на стене потайной комнаты в психушке. Может, Эли намекала на что-то, когда, глядя на Ханну, вздыхала: «Везет тебе, ты – единственный ребенок в семье»?

Протиснувшись сквозь толпу блеклых зануд, просматривающих повтор сериала «Хор»^[4] на айфоне, Ханна распахнула дверь и решительно переступила порог школы. Вестибюль выглядел как визитная карточка фабрики Hallmark. Стены были украшены белыми бумажными купидонами, гирляндами из красных сердечек, бантами из золотистой фольги. У дверей актового зала высились гигантские скульптуры в форме сердец, которые школа выставляла каждый год. «НАЙДИ СВОЮ ЛЮБОВЬ», – призывала каллиграфическая надпись в стиле свадебного приглашения на одном сердце. «НА БАЛУ В ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА», – вторило ей другое сердце. «В ЭТУ СУББОТУ», – подсказывало третье сердце со следами зубов – видимо, грызуна, пробравшегося в кладовку, где хранились сердца в течение года. Из большой плетеной корзины торчали розовые флаеры с подробной информацией о предстоящих танцах, включая обязательные требования к дресс-коду. В День святого Валентина всем – даже мальчикам – надлежало быть в красном, розовом или белом. В свете недавней трагедии средства от продажи билетов перечислялись в созданный фонд памяти Дженны Кавано, который собирался спонсировать обучение собак-поводырей. Любопытно, что от мемориала Дженны, установленного в вестибюле еще вчера, не осталось и следа. То ли администрация школы получила слишком много жалоб от тех, кто считал его депрессивным и не способствующим атмосфере праздника, то ли с появлением Кортни смерть Дженны отошла на второй план.

Из кафе Steam доносились звуки смеха. Ханна обернулась и увидела за одним из столиков Наоми, Райли и Кейт с кружками ароматного травяного чая и теплыми булочками с клюквой и отрубями. С ними сидела и четвертая девушка – с личиком в форме сердца и огромными голубыми глазами.

Зашипело устройство для взбивания молока в кофемашине, и Ханна вздрогнула. У нее возникло такое чувство, будто она вернулась в шестой класс, когда Наоми, Райли и Эли были неразлучны. Но, конечно, не Эли сидела сейчас с Наоми и Райли как лучшая подруга на все времена. Это была Кортни.

Ханна подошла к их столику, но лишь только она собралась сесть на единственный свободный стул, Наоми закинула на него необъятную сумку от Hermes. Зеленая сумочка Райли от Kate Spade занимала соседний стул, и Кейт до кучи водрузила на нее сумку-хобо от Foley + Corinna. Гора из сумок напоминала шаткую конструкцию башни в игре «Дженга»^[5]. Кортни растерянно прижимала к груди сумку-тоут клюквенного цвета.

– Извини, Псих, – ледяным тоном произнесла Наоми. – Это место занято.

– Я не Псих. – Ханна сузила глаза. Кортни заерзала на стуле, и Ханна задалась вопросом, не покоробило ли ее слово псих. Ведь она тоже побывала в психушке.

– Если ты не псих, – поддразнила Кейт, – тогда почему я слышала, как ты кричала во сне прошлой ночью?

Девушки захихикали. Ханна больно закусила щеку. Если бы только она могла каким-то образом записать этот разговор на телефон и показать отцу. Впрочем, не все ли ему равно? После пресс-конференции она напрасно ждала, что он постучится к ней в комнату, чтобы обсудить, как все прошло. Раньше это было в порядке вещей – они подолгу беседовали, когда Ханна не прошла в группу чирлидеров в средней школе, когда переживала, что не нравится Шону Эккарду, когда родители Ханны решили развестись. Но вчера отец так и не постучался. Мистер Марин провел весь вечер в офисе, по-видимому, не подозревая о том, что Ханна страдает.

– Почему бы тебе не присоединиться к Засере? – съязвила Райли. Девушки захихикали. – Он тебя ждет! – Она показала рукой куда-то вдаль.

