Глава 3

Казалось, все произошло в одночасье. Кристина ходила на работу в банк и старалась не думать о том, что может случиться, как вдруг в ее почтовый ящик посыпались письма с извещением, что Кларенс Мюррей выдвинул свою кандидатуру на пост сенатора от штата Миссури. Ее телефон буквально разрывался, как будто люди только и ждали официального объявления. Кристина читала новости об отце и старалась отвечать на звонки профессиональным тоном, раз за разом повторяя всего два слова «без комментариев».

А потом она увидела эту статью.

«Будет ли внучка Мюррея стоить ему и этих выборов тоже?»

К статье прилагалась фотография Кристины с Мэри на руках рядом с ее машиной. Снимок был очень размытым, его явно сделали с большого расстояния.

Ей стало дурно. Эти люди знали, где ее искать и как выглядит ее дочь.

Трясущимися руками Кристина достала визитку Дэниела Ли.

Когда зазвонил ее телефон, она сразу узнала голос на другом конце провода.

– Мисс Мюррей, – сладко проворковал Брайан Уайт, – решил вам позвонить, как и обещал. Вы, наверное, слышали, что ваш отец официально выдвинул свою кандидатуру, и я…

Кристина бросила трубку. Она схватила свой сотовый и поспешила в туалет.

Ее руки тряслись так сильно, что она два раза неправильно набрала номер. В голове крутилась мысль, не делает ли она самую большую ошибку в своей жизни.

Но потом Кристина снова вернулась к заголовку статьи, которая намекала, что годовалый ребенок мог изменить ход выборов. Она не сомневалась, что со временем качество фотографий только улучшится, а заголовки будут становиться все ужасней.

– Я вас слушаю, – послышался в трубке голос Дэниела.

– М-м-м… здравствуйте. Вы оставили мне свою визитку и…

– Кристина? С вами все в порядке?

Она глубоко вдохнула и проглотила подкативший к горлу ком.

– Я хотела узнать, остается ли в силе ваше предложение.

– Вы видели статьи?

– Только одну. Есть еще какие-то? – ужаснулась Кристина.

– Сейчас это не имеет никакого значения, – после паузы ответил Дэниел. – Нужно срочно решать вопрос вашей безопасности. Нам нужно встретиться и придумать, что делать дальше.

Она немного успокоилась, услышав, что кому-то есть дело до ее безопасности. И у этого человека был план и средства его осуществить. В идеальной жизни Дэниел Ли был бы ответом на ее молитвы.

Но жизнь никогда не была идеальной.

– Откуда мне знать, что я могу доверять вам и что вы не готовите мне западню? Вдруг вы сами написали те статьи или сделали те фотографии?

– Если бы я сказал вам, что не имею ничего общего с этими статьями, и поклялся, что мне можно доверять, вы бы еще больше засомневались во мне.

– Вы правы. Но мне не нравится то, что происходит.

– Еще бы. В противном случае мы бы сейчас не разговаривали и вас ждала бы импровизированная пресс-конференция прямо на банковской парковке. Кристина, нам нужно встретиться.

– Только не обижайтесь, но я не хочу, чтобы вы приезжали ко мне домой.

– Не буду. Тем более что я и не собирался туда. Не хватало только, чтобы газетчики сфотографировали незнакомого мужчину, входящего и выходящего из вашей квартиры. Ко мне вы тоже не можете приехать. Если за вами идет слежка, что очень даже возможно, мы опять попадем под обстрел журналистов.

Похоже, он говорил искренне.

– Вы хотите встретиться где-нибудь в общественном месте?

– Исключено. Там наша встреча точно не избежит огласки.

– Но как же мы тогда увидимся?

– Вы ведь ходите в церковь «Красная Скала»?

– Кажется, мне нечего удивляться, что вы в курсе, – зажмурилась Кристина.

Церковь, которую она посещала, была своеобразной попыткой соединить евангельское учение, полученное ею в детстве, с верой, которая жила в ее сердце. Кристина нуждалась в духовном доме, и многоконфессиональная церковь с большим количеством прихожан была подходящим местом, чтобы раствориться, не привлекая к себе излишнего внимания.

К тому же там был чудесный центр по присмотру за детьми.

– Какое служение вы обычно посещаете – в девять утра или в десять сорок пять?

– Второе. – Кристина не знала, что и сказать. Она не знала, как относиться к Дэниелу. Кем он был на самом деле? Уж точно не другом. Может, шпионом? В конце концов она решила называть его партнером. Но встречаться с таким партнером, как Дэниел Ли, в церкви казалось ей чем-то ужасно неправильным.

Но иногда у человека не бывает выбора поступить правильно.

