5

– Еще немного, – говорит Эд, перекрикивая вой двигателя. – Максимум пара минут.

Хана смотрит на часы, ее лицо в брызгах морской пены. Они плывут уже больше двадцати минут. Она оглядывается на берег – деревянный хребет причала едва виден. Суета и сумятица побережья теперь кажутся ей далекими.

Джо вытаскивает телефон и машет рукой Хане и Майе, чтобы пересели ближе:

– Давайте, отвернитесь от моря.

Они повинуются и чуть не стукаются головами, когда лодка подпрыгивает на волне.

– Сначала мы подойдем к обратной стороне острова, – объясняет лодочник. – На этом берегу ничего не строили. Слишком густой лес.

Калеб тихонько присвистывает. Хана щурится, чувствуя легкий приступ паники при виде густой стены зелени. Она представляет, как темно в чаще – в тех местах, где ветки деревьев сплетаются как пальцы, закрывая небо, а солнечный свет рассеивается и почти не проникает внутрь.

Майя поворачивается к Хане:

– Мы так долго не виделись. Хреново у нас получается поддерживать связь, да?

– Да.

Хана рассматривает свою двоюродную сестру. Вблизи ее лицо внезапно кажется незнакомым. Хана и забыла, какая Майя красавица – необузданная кудрявая шевелюра и загорелая кожа, унаследованные от матери-итальянки. Майя до сих пор выглядит такой юной, но, возможно, это только в глазах Ханы – ей всегда трудно было представить Майю взрослой. Будучи на шесть лет младше, она вечно останется ребенком, за которым Хане следует присматривать. Дело не только в ее внешности, но и в образе жизни. Майя с легкостью перемещается из одного места в другое, от одного человека к другому.

– Мне не стоило говорить «у нас», – продолжает Майя. – Это я вечно забываю ответить.

– Ничего страшного, – говорит Хана, но звучит это раздраженно, и она пытается смягчить тон: – Я и не ожидала, что мы всегда будем держаться за руки.

Но именно это и делала Майя все те месяцы после смерти Лиама. Катастрофа снова их сблизила, хотя и временно. Когда все остальные вернулись к своим делам, Майя стала для Ханы якорем, спокойным и непоколебимо надежным. Даже сейчас Хана точно не знала, то ли остальным родственникам стало скучно, то ли они просто забыли о ней, поглощенные обычной рутиной жизни. Не считая его смерти, тяжелее всего было одиночество – именно в те моменты, когда она больше всего нуждалась в людях.

– Как ты сейчас себя чувствуешь? – спрашивает Майя, встретившись с ней взглядом. – Лиам…

– Я просто по нему скучаю. Я не знала, что это будет так… ощутимо.

Она не может облечь свои телесные ощущения в слова: как ужасно сжимается горло, когда она смотрит на его половину кровати, и как пусто в груди, когда думает о будущем, которого у них уже никогда не случится. Обо всем, что они потеряли. Потому что это и есть горе: потеря.

Хана потеряла все: вечно небритого Лиама, его способность оживить события своими проникновенными рассказами – он как будто раскладывал в ее голове карту. Жизнь для Лиама была одним большим приключением. Реки, по которым нужно сплавиться на каяке, холмы, чтобы забраться на велосипеде. Он придавал миру цвет, а без него все потемнело. Хана и сама потемнела и не знает, как выбраться из этого состояния.

Ее размышления прерывает лодочник:

– Слева вы можете наблюдать виллы.

Он прав: среди деревьев мелькают здания, прямой угол бледно-розовой стены на фоне небесной синевы, большой квадрат окна с прыгающими на нем солнечными зайчиками.

Над пляжем высится центр йоги, из бухты к нему змеится извилистая лестница. Несколько крупных низких зданий выкрашены в сочные тона – синий, персиковый. Справа и чуть ниже, слегка на отшибе, в скалах торчит бассейн со стеклянным дном.

– И как тебе? – Сет толкает Калеба в бок. – Беа многого лишилась, правда?

– Точно, – поводит плечами Калеб. – Придется нам еще раз сюда приехать.

Хана отмечает реакцию Сета на неопределенный ответ: теперь он пристально изучает Калеба. Ему явно не по себе от скудости жестов Калеба – тот и не пытается быть дружелюбным.

Майя наклоняется ближе и понижает голос:

– Что ты об этом думаешь? Когда Беа отменила поездку, я решила, что и он откажется.

