Глава 3

Целых три часа Маркус убил на то, чтобы отыскать нужного чиновника. Главный врач детской больницы с пониманием отнесся к его просьбе, но сразу же объяснил, что не имеет права разглашать никакой информации, однако уже через двадцать минут перезвонил и продиктовал номер нужного ему куратора системы опеки.

Куратор оказался далеко не столь любезен, но все же назвал управленца, отвечавшего за распределение детей по ответственным соцработникам. А когда Маркус наконец-то дозвонился до этого управленца, выяснилось, что к малышу пока так и не приставили соцработника.

– Мистер Уоррен, мы стараемся изо всех сил, но у нас мало сотрудников и средств. Ребенок еще пару дней пробудет в больнице, и при первой же возможности мы к нему кого-нибудь направим.

– Этого мало.

– И что же вы предлагаете делать?

Быстрый поиск показал, что нынешний глава опеки учился вместе с отцом Маркуса. Так, понятно, с этого и надо было начинать. Маркус с детства уяснил, что политические одолжения и щедрые пожертвования способны изменить мир.

Еще двадцать минут ушло на то, чтобы дозвониться в приемную начальства, а еще двадцать минут спустя это самое начальство лично заверило Маркуса, что уже в течение часа малышу выделят лучшего соцработника.

– Разумеется, обычно мы в такие подробности посвящаем лишь родственников…

– Я буду расценивать это как личное одолжение.

Да и как иначе, после того как он видел Либерти, ухаживающей за младенцем и с неприкрытым отчаянием смотревшей вслед «скорой»? После того как она расплакалась, ища утешения в его руках?

После той бесконечной благодарности, с которой она смотрела, когда он сказал, что обо всем позаботится?

Да, это дело стало для него очень личным.

– Передайте вашему отцу мои наилучшие пожелания, – попросил на прощание глава опеки.

– Обязательно! – пообещал Маркус, хотя сам бы предпочел, чтобы отец вообще никогда не узнал об этом разговоре и его причинах.

Если Лоренс и Мариса Уоррены узнают, они наградят его своим фирменным разочарованным взглядом, который он безошибочно узнавал, даже несмотря на десятки пластических операций. Политические услуги и одолжения – это одно, но пойти на нечто подобное ради какого-то брошенного ребенка? Из-за расплакавшейся секретарши?

«Ну и что надеешься на этом выиграть?» – спросила бы мать, жившая в мире, где каждый раз, взаимодействуя с людьми, ты что-то выигрывал или терял.

Уоррены же никогда ничего не теряли.

А отец, прославившийся интрижками с секретаршами?

«Если хочешь, просто возьми ее» – вот что бы он сказал.

Но так он точно не хотел. Не хотел ее использовать. Не хотел быть таким, как отец. Но и выйти из его тени было непросто. Маркус окончил выбранный родителями университет, встречался с предварительно одобренными дочерьми их друзей. Черт! Даже его собственная компания «Уоррен капитал» выросла из идеи отца.

Годами он старательно ослаблял нити, связывающие его с родителями, и в итоге ему все же удалось добиться независимости. И Либерти стала частью этой борьбы, когда он нанял ее вместо маминой подруги, которая обязательно стала бы доносить Марисе о каждом его шаге. Нанял девушку из никому не известной семьи, основываясь лишь на данных ей рекомендациях и ее упорстве.

И за это своеволие он дорого заплатил. Так же, как и когда-то отказался жениться на Лилибэт Хэнсон. Но выиграл еще больше.

Выиграл свободу и независимость.

Но он все равно не мог допустить, чтобы родители узнали всю правду.

– Мистер Уоррен? – В дверях появилась Либерти. И вот он снова лишь «мистер Уоррен»… А как приятно было побыть просто Маркусом…

– Да?

– Мистер Шабот на связи. – Уловив его непонимающий взгляд, она пояснила: – Продюсер «Неудержимого безумия». Он ждет подтверждения встречи в Лос-Анджелесе.

Точно. Маркус все утро потратил на поиски младенца, но это не отменяло его настоящей работы.

– Что ты ему сказала?

Либерти слегка нахмурилась.

– Я попросила его оставаться на линии. – Напуганная, заплаканная женщина исчезла, и перед ним вновь стояла уверенная, ясно мыслящая помощница.

– Спасибо, мисс Риз, – поблагодарил он, лишь бы не думать, как этим утром держал ее в своих руках и, шутя, звал на свадьбу, сам еще не понимая, что это вовсе не шутка. А это плохо. Она – помощница, а не очередная дамочка из его социального круга. Если бы он пришел с ней на такое важное мероприятие, сразу бы пошли разговоры. Маркус Уоррен соблазнил собственную секретаршу или, хуже того, решат, что она умело им вертит, как когда-то вертела Лилибэт.

Но он все равно хотел, чтобы именно она составила ему пару. Он мог ей доверять и рядом с ней чувствовал себя в безопасности. И она сама сказала, чтобы он делал то, что хочет.

Кивнув, она развернулась, чтобы уйти.

– Либерти.