– Где вы обычно садитесь?

– Удивлена, что вы не знаете этого, – отрезала Кристина и тут же извинилась: – Простите. Мне сейчас очень нелегко.

– Не стоит извиняться. Если бы я знал, где вы сидите, мне было бы проще найти вас. Я не хочу, чтобы все выглядело так, словно вы выглядываете меня. Может, в церкви есть какое-нибудь помещение, где мы могли бы спокойно поговорить, не вызывая подозрений.

– Там будут люди повсюду. В эту церковь ходит более двух тысяч прихожан.

– Мы не прячемся. Мы просто не хотим привлекать внимания.

– Я обычно сажусь в левом крыле неподалеку от прохода рядом с детским центром, на случай если возникнут проблемы. И в здании есть несколько мест, где мы могли бы более-менее спокойно поговорить.

– Прекрасно. Я отыщу вас после проповеди. И не бойтесь звонить мне, если вам потребуется моя помощь.

– Хорошо. – До воскресенья оставалось полпятницы и суббота. Она надеялась, что справится.

– Кристина, я говорю серьезно. Если увидите поблизости кого-нибудь подозрительного, постарайтесь сфотографировать этого человека, а потом немедленно звоните мне.

– Что такого можете сделать вы, что не под силу полиции?

Повисла пауза, тяжелая и зловещая.

– Увидимся в воскресенье, – проигнорировал ее вопрос Дэниел. – А пока держитесь в тени.

Его слова вызвали у нее приступ смеха, хотя по ее щекам потекли слезы.

– Последние полтора года я только этим и занимаюсь. Я хожу на работу, в магазин и возвращаюсь домой. Занимаюсь стиркой, а потом вожусь с дочерью. У меня нет любовников, я не шляюсь по ночным клубам. Я самый занудный человек в городе, и посмотрите, что хорошего принесло мне мое затворничество? – Кристина вдруг осознала, что кричит, потому что ее голос эхом разлетался по ванной комнате. – Что с того, что я буду держаться в тени, если на меня охотится стая голодных акул. И все по вашей вине.

Она не знала, что он скажет в ответ. Начнет защищаться? Кричать? Скажет, что ей следовало выйти замуж, а потом уже рожать, тогда бы ничего не случилось? Именно такие доводы любил приводить ее отец. Во всем была виновата она одна.

Но Дэниел Ли не сказал ничего подобного.

– Я знаю. Просто помните, что помощь придет, стоит вам позвонить мне. Я хочу, чтобы вы знали, что вы не одна. – С этими словами он положил трубку, оставив ее в состоянии шока.

Неужели он только что признал ее правоту? Но это невозможно. Неужели такой шикарный мужчина, как Дэниел Ли, мог признать свои ошибки?

Кристина не доверяла этому человеку. Но она также не была уверена, что доверяет другим людям.

«Вы не одна».

О, если бы его слова были правдой!

Одной из множества вещей, которые Дэниел освоил в раннем возрасте, была способность затеряться в толпе. В чикагской школе у него не возникало никаких проблем, потому что там учились дети корейцев и других азиатов, восточных европейцев и африканцев и самих американцев самых разнообразных оттенков кожи. Американцы могли выглядеть кем угодно и быть кем угодно.

В Сеуле дела обстояли по-другому. Даже будучи ребенком, Дэниел сильно бросался в глаза. В возрасте десяти лет он обогнал по росту свою мать, а когда ему исполнилось двенадцать лет, он был выше своего деда. Его глаза были светло-карими, а волосы почти что рыжеватыми.

Большинство американцев догадывались, что он азиат, но корейцы видели в нем американца.

Его дед заплатил частному репетитору, чтобы тот научил его внука корейским правилам этикета, и Дэниел прилежно занимался. Сначала он надеялся, что сможет вписаться в мир деда, а потом, когда стало понятно, что у него ничего не получится, просто хотел показать себя перед ним с наилучшей стороны. Потом, когда он возвращался в Чикаго после трех месяцев, проведенных в Сеуле, ему приходилось переучиваться, как пожимать руку при встрече, как шутить по-американски, черт подери, даже как ходить.

Так что Дэниел умел слиться с толпой. Иногда его принимали за испанца, и он не возражал. Люди видели то, что хотели видеть, и так было проще остаться незамеченным.

Например, взять это воскресное утро. Люди хотели увидеть потенциального прихожанина, и Дэниел не стал их разочаровывать. Он надел вельветы и вязаный свитер поверх рубашки. В довершение ко всему облачился в лыжную куртку и теплые ботинки, не забыв вязаную шапку и очки. Другими словами, он выглядел не как Дэниел Ли, а как один из посетителей мегацеркви.