Хана тут же замечает, что она употребила прошедшее время.

– Ты знала, что она не приедет?

– Да. Джо прислала сообщение пару недель назад.

Хана кивает, и тут до нее доходит – Джо не просто забыла ей сказать, она специально промолчала, чтобы Хана тоже не отменила поездку. Возможно, Хана не поехала бы, если бы знала, что Беа не будет, – только втроем сестры могут сбалансировать друг друга.

Беа и Джо – две крайности. Тихая и шумная. Интроверт и экстраверт. Книжный червь и спортсменка. Хана где-то посередине, и ей кажется, что проводить время только с одной сестрой как-то неправильно, как будто она слишком сместилась к одному полюсу.

– Я рада, что ты все-таки выбралась, – тихо говорит Майя. – Я все никак не могу выбросить из головы, что мы нарушили обещание.

Обещание. Держаться вместе. Никогда не забывать. Хана морщится от наивности этой фразы. Они дали это обещание в детстве, после пожара в доме Майи, который произошел, пока вся семья спала. Огонь разрушил не только их дом, но и семью. Выбрались все, кроме Софии, младшей сестры Майи. Когда ее искали, ее комната была пуста, и родители решили, что она уже выбежала из дома. Обнаружив, что это не так, они пытались войти обратно, но пожарные их не пустили. Они-то и нашли ее – от страха София спряталась под кроватью, но к тому времени ожоги уже были слишком серьезные и привели к разрушительному кровоизлиянию в мозг. Родители Майи не смогли ухаживать за ней, и теперь София живет в интернате в пригороде Бристоля.

Обещание держаться вместе дали три сестры и Майя, но их когда-то нерушимая дружба не протянула дальше подросткового возраста.

– Прибыли! – Лодка приближается к причалу, и Джо уже собирает вещи. На пристани стоит служащий курорта, который держит поднос с соком в высоких стаканах – жидкость внутри ярко-оранжевая, как закат. – Отлично! Самое оно перед греблей на каяках.

Майя озадаченно смотрит на нее:

– На каяках? Мы же только что приехали.

– Я забронировала каяки… – Джо смотрит на фитнес-браслет. – Через полчаса.

– А разобрать вещи?

– Я решила, что всем страшно хочется забраться в воду.

Майя с непроницаемым лицом кивает.

Когда через несколько минут катер наконец причаливает, Джо выпрыгивает первая.

Обернувшись, она протягивает руку Хане.

– Прости за то, что я сказала, ну, когда спросила, все ли в порядке, – бормочет она, помогая ей сойти на причал. – Мне просто хочется, чтобы все прошло хорошо…

Когда она изучает лицо Ханы, чтобы узнать реакцию, то смотрит как-то затравленно. Обычно Джо несвойственно показывать свои чувства, не говоря уже об извинениях, и Хана начинает сомневаться в своих выводах о найденном письме. Может, все это – ее способ извиниться за то, что не была рядом. Ничего более.

Но как только Джо берет ее под руку, Хана невольно каменеет.

Нельзя терять бдительность.

6

Элин вяло ковыряется в оставшемся куске жареной курицы и отставляет тарелку в сторону. Хотя двери ресторанной террасы открыты, нет ни ветерка, а зал набит битком, так что становится только жарче. У бара толпятся несколько компаний, слышны обрывки их разговоров.

Уилл сжимает ей руку, и Элин улыбается. На языке у нее кисло-сладкий привкус вина, и это напоминает их первые свидания, праздничные ритуалы ужинов в ресторане, выбор напитков и блюд, толпу людей вокруг.

– Внимание-внимание.

Уилл указывает на заднюю дверь ресторана.

Элин следует за его взглядом. По пляжу шагает мужчина лет шестидесяти, в тесных зеленых плавках. Это их любимое с Уиллом летнее развлечение. Они теперь знатоки, оценивающие степень эксгибиционизма по высоте посадки, цвету, прозрачности и тому, насколько плавки открывают ягодицы.

– Как считаешь? Девять баллов?

– Не-а… семь, – отвечает она с невозмутимым видом. – Главное все-таки прикрыто.

Уилл смеется, но, когда умолкает, Элин видит напряжение на его лице.

– А если серьезно, я хотел тебя кое о чем попросить.

Она поднимает бокал с вином:

– Звучит зловеще.