На мгновение застыв, она снова к нему повернулась: —Да?

– Я навел о ребенке справки. Как только узнаю что-то конкретное, сразу же тебе скажу.

Ее лицо сразу же смягчилось, и Маркус невольно поразился ее тихой красоте. Оказывается, за маской уверенной в себе помощницы все это время пряталась настоящая красавица. И как он раньше этого не замечал?

– Спасибо.

Отыскав малыша, он ничего не выигрывает. Этот ребенок не принесет ему ни денег, ни власти. И при необходимости даже не сможет сделать ему ответное одолжение.

Но он дал Либерти обещание и во что бы то ни стало собирался его сдержать.

Разглядывая рекламу «Роквотчес», Либерти снова вспоминала малыша. С тех пор как она прижимала его к груди, прошло уже четыре дня, а она до сих пор ничего о нем не знала. Он все еще в больнице? Все ли с ним в порядке?

Убеждая себя, что ей не о чем беспокоиться, она вновь постаралась сосредоточиться на рекламе. Пустой тревогой делу не поможешь, к тому же Маркус обещал обо всем позаботиться. А его обещаниям она верила.

Четыре дня. Четыре дня назад Маркус держал ее в своих объятиях и пообещал, что найдет малыша, потому что он для нее важен, а сама она важна Маркусу.

С того дня не было ни объятий, ни долгих взглядов, ни упоминаний о свадьбе, правда, последнее точно скоро изменится. Если он все же собирается туда идти, ему нужно выбрать себе спутницу. Безопасную спутницу, которая разглядит в нем нечто, кроме отличного тела и огромного…

Банковского счета.

Зазвонил телефон.

– «Уоррен капитал», чем могу вам помочь?

– Мисс Риз. – Мгновенно узнав голос Марисы Уоррен, Либерти стиснула зубы. – Как там мой сын?

– Отлично, миссис Уоррен. – Ни в какие подробности она вдаваться не собиралась.

Взяв ее на работу, Маркус ясно дал понять, что работает она исключительно на него и ни Лоренс, ни Мариса Уоррены не имеют к ней никакого отношения. И, вздумай она сообщить его родителям хоть что-то о его делах, проектах и личной жизни, он сразу бы указал ей на дверь.

К счастью, она уже давно научилась говорить то, чего от нее ждут, не сообщая при этом ничего существенного.

– Я тут задумалась, – продолжала Мариса, – выбрал ли он уже себе спутницу на свадьбу Хэнсон?

До нее осталась всего пара недель, и он отлично понимает, насколько ему важно там показаться.

Сперва Либерти не понимала, почему Маркус так старательно пытается оградить себя от назойливого родительского внимания, сама-то она всю жизнь мечтала, чтобы у нее были заботливые отец и мать, а Мариса Уоррен явно интересовалась сыном.

Вот только внешность обманчива.

– Миссис Уоррен, – Либерти, как всегда, старалась говорить вежливо, но она уже давно поняла, что, хотя сам Маркус весьма ее уважает и ценит, для его родителей она мало чем отличается от служанки, – я не могу сообщить вам ничего конкретного.

– Но ты же наверняка что-нибудь слышала?

Либерти полностью сосредоточилась на том, чтобы говорить спокойно.

– Как вам известно, мистер Уоррен не обсуждает со мной свои личные дела.

По правде сказать, она не очень понимала, в какой степени для него эта свадьба личное, а в какой вполне рабочее дело. Когда разыгрался тот скандал, она прочитала все, что сумела отыскать в прессе, но сам он в офисе так ни разу об этом и не заговорил. Они лишь пару раз касались этой темы на пробежке, да и то больше в контексте «исправления вреда», чем «чувств».

Он попросил ее подготовить список женщин, готовых составить ему пару, а потом, шутя, попросил ее саму составить ему компанию.

– Хм. – Наверное, это самый непристойный звук, который Мариса вообще способна издать, но даже он в ее исполнении казался весьма приятным. – Передай, чтобы позвонил, когда освободится. – За все эти три года она ни разу не попросила Маркуса к телефону, и Либерти уже давно поняла, что звонит она не с сыном поговорить, а поговорить о нем.

Вежливость вежливостью, но у нее есть лишь один начальник.

– Разумеется, миссис Уоррен.

Отключившись, Либерти продолжила изучать рекламу «Роквотчес». Раз уж Маркус решил преподнести их как товар экстра-класса, рекламу придется слегка изменить. Сейчас там чересчур много текста о возрождении Детройта, а фотографии не слишком впечатляют. Придется внести определенные поправки.

За годы работы у Маркуса она уже давно поняла, что богатым покупателям нужны эксклюзивные вещи. Они хотят не просто лучшее, они хотят точно знать, что их обновка лучше, чем у их друзей и соперников. Им мало отличных часов, спортивных машин и изысканных зданий, им нужно, чтобы все это было единственным и неповторимым. Наверное, именно поэтому они столько и тратят на произведения искусства. Там-то уж сразу ясно, что они покупают штучный товар.

Разумеется, она никогда не станет своей в этом мире, но за три года она научилась вполне бегло говорить на его языке.

