Цитаты из книги «Фигуры света»

Мэй замечает брошенный на книгу взгляд. – Роман отличный. Молли дала почитать. А ей – сестра, которая замужем. Тебе не понравится.

Мама встает, и на миг Алли кажется, что от этого внезапного движения по зеркалу должна пробежать удивленная рябь. Мама кладет руку на плечо Алли, и та, не сумев сдержаться, вздрагивает. Ее тело помнит мамины руки.

Разумеется, она все сдаст, говорит папа, а если и нет, то их прекрасно можно пересдать. Если надеяться только на то, будто успеешь что-то наспех зазубрить в последнюю минуту, значит, она на самом деле совершенно не готова к экзаменам. Алли смотрит себе под ноги до тех пор, пока с ее лица не сходит ужас, вызванный этим замечанием.

Я проделала такой путь, хочется сказать ей. Я так усердно трудилась. Но ни за что нельзя показаться истеричкой.

Этот закон вторгся в тело каждой женщины, которая живет в портовом городе, – из-за боязни, что проститутки при помощи сифилиса поставят на колени весь Британский флот. И при этом стараниями Флоренс Найтингейл и ее медсестер в форменной одежде уровень солдатских смертей в Крыму снизился с тридцати до десяти процентов. До этого больше людей умирало от холеры, тифа и заражений, чем от полученных в боях ран.

Подвергнувшись насильственному осмотру, добропорядочные женщины кончали жизнь самоубийством, девушки, не бывшие проститутками, становились ими, утратив после унижений в полицейском участке всю честь и достоинство. А ты все-таки хорошая девочка, сказал полицейский врач в Чатэме шестнадцатилетней девушке, которую схватили, когда она вышла купить отцу пинту пива. Видишь, расширитель в крови. Они развязали ремни, которые удерживали ее раздвинутые ноги и которыми ее руки были привязаны к столу, и она, даже не удосужившись поднять сорванную с нее одежду, отправилась прямиком к пирсу и, дойдя до самого его края, не стала останавливаться.

Мама не приедет на свадьбу. Она пишет, что не может оставить приют, не может оставить больницу, и раз уж Алли настаивает на том, чтобы выходить замуж не дома, а в Лондоне, значит, ей придется смириться с тем, что ее друзья и родные тоже не станут утруждать себя дальней дорогой.

Теперь она знает, что по крайней мере часть римлян относились к Риму так же, как папа – к Манчестеру, считая его не средоточием цивилизации, а людным, грязным местом, которое может сослужить художникам лишь одну службу – обратить их умы к тихим зеленым краям, куда они желали бы перенестись.

И у нее все получается. Она соблюдает этот режим, и истерические припадки прекращаются. Доктор Генри был прав. Строгий распорядок дня и усердный труд могут спасти человека от безумия. Дела у нее идут в гору, как у папы.

Иногда, съежившись за занавеской, она думает об этих людях, об этих мужчинах – мужчинах, которые владеют умами столь многих учеников и учителей, которые могут в один миг переменить чужие мечты и мысли. Она их одолеет. Она станет одной из них.