– Вовсе нет. Хотел показать тебе вот это. – Он вытаскивает телефон и поворачивает экран в ее сторону. – Сообщение от Фарры. Говорит, что не сможет встретиться в эти выходные, занята на работе.

Фарра, старшая сестра Уилла, работает менеджером в «Люмене». Брат с сестрой всегда были очень близки, по мнению Элин, даже слишком, но это семья Уилла. Постоянные телефонные звонки и сообщения.

– И? Ты же сам говорил, что в этом сезоне будет напряженно.

– Да, но в последнее время она ведет себя как-то странно. Сама не своя. Мама и папа сказали, что она была какой-то рассеянной, когда навещала их на прошлой неделе. Я спросил ее об этом, но ты же знаешь, какая она. Никогда не показывает слабость.

Вы все такие, мысленно поправляет его Элин. Вся семья постоянно демонстрирует свою открытость – семейные встречи, разговоры по душам за обедом, – но со временем Элин поняла, что эта открытость очень избирательная. Они стараются не выдать ничего, что могло бы поставить их в невыгодное положение.

– Может, амурные дела?

– Не думаю. – Он теребит пальцами поношенное серебряное кольцо. – После Тобиаса у нее никого не было. – Уилл делает паузу. – Иногда мне кажется, что она могла бы разоткровенничаться с кем-то вне семьи. – Он снова колеблется, но Элин уже знает, что он хочет сказать. – Ты так и не допьешь вино?

Она медленно придвигает к себе тарелку, чтобы потянуть время.

– Вино?

– Разве Фарра не упоминала об этом, когда мы виделись в прошлый раз? О вашей встрече?

Элин кивает. Она знает, что следует приложить усилия, но никак не может себя заставить. Отношения с сестрой Уилла с самого начала были непростыми, Элин почувствовала себя неловко на первой же встрече за обедом, за пару месяцев до знакомства с родителями Уилла.

«Она тебе понравится, она любит спорт и веселая, прямо как ты», – сказал тогда Уилл, подбадривая ее, пока они ждали в кафе, но Элин помнит оценивающий взгляд Фарры и как она тут же поняла, что ей пытаются отправить сигнал: «Ты не годишься для моего брата».

С тех пор они с Фаррой предпочитали друг друга избегать. Придумали игру в обещания скорой встречи, которые никогда не выполнялись, потому что, как подозревала Элин, они обе не очень-то этого хотели.

– Я ей напишу, – наконец обещает Элин. – Договорюсь о встрече.

Наклонившись ближе, Уилл легко целует ее в губы.

– Можешь больше не притворяться, – улыбается он. – Я знаю, что вы не очень дружите, но она, наверное, боится тебя больше, чем ты ее. Нужно давать людям шанс. Это как твоя стажировка. Попробуй. И посмотришь, как пойдет.

Элин кивает, глядя на него и внимательно рассматривая каждую черточку: веснушки, русые волосы, очки в черной оправе, слегка увеличивающие глаза. И ее захлестывает любовь.

Он прав. После возвращения к работе будет непросто, но она должна последовать его совету. Попробовать. И посмотреть, как пойдет.

7

– Ну как, нравится?

Джо с улыбкой показывает на главное здание в нескольких метрах от них.

Хана останавливается рядом с ней, еще с соком в руке, и вдыхает курортный запах сосен и цветов, нагретой на солнце земли.

– Красота.

Она поворачивается, рассматривая карамельно-розовые стены, плоские крыши и стекло. Все выглядит великолепно, но ее взгляд все равно притягивают морские просторы.

Потрясающий вид – сверкающие ленты невероятных цветов, ярко-синие и зеленые, в обрамлении сосен вокруг нее. Горизонт расплывается на жаре, похожий на гигантский котел, который вот-вот закипит.

– Справа ресторан, а слева – павильон для йоги и фитнес-зал.

Хана кивает. Так она и думала, глядя из лодки: общественная зона курорта построена на плато, так что можно наслаждаться видом, пребывая в иллюзии полной изолированности. Никакой земли, только вода, бесконечный простор синевы.

– Класс. – Сет обнимает Джо за плечи. – Ты сделала отличный выбор.

Лицо Калеба непроницаемо. Невозможно сказать, что он об этом думает – то ли ему безразлично, то ли он просто не из тех, кто радуется жизни.

– Думаю, в основном мы будем проводить время здесь. – Сет идет направо, к ресторану, громко хлопая шлепанцами по камням. – А еще точнее, в баре.