– Сцена первая: ты тащишь нас в подвал. Сцена вторая: ты стучишь по жуткому зеркалу. Сцены третья, четвёртая и пятая: ты стучишь по жуткому зеркалу ещё два раза, а когда оно пытается всосать нас внутрь, что ты делаешь? Ты. Говоришь. «КРУТО!»

– Так оно и есть! – воскликнул Джона. – Согласись, Эбби, было здорово! С нами никогда ничего чудеснее не происходило!

Я покачала головой. Даже не знаю, что именно с нами произошло. Где мы?

Я принюхалась. Пахло природой. Я поднялась на цыпочки и осмотрелась. И увидела:

1. Огромные деревья.

2. Ещё огромные деревья.

3. Ещё БОЛЬШЕ огромных деревьев.

Откуда в моём подвале тысячи огромных деревьев?

Минуточку. В моём подвале нет деревьев.

Я повернулась к Джоне.

– Мы не в подвале!

– Знаю, – кивнул Джона. – Чудесно.

– Так где же мы?

– В прекрасном где-то там.

– Задний двор. Мы должны быть на заднем дворе. Правда же? – Но двор у нас крошечный. И там всего два дерева. Два тощих деревца. А не тысячи огромных деревьев.

– Нет, мы точно не во дворе, – покачал головой Джона.

– Может, ночью он выглядит по-другому?

– Нет. Наверное, мы в лесу.

– Мы не можем быть в лесу! Это невозможно!

– А может, невозможное возможно?

Он невозможен. Я протёрла глаза.

– Бессмыслица какая-то. Погоди. А если это сон?

– Наш общий? – с недоверием спросил Джона.

– Ладно, мой. Может, я сплю?

Он ущипнул меня.

– Ай!

– Не спишь, – заявил Джона, подпрыгивая на месте. – Это всё наяву, мы не спим, мы в лесу. Эй, я голодный! У тебя есть чипсы?

– Чипсы? – взвизгнула я. – Нас телепортировало из подвала в лес глубокой ночью, а ты думаешь о чипсах?!

Он почесал живот.

– Зеркало проголодалось и скушало нас. Теперь проголодался я и не отказался бы от остреньких чипсов. С кетчупом.

– Отвратительно, – заметила я. Джона всё окунает в кетчуп. Даже сладкие французские тосты.

– И сейчас не глубокая ночь, – продолжил он. – Посмотри.

Я задрала голову. Сквозь верхушки деревьев просвечивало голубое небо. Ещё недавно была ночь. А теперь – день.

Не понимаю, что происходит! Я топнула ногой как двухлетний ребёнок. Ой! Какая-то ветка оцарапала пятку, потому что – да, точно – перед тем как съесть меня, зеркало сожрало мои тапочки.

Но сейчас я здесь, так где же мои мягкие полосатые тапочки? Сперва я отыщу тапочки. А потом придумаю, как вернуться в наш подвал.

Таков мой план. Планы меня успокаивают.

Пункт первый: найти обувь.

Я вытянула шею и осмотрелась. Кроме меня и брата, в нескольких футах от нас лежало на боку наше подвальное кресло, в траве валялись родительские книжки и… мои тапочки!

– Ура! – обрадовалась я. Подбежала к тапочкам и надела их. Ах! В пушистых полосатых тапочках всегда чувствуешь себя намного лучше. Я повернулась к Джоне.

– Нашёл свои кроссовки?

– Да, – он указал на них.

– Тогда надень их и в этот раз завяжи шнурки. – Я подождала. – Завязал? – Знаю, что он умеет их завязывать, потому что сама его научила. И научила завязывать правильно, а не по-детски – с двумя бантиками.

Джона вздохнул и затянул шнурки изо всех сил.

Отлично. Пункт первый выполнен. Пункт второй: вернуться в подвал. М-да. Это посложнее, но я справлюсь.

Думаю, будет полезно выяснить, где мы находимся.

Мы точно недалеко от дома – весь путь занял не больше минуты. Наверное, случился торнадо или даже землетрясение. Конечно, землетрясение! Оно отбросило нас на милю от дома! Конечно! Мы упали, ударились головой и уснули. Вот почему сейчас день!