Ханна проследила взглядом за костлявым, крючковатым, как у ведьмы, пальцем Райли. Майк сидел в одиночестве за столиком рядом с туалетом, прихлебывая кофе из высокого бумажного стаканчика и уставившись в листок бумаги. Он выглядел как единственный щенок в приюте, не нашедший своего хозяина. У Ханны защемило сердце. Вчера ночью он прислал ей кучу эсэмэсок; она хотела ответить, но так и не собралась. Просто не знала, что сказать. И неважно, что исподнее на фотографии чужое: все поверили в то, что оно принадлежит Майку, так же как единодушно сочли ее психом. А прозвища в роузвудской школе приклеивались намертво. В седьмом классе Эли окрестила Питера Грейсона «Картошкой», потому что фигурой он напоминал Мистера Картофельная голова^[6], и до сих пор его только так и называли.

Майк поднял взгляд и заметил ее. Его лицо просияло, и он помахал розовым флаером, зазывающим на «ТАНЦЫ В ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА».

Ханна хотела подойти к нему, но вовремя спохватилась. Если она сядет за его столик – и, хуже того, согласится пойти с ним на танцы, – от клейма «Психа» ей уже вовек не отмыться. Пребывание в клинике вместо недоразумения обернется катастрофой и поставит крест на ее карьере в старшей школе. Прощайте, крутые домашние вечеринки и оргкомитет выпускного бала – единственный комитет в роузвудской школе, за членство в котором она готова бороться. В весенние каникулы ей уже не видать поездки с достойной компанией на Ямайку или Санта-Лусию, а в июне для нее не найдется места в пляжном домике в Майами. Саша из бутика Otter перестанет откладывать для нее новые шмотки, Ури не сможет втиснуть ее в свое расписание, когда срочно понадобится мелирование или укладка, и всего за одну ночь она снова превратится в придурковатого лузера. Тут же прибавятся лишние килограммы, доктор Хьюстон вернет ей брекеты, а эффект от операции «Лейсик» на глаза неожиданно сойдет на нет, и придется опять нацепить очки в стиле Гарри Поттера, которые она носила в пятом классе.

Нет, этому не бывать. С тех пор как Эли выдернула ее из небытия, Ханна поклялась никогда, больше никогда не становиться лузером.

Ханна сделала глубокий вдох.

– Извини, Засеря, – услышала она насмешливый и писклявый голос, ничуть не похожий на ее собственный. – Я не могу приближаться к тебе. Микробы и все такое. – Она ухмыльнулась.

У Майка отвисла челюсть. Его лицо побледнело, как если бы он увидел призрака – возможно, Призрака Стервозного Прошлого. Ханна обернулась и посмотрела на Наоми, Кейт, Райли и Кортни. «Видите?» – хотелось ей крикнуть. Она способна на жертвы. Она заслуживает того, чтобы быть в их компании.

Наоми встала из-за стола и стряхнула с рук крошки от булочки.

– Извини, Хан, может, тебя и не заразил Засеря, но все равно ты – фрик. – Она поправила узел шелкового шарфа от Love Quotes и дала знак остальным девушкам. Первой поднялась Райли, следом за ней Кейт.

Кортни замешкалась, не отрывая голубых глаз от Ханны.

– Тебе очень идет эта прическа, – произнесла она наконец.

Ханна смущенно тронула волосы. Она вовсе не старалась с укладкой – просто выпрямила волосы феном и нанесла каплю сыворотки Bumble & Bumble. Ей вдруг вспомнился нарисованный Айрис портрет на стене чердака и глаза Кортни – огромные и пугающие. Дрожь пробежала у нее по спине.

– Э-э, спасибо, – осторожно пробормотала она.

Кортни задержала на ней взгляд, и на ее губах появилась странная улыбка.

– Пожалуйста, – сказала она. Потом перекинула сумочку через плечо и последовала за подругами.