Вместе с толпой он зашел в фойе и схватил программку, сделав вид, что внимательно изучает ее, пока его глаза сканировали прихожан. Вот мимо прошла Кристина с Мэри на руках. Она не заметила Дэниела, потому что была занята своим ребенком. Кристина что-то говорила своей дочери, расстегивая ее меховую шубку розового цвета и снимая с нее шапочку. И Дэниел впервые за все время увидел улыбку на лице этой женщины. Боже милостивый, когда ее глаза излучали счастье, она была необыкновенно хороша собой.

У Мэри раскраснелись носик и щечки, но ее широкая улыбка освещала все вокруг. Она даже посмотрела на Дэниела и улыбнулась, а ее голубые глаза сверкнули, словно она ждала его все это время.

Дэниелу показалось, что что-то кольнуло у него в груди.

Потом они смешались с толпой других родителей и детей. Он держался чуть на расстоянии, не заметив поблизости никого из тех, кто, согласно Портеру, вел слежку за дочерью Мюррея.

Дэниел в детстве ходил в одну из чикагских церквей, где проповеди читались на корейском языке, но он не считал себя глубоко верующим человеком. Он знал слишком много о влиятельных людях, в том числе религиозных лидерах.

Тем не менее он чувствовал себя неловко, следя за женщиной в доме Божьем, но еще более нелепым было то, что он высматривал других шпионов. Ему хотелось, чтобы хотя бы здесь Кристина могла почувствовать себя в полной безопасности.

Дэниел искоса поглядывал на нее. Она заняла свое место и, кивнув, перебросилась парой слов со своими соседями. Кристина пока не стала предметом обсуждения на телевидении и в газетах, потому что до поры до времени политические новости оставались политическими. К тому же они сейчас находились в штате Колорадо, а не Миссури.

Проповедь длилась добрых полтора часа, но Дэниел не вникал в суть происходящего, потому что просчитывал возможные варианты исхода дела.

Натали начала потихоньку наводнять Интернет положительными отзывами о Кристине. Даже если дочь Мюррея не обсуждалась в самой статье, Натали делала ссылку на нее в заголовке, отвлекая внимание поисковой системы от других новостных заметок. Еще больше официальных пресс-релизов ожидалось в понедельник и вторник.

Дэниел прекрасно понимал, что дочь и внучка кандидата на пост сенатора были слишком лакомым кусочком для его политических противников.

До предварительного голосования оставалось два месяца, и если, боже упаси, Мюррею повезет, до официального избрания пройдет еще два месяца. А за четыре месяца может случиться все, что угодно.

Проповедь закончилась оглушающей песней, и все поднялись со своих мест. Родители потянулись в детский центр, но Кристина не пошла со всеми, она осторожно осматривалась по сторонам в поисках Дэниела.

Ему вдруг очень захотелось, чтобы их взгляды встретились и она обрадовалась, увидев его.

И Кристина заметила Дэниела. Ее глаза чуть расширились, но в них не было особой радости, скорее мрачное принятие.

Но он и не заслуживал чего-то большего.

Дэниел слегка наклонил голову влево, указывая на коридор. Кристина в ответ едва заметно кивнула.

Дэниел вышел в фойе, переполненное родителями, которые пытались запихнуть своих детей обратно в их зимние одежки. Вокруг стоял невообразимый гул. Прошло еще несколько минут, прежде чем появилась Кристина. Дэниел не сразу пошел за ней, притворившись потерянным и потрясенным, что было несложно в таком шуме.

Когда Кристина снова появилась, на этот раз с Мэри, большинство семей успели покинуть здание, и шум вокруг постепенно утихал. Она пощекотала животик дочери, и та зашлась от смеха. Неожиданно для самого себя Дэниел испытал острое желание защитить ее. Мэри была абсолютно невинным ребенком, и он очень обрадовался, что Кристина все-таки позвонила ему.

Кристина многозначительно посмотрела на Дэниела и перевела взгляд на дочь.

– Радость моя, мне кажется, мы забыли твою шапочку. – С этими словами она развернулась и направилась обратно в детский центр.

Дэниел медленно пошел за ней. Детский центр располагался внизу, рядом с ним в холле стояло много кресел и небольших диванчиков, а на столиках лежали детские игрушки и книжки. Казалось, кто-то пожертвовал церкви целую гостиную.

Кристина присела на один из диванов и прижала к себе Мэри, словно боялась отпускать ее.

– Я сомневалась, что вы придете.

– Я дал вам слово.

– Вы уж простите, но в данный момент ваши обещания мало что значат для меня, – мрачно ответила Кристина. А ему так хотелось, чтобы она улыбнулась. Ему.