Осталось найти путь домой. Надо сосредоточиться.

Р-р-р-р.

Что это было? Тихо. Наверное, мне показалось.

Хруст.

– Ты слышала? – прошептал Джона.

– М-м, нет?

Р-р-р-р-р.

У меня сердце ушло в пятки.

– Это не у тебя в животе урчит от голода? – спросила я брата.

– Может, это живот какого-нибудь зверя. Голодного зверя. – Джона придвинулся ко мне поближе.

Р-р-р-р-р, хруст.

– Зверя-людоеда, – добавил Джона как-то слишком возбужденно, и это меня не обрадовало.

Хруст, р-р-р-р-р.

Чёрт! И как я могу сосредоточиться на втором пункте плана со всеми этими пугающими звуками животов голодных животных!

– Надо уйти, – сказала я.

– Куда?

Р-р-р, хруст, р-р-р, хруст, р-р-р, хруст, хруст!

– Куда-нибудь подальше отсюда!

Я схватила Джону за руку, и мы побежали.

Пятая глава. Прятки

Я и не знала, что умею так быстро бегать.

Если бы я играла в салочки – в правильные салочки – в школе, меня бы никто не поймал.

Это хорошие новости о нашей бешеной гонке. Плохие состоят в том, что я понятия не имею, в какой стороне находится наш дом или в какой именно части Смитвилля мы очутились.

Ещё я не знаю, кто за нами гонится. Но похоже, наши резвые ноги оказались быстрее, потому что я не слышу за нами никакого рычания. Конечно, это может быть из-за моего тяжёлого дыхания, которое перекрывает все другие звуки.

Я ощутила резкую боль в боку и остановилась.

– Хочу… воды! – проговорил Джона, задыхаясь. – Хочу… еды! Забудь про чипсы. Я съем что угодно! Только не брокколи!

Я наклонилась и попыталась отдышаться.

– Не знаю, как ты, а я всё ещё не заметила здесь ресторанов. Только деревья, деревья и ещё раз деревья.

– Смотри, – сказал Джона чуть тише. Он показал на что-то впереди нас.

Я посмотрела, и у меня дрогнуло сердце. Человек! Взрослая женщина!

– Ура! – воскликнула я и побежала к ней. – Здравствуйте!

Она проскользнула между деревьев. Не услышала?..

– Простите! – закричала я. – Подождите! Стойте!

Наконец она повернулась. Старая, как бабуля, но без ярко-розовой помады, которой красится моя бабушка, она была одета в чёрный плащ и держала в руке корзинку.

Я улыбнулась и помахала ей.

Она бросила на меня грозный взгляд и пошла дальше.

Как грубо! Взрослым не полагается быть грубыми. Моя бабуля никогда бы так не поступила.

И что теперь делать?

– Простите! – заорал Джона. – Простите, простите, простите, простите, простите, ПРОСТИТЕ!

Дама остановилась и снова повернулась к нам.

– Что?! – рявкнула она.

Молодец, Джона! Иногда твоя настойчивость помогает.

– Вы не знаете, где мы? – спросил Джона.

– Мы слегка заблудились, – добавила я. – Мы зашли в наш подвал и постучали по зеркалу, точнее, мой глупый братец по нему постучал, и… – Я решила не вдаваться в детали. – Ну, не важно. Помогите нам, пожалуйста. – Я улыбнулась как можно очаровательнее и ткнула Джону локтем, намекая, что он тоже должен улыбнуться.

Старушка нахмурилась и пошла дальше.

Моя бабушка никогда бы не проигнорировала двух детей, потерявшихся в лесу, даже если бы это были не мы. Она бы проводила их до дома, велела надеть шапки и накормила куриным супом.

– Что теперь? – спросила я Джону.

– Пойдём за ней!

– Думаю, не стоит. Она вредная. И вряд ли хочет, чтобы мы за ней шли.

– У тебя есть идея получше?

Я закусила губу.

Джона решил, что это значит «ладно, следуем за Вредной Дамой!», и побежал вперёд. Я поколебалась и поспешила за ним.