7
Ноэль Кан, образчик гостеприимства

Несколькими часами позже, на третьем уроке, Ария поплелась в аудиторию для выполнения домашних заданий. Обычно здесь проходили классы здоровья, поэтому стены комнаты были увешаны плакатами с описанием различных симптомов ЗППП^[7], ужасов наркомании и страшных для кожи последствий курения. Тяжелый желтый шар из воска имитировал жировой ком в теле, а длинный постер иллюстрировал стадии развития плода в утробе матери. Мередит, псевдомачеха Арии, находилась на двадцать пятой неделе беременности, и, согласно представленной диаграмме, ее плод уже достиг размера брюквы. Смех, да и только!

Ария сделала долгий глоток кофе из термокружки. Она по-прежнему заказывала кофейные зерна в маленькой кофейне по соседству с домом, где они жили в Рейкьявике. Одна только доставка стоила кучу денег, но после исландского кофе то, что подавали в Starbucks, казалось пойлом. Ария села за свободную парту, а тем временем народу в классе прибывало. Рядом с ней что-то грохнуло, и она вскинула голову.

– Привет. – Ноэль уселся за соседнюю парту через проход. Ария удивилась, увидев его, хотя Ноэль учился в одном с Арией классе, время, отведенное на самостоятельные занятия, он обычно проводил в школьном тренажерном зале. – Как дела? – спросил он, широко распахнув глаза.

Ария невозмутимо пожала плечами, сделав еще один душевный глоток кофе. Кажется, она догадывалась, о чем хотел поговорить Ноэль. Сегодня все хотели говорить с ней только об одном.

– Ты уже общалась с этой… ну, как ее… Кортни? – Его губы дернулись, когда он произнес имя.

Ария погрызла ноготь большого пальца.

– Да, немного поболтали. Но, надеюсь, больше не придется.

Ноэль озадаченно посмотрел на нее.

– Что? – рявкнула Ария.

– Да просто… – Ноэль замолчал, поигрывая брелоком в форме бутылки водки «Абсолют», пристегнутым к рюкзаку. – Я подумал, ты захочешь познакомиться с ней поближе, учитывая, что она сестра Эли и все такое.

Ария отвернулась, уставившись на ярко раскрашенную пищевую пирамиду. Ее отец, Байрон, сказал то же самое вчера за ужином – что общение с сестрой-близнецом может пойти на пользу и Ария быстрее оправится от смерти Эли. Ария почти не сомневалась в том, что и мама придерживается такого мнения, хотя в последние дни она старательно избегала разговоров с Эллой. Каждый раз, когда Ария звонила домой, она рисковала нарваться на похотливого ухажера матери, Ксавье.

Вся эта история с Кортни донельзя бесила Арию: Кортни на трибуне, приветственно машет толпе. ДиЛаурентисы скрывают дочь в течение многих лет, так что ни одна живая душа не знает о ее существовании. Пресса исходит слюной, жадно ловит каждое их слово. В разгар этого цирка Ария взглянула на Джейсона ДиЛаурентиса. Он кивал в такт всему, что говорила мать, но глаза у него были стеклянными, словно ему промыли мозги. Если у Арии и оставалось хоть что-то от пылкой влюбленности в Джейсона, все исчезло в тот миг. Он и его семья оказались еще более мутными, чем она себе представляла.

Ария наугад открыла учебник по биологии и сделала вид, будто читает параграф про фотосинтез. Ноэль выжидающе смотрел на нее.

– Мне не по себе, когда я нахожусь рядом с ней, – наконец ответила она, не поднимая глаз. – Это рождает много воспоминаний об исчезновении и смерти Эли.

Ноэль подался вперед, отчего заскрипела старая деревянная парта.

– Но Кортни тоже прошла через это. Может, вам будет легче справиться с этим вместе. Я знаю, ты против групповой терапии, но разговор с ней мог бы принести тебе облегчение.

Ария ущипнула себя за переносицу. Если на то пошло, групповая терапия нужна ей для того, чтобы справиться с появлением Кортни.

В передней части класса послышалась какая-то возня. Вокруг зашептались. Когда миссис Айвз, куратор самостоятельных занятий, отошла от двери, у Арии замерло сердце. На пороге стояла Кортни собственной персоной.