– Понятно, – усмехнулся Дэниел, вызвав недоумение на ее лице. – Но если я что-то обещаю вам, я держу свое обещание.

Она посмотрела на него с сомнением, а потом пожала плечами.

– И что нам делать теперь? – Она глянула на дочь, которая заерзала у нее на руках и попыталась слезть на пол. Кристина поставила Мэри на ноги, и девочка начала обходить столик.

– У меня есть пара вопросов и предложений. Нам нужно придумать план, чтобы свести к минимуму вторжение в вашу личную жизнь и обеспечить безопасность Мэри.

– Хорошо, – тихо выдохнула Кристина. – Хотя я не могу поверить, что обо мне осталась хоть какая-то информация, неизвестная вам. Вы ведь одним из первых узнали о ней. – Она кивнула, указывая на Мэри.

Он почувствовал угрызения совести, но в то же время немного приободрился. Сталь, прозвучавшая в голосе Кристины, придавала ее беззащитности какую-то суровость, и Дэниел не мог не восхититься этим качеством.

– Еще раз приношу свои извинения.

Она пожала плечами, словно то, что он сломал ей жизнь, было обычным делом.

– В любви и политике все средства хороши.

– Неправда, – возразил Дэниел. Кристина бросила на него острый, как отточенная бритва, взгляд, но он продолжил: – Вы общаетесь с отцом Мэри?

– Нет. Я отправляю ему ее фотографии, но он ни разу не ответил мне. Он вовремя платит алименты на ребенка, о чем позаботился мой отец. Это единственное, что он сделал для меня за всю мою жизнь.

– Об этом как раз мой следующий вопрос. – Дэниел пытался не обращать внимания на боль, прозвучавшую в ее голосе. – Как часто вы общаетесь со своим отцом?

Кристина покачала головой.

– Он не хочет дышать одним воздухом со мной. Обвиняет, что последние выборы провалил по моей вине. Хотя он и до этого все время проигрывал. Отец вбил себе в голову, что, если бы не я, он обязательно одержал бы победу.

– Вы думаете по-другому?

– Конечно. Его мир черно-бел. Он во всем прав, а кто с ним не соглашается – не прав. Большинство людей не могут жить, руководствуясь такими принципами. Я, например, не могу. – Она попыталась выдавить улыбку, но у нее ничего не получилось. – И так понятно, что я всегда была не права.

– Кристина, я так не думаю.

Как бы она ни старалась улыбнуться, все безуспешно.

– Очень мило с вашей стороны говорить такие вещи, но я до сих пор не знаю, почему вы здесь и как собираетесь помочь мне.

– Я считаю своей обязанностью защитить вас и вашу дочь от надвигающегося шторма.

Он посмотрел на малышку, которая топталась возле стола. Словно зная, что речь идет о ней, девочка повернулась к Дэниелу и мило улыбнулась. Она развернулась к нему и, перестав держаться за столик, упала.

Следуя инстинкту, Дэниел тут же подхватил ее на руки. У него не было особого опыта обращения с детьми. Хотя Дэниел становился дядюшкой несколько раз, благодаря сводным братьям. Он даже держал на руках дочку Зэба, Аманду. Но девочка тогда спала.

– Привет, Мэри.

Мэри в ответ захихикала и прильнула к нему своим тепленьким тельцем. Девочка оказалась невозможно милой.

Дэниелу показалось, что его сердце сжалось, когда он посмотрел на этого невинного ангелочка, в котором смешалось и прошлое и будущее.

Потом малышка заерзала и указала ручкой на столик, подавшись к нему так, что Дэниелу пришлось прижать ее к себе, чтобы она не упала.

– Она хочет, чтобы вы почитали ей, – осторожно заметила Кристина.

– Хорошо. – Дэниел взял одну из книжек, открыл ее, и девочка начала что-то лепетать. Она указала на одну из картинок и вопросительно посмотрела на него.

– Она ждет вашего ответа.

– Правда? – спросил он в надежде, что Мэри ожидала услышать именно это слово.

Похоже, он угадал. Девочка перевернула страничку, что-то залепетала и снова посмотрела на Дэниела.

– Правда? – повторил он, но на этот раз с большим выражением.

Мэри кивнула, тряхнув тоненькими волосиками.

В этой ситуации было что-то неловкое. Дэниел сидел в детском центре церкви, которую не посещал, и держал на руках ребенка, отцом которого не являлся. Но в то же время он чувствовал себя… комфортно. Мэри служила доказательством того, что в мире по-прежнему существовала доброта и невинность.

Дэниелу стало не по себе.

Он должен защитить ее. Должен защитить их обоих.