– Тише, – прошептала я и взяла его за руку, чтобы он шёл помедленнее и не наступал на каждую веточку.

Вредная Дама обошла дерево. Мы тоже обошли и спрятались. Она пошла вперёд – мы за ней. Она направо – мы направо. Мы осторожно следовали за ней, куда бы она ни пошла. Прятались ещё осторожнее. И следовали, и прятались, и следовали, и прятались.

– Надеюсь, она сама-то не заблудилась, – прошептал Джона и юркнул за дерево.

Десять минут спустя она вышла на дорогу. Ура! Вот только я всё ещё не знаю, где мы. Откуда в Смитвилле леса с дорогами, запрятавшиеся неизвестно где? Такое странное место. Сначала газировка вместо шипучки, теперь чудные леса.

Мы следовали за старушкой ещё минут пять, пока не вышли к дому. Белый домик с садом, полным цветов, выглядел мило, опрятно и гостеприимно. У меня отлегло от сердца. Я поняла, что Вредная Дама знает, куда идёт. Она идёт сюда. Всё-таки лучше следовать за Вредной Дамой, которая знает, куда идёт, чем ни за кем, правда?

Я затащила Джону за дерево, когда Вредная Дама пошла по очаровательной каменной дорожке, ведущей к дому.

Она постучала в дверь. Раз. Второй.

Никто не отозвался.

Она постучала в третий раз.

И за одним из окон дрогнула занавеска.

Шестая глава. По яблоку в день…

– Там кто-то есть! – прошептал Джона. Почему они не открывают?

– А ты бы открыл, если бы такая вредина стучала в твою дверь? Надеюсь, что нет.

– Я знаю, что ты там, глупышка, поддразнивающе сказала дама. С «глупышкой» она была намного дружелюбнее, чем с нами.

В доме отдёрнули занавеску и открыли окно.

Просто… Понимаете… Мне сказали никому не открывать, – донеслось изнутри.

Там кто-то есть! И это девочка. Голос не детский, но и не взрослый. Наверное, подросток…

Старушка достала из корзинки ярко-красное яблоко. Оно заблестело на солнце.

– Еда, – прошептал Джона. Он выпучил глаза и притворился зомби. – Еда-а-а!

Я его ущипнула.

– Тс-с!

– Я продаю яблоки, – пропела дама.

– Спасибо, нам они не нужны, – ответила ей девочка. – Мне нельзя ничего покупать.

– Я тебе подарю одно, – предложила леди и прокашлялась. – Потом продам остальные.

– Нет, правда не надо. Спасибо.

Слегка наклонившись, я смогла разглядеть часть лица девочки. Волосы – тёмные-тёмные, кожа – бледная-бледная, но не как у зомби. Скорее как у фарфоровой куклы. А губы – ярко-красные. Ярко-ярко-красные. Красные как кровь, но не неприятного цвета крови. Она очень красивая. И выглядит знакомой. Где я её могла видеть? Она случайно не работала у нас нянькой?

– Но оно такое вкусное! – ласково произнесла дама, протягивая девочке яблоко. – Такое сочное. Такое спелое. В чём дело? Неужели ты боишься, что оно…

Джона выскочил из-за дерева прежде, чем я успела его удержать.

– Я его возьму! Я возьму сладкое, сочное яблоко!

О боже.

– Джона! – громко зашептала я. – Вернись! Сюда! Немедленно!

Он затормозил перед входной дверью.

– Привет. – Он улыбнулся старушке и протянул ей руку ладонью вверх: – Можно мне одно?

– Оно не для тебя, – рявкнула старая дама. – Пока-пока.

– Но я же сказал «пожалуйста», – заныл Джона. – И я умираю от голода.

Я застонала и выбралась из нашего убежища.

– Ты слышал, что сказала дама. Она уходит. – Я схватила брата за плечо и прошептала – И ты знаешь, что нельзя брать еду у незнакомцев.

– А почему той девочке можно? – спросил Джона.