Миссис Айвз указала Кортни на единственную свободную парту, которая – разумеется, – оказалась по соседству с Арией. Все уставились на Кортни, когда она двинулась по проходу, покачивая бедрами, и ее длинные светлые волосы слегка трепыхались. Фи Темплтон даже успела сфотографировать Кортни на «блэкберри».

– Она выглядит, как Эли, – прошипела Имоджен Смит.

Кортни заметила Арию и просияла.

– Привет! Приятно увидеть дружелюбное лицо.

– П-привет, – запнувшись, пробормотала Ария. Она подозревала, что выражение ее лица сейчас уж точно не тянет на дружелюбное.

Кортни скользнула за парту, повесила блестящую красновато-розовую сумку-тоут на спинку стула и достала из переднего кармашка тетрадь на пружинках и фиолетовую авторучку. «Кортни ДиЛаурентис», – было выведено надутыми буквами на обложке тетради. Даже почерк у нее был такой же, как у Эли.

Комок желчи подступил к горлу Арии. Это уже слишком. Эли мертва.

Ноэль обернулся и одарил Кортни улыбкой до ушей.

– Я – Ноэль. – Он протянул руку, и Кортни ее пожала. – Ты первый день в школе? – добавил он, как будто и не знал.

– Угу. – Кортни сделала вид, будто отирает пот со лба. – Безумное местечко. Я никогда не ходила в школу, где классы расположены в коровниках!

«Это потому, что ты никогда не ходила в настоящую школу», – подумала Ария, тыча механическим карандашом в небольшую выемку на поверхности парты.

Ноэль с энтузиазмом закивал, и его лицо заискрилось, как игровой автомат «Вегас».

– Да, здесь когда-то была ферма. По крайней мере, скот отогнали!

Кортни захихикала, как будто услышала самую смешную шутку в мире. Она еле заметно повернулась корпусом в сторону Ноэля. Когда-то так делала и Эли с мальчишками, которым симпатизировала, – словно помечала свою территорию. Намеренно ли это сделала Кортни? А может, и впрямь существует незримая связь между близнецами? Ария ждала, что Ноэль просветит Кортни насчет того, что они встречаются, но он лишь победно взглянул на Арию. «Видишь? – читалось на его лице. – Кортни очень даже ничего».

Внезапно на нее обрушился поток горьких воспоминаний. В седьмом классе Ария сказала Эли, что влюблена в Ноэля. Эли заверила ее, что обязательно поговорит с ним и выяснит, нравится ли ему Ария. Но вскоре после разговора с Ноэлем Эли сообщила: «Знаешь, какая… странная штука. Я была у Ноэля дома и заговорила о тебе, и он сказал, что ты ему нравишься как друг. А потом признался, что любит меня. И, кажется, он мне тоже нравится. Но я не стану с ним встречаться, если ты этого не хочешь».

Ария почувствовала, что у нее из груди вырвали сердце и искромсали его на мелкие кусочки.

«Э-э, ладно», – спешно пробормотала она. Что еще она могла сказать? Разве она могла соперничать с Эли?

Эли пару раз сходила на свидание с Ноэлем – в кино, на девчачий фильм по ее выбору и в молл King James, где Ноэль терпеливо ждал, пока Эли часами примеряла шмотки в Saks. Потом, ни с того ни с сего, Эли рассталась с Ноэлем, потому что ей понравился другой парень, постарше. Должно быть, Йен.

И вот сейчас история как будто повторялась. Не проснутся ли в Ноэле чувства к Эли теперь, когда объявился ее двойник?

Кортни и Ноэль все еще обменивались шутками про журналистский сарай, в котором до сих пор сохранились сеновал и свиная кормушка. Ария громко откашлялась.

– Хм, Ноэль, я тут подумала насчет танцев в День святого Валентина, – сказала она. – Ты наденешь смокинг или костюм?

Ноэль, прерванный на полуслове, недоуменно захлопал ресницами.

– Ну, обычно парни носят костюмы.