Хм. Красное яблоко. Черноволосая девочка с белой кожей. В моей голове закрутилось что-то странное. Мозг напрягся так, словно я должна была что-то осознать.

– Ей тоже нельзя, и она всё равно не будет его брать. Разве ты не слышал? – сказала я, думая о другом.

– Молодец, что не стала рисковать! – крикнула я девочке и сделала одобрительный жест.

– Идите куда шли, – сказала нам с Джоной страшно рассерженная старушка. – Вам пора домой. – Она постаралась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и злой, и она снова повернулась к девочке – А тебе пора скушать яблочко, милая.

– Это нечестно, – сказал мне Джона. Он подошёл к корзинке, наклонил её к себе и заглянул внутрь. – Если у неё тут целая корзина яблок, почему она не… – он осёкся. – Эй, погоди-ка! Корзинка пустая! Врунья!

Вредная Дама вырвала у него из рук корзинку и закричала:

– Уйди!

– Но вы сказали, что продаёте яблоки-и-и-и, тогда почему у вас только одно, которое вы держите?

– Я уже распродала остальные. Ясно? Доволен?

Я напряглась. Всё это было очень странно. Я повернулась к девочке и спросила её:

– К тебе часто приходят такие продавцы? У нас такого не бывает. Если не считать курьера, который привозит овощи от «Шван». Он приезжает на большом грузовике с крупной надписью «Шван». И всегда одет в форму.

– И ещё девочки-скауты, – добавил Джона. – Они продают печенье.

– Точно. И у них тоже есть форма. – Я повернулась к старушке: – Так в чём же дело? Почему у вас всего одно яблоко, если вы их продаёте? – Я взглянула на её чёрный плащ. – И это что, форма продавца яблок? Честно говоря, по ней этого не понять.

– Возьми яблоко, – приказала девочке старушка. Видимо, она решила, что лучше сделать вид, что мы с Джоной не существуем. – Ешь с удовольствием. Это бесплатно.

– Я не уверена, – ответила девочка дрожащим голосом.

– Бери! – На лбу дамы заблестел пот. По лицу потёк грим. Море грима.

– У вас тает кожа? – спросил Джона.

Девочка ахнула.

– Это вы! – закричала она, показывая на старушку. – Вы хотели обмануть меня, переодевшись в продавщицу яблок! – Её голос звучал так, словно она напугана, или вот-вот заплачет, или и то и другое разом. – Н-н-но ничего не вышло! Так что, пожалуйста, уходите!

Девочка захлопнула окно и задёрнула занавеску.

Дама затопала ногами. Грим стёк, и она уже не выглядела старой. Просто странной. Черты лица размылись, как картина, на которую пролили стакан воды. Она забормотала такие слова, какие моя бабушка не произнесла бы никогда в жизни. Старушка протянула моему брату яблоко и сказала:

– Так сильно хочешь съесть это яблоко? Можешь взять! Давай! Ешь!

Джона побледнел.

– Забудьте. Я уже не голодный.

Тающая дама сняла свой плащ, под которым обнаружилось узкое чёрное платье, и попыталась хлестнуть им Джону.

– Эй! – возмутилась я.

Она выпрямилась, и у неё на шее что-то заблестело. Что-то вроде ожерелья с подвеской. Кажется, это ключ, но я не уверена – мне не удалось разглядеть как следует. Дама подняла руки к небу: в одной зажато яблоко, в другой – воздух, и зарычала как львица. Она точно сошла с ума. Бросив грозный взгляд на моего брата, она сузила глаза, подошла к нему и процедила сквозь зубы:

– Ты сорвал мой план. Ты за это поплатишься.

Да как она смеет! Я обхватила Джону руками и закричала:

– Не смейте угрожать моему брату! Мы вас не боимся!

И о каком плане она говорит? У меня есть план, значит, и у неё должен быть?

Вот только плана-то у меня и нет. Разве что его подобие.

Старушка засмеялась ужасающим пронзительным смехом. От такого зеркала не только дрожат – разбиваются.

Такой смех напугает любого.

Она бросила корзинку на землю и умчалась обратно в лес.

1 2 3

Премиум

4.75

(4 оценки)