Она как раз заканчивала записи, когда ей позвонил Маркус:

– Мисс Риз?

– Иду. – Подхватив планшет и рекламные листовки, она направилась к нему в кабинет, отлично демонстрирующий теорему о том, что богатый человек просто обязан иметь все самое лучшее.

Сама фирма была сравнительно небольшой, Маркус нанял всего пятнадцать человек для ведения дел и отчетности, но располагалась она на верхнем этаже высочайшего небоскреба на улице Ла-Сале, чикагской Уолл-стрит. Его же собственный кабинет находился на углу здания, и сквозь стеклянные стены он всегда мог любоваться центром города и озером Мичиган. Как и следовало ожидать, «Уоррен капиталу» принадлежал весь этаж, и лучшим видом из окна наслаждался лишь Маркус и один только Маркус.

И собрав всю волю в кулак, она все же сумела отвоевать себе в этом мире крошечный уголок. Пусть она всего лишь помощница, и каждые полгода приходится покупать новые беговые кроссовки, это не важно. Она любит офис, любит вид из окна. Любит чистоту и яркость. Больше никаких трещин на потолке и тараканов за холодильником, а стоит чему-то сломаться, как сразу же за дело берутся специалисты. Здесь всегда горит свет и работает отопление. Она наконец-то сумела вырваться из жалких лачуг Кабрини-Грин.

– Звонила миссис Уоррен, – сообщила она, устраиваясь на своем привычном месте перед Маркусом.

– Чтобы вытянуть из тебя мои планы на свадьбу Хэнсон? – уточнил он, не оборачиваясь.

– Именно. Ее волнует твоя спутница. Точнее, ее отсутствие.

Маркус тяжело вздохнул.

– Если тебе еще интересно, я кое-что узнал о младенце.

– Что?! – воскликнула она и, поймав на себе удивленный взгляд, заставила себя успокоиться. – То есть, конечно, мне интересно.

– Но сама ты о нем даже не спросила.

– Ты обещал навести справки, и я не хотела лишний раз тебя дергать.

Он удивленно на нее посмотрел, но за этим удивлением угадывались нежность и забота. Та самая забота, из-за которой он и дал это обещание.

– Либерти, – начал Маркус, и она почувствовала, как у нее сразу же загорелись щеки. Но что плохого в том, что ей нравится, как он произносит ее имя? – Не говори так, словно ты обуза.

Она судорожно сглотнула.

– Хорошо.

– Малыша уже выписали из больницы.

– Как он? С ним все хорошо? Его маму уже нашли?

– Здоров как бык, но его родителей пока так и не отыскали. – Он виновато на нее посмотрел. – Судя по всему, даже несмотря на мои настоятельные просьбы, ищут они не слишком упорно. Не думаю, что такими темпами они вообще их когда-нибудь отыщут.

Она даже не знала, как на это реагировать. С одной стороны, так жаль малыша, но с другой… Его же один раз уже бросили. Найдут они его мать, и что дальше? Чтобы бросить ребенка, не обязательно оставлять его в парке. И она слишком хорошо об этом знает.

– Меня заверили, что ему нашли заботливую приемную мать и обеспечили всем необходимым.

Уставившись на Маркуса, она вдруг поняла, что ее рот все еще открыт. Глубоко вдохнув, она заставила себя немного успокоиться. Заботливую приемную мать? Все необходимое? Сама она ничего этого так и не получила.

– Отлично, могу я его навестить?

Маркус посмотрел на нее так, словно она попросила космическую лошадку.

– Я не спросил адреса.

– Понятно. – Она уставилась на стол. – Просто я подумала, что… – Кашлянув, она попыталась вернуться к делам. – Я изучила рекламу «Роквотчес» и считаю, что она не отвечает требованиям выбранного тобой рынка. А еще тебе нужно отыскать спутницу на свадьбу.

Передав Маркусу рекламные листовки и свои заметки, она встала и направилась к двери.

Ладно, так даже лучше. Она сделала все, что в ее силах, Маркус сдержал обещание, а с малышом все будет в порядке.

Да и что тут еще остается? Ну не самой же ей ребенка усыновить. Она работает с девяти утра до шести вечера пять дней в неделю, а потом еще приходит в офис в субботу, чтобы подготовиться к общему еженедельному собранию. У нее просто нет другого выбора. Она слишком мало знает об этом мире и не может допустить, чтобы в ней разглядели истинные корни, поэтому ей приходится без устали трудиться круглыми сутками.

– Либерти.

Оклик застал ее на пороге.

Замерев, она сразу же напряглась. Не собирается же он снова звать ее на свадьбу? Она обернулась.

– Да? – Этот взгляд. – Ты же не собираешься снова звать меня с собой на свадьбу?

Маркус насмешливо ухмыльнулся:

– Кажется, ты сама велела поступать так, как мне хочется.

Но не может же он в самом деле хотеть именно этого?

– Да, но…

– Так ты хочешь снова его увидеть? Я про малыша?

Она пристально на него посмотрела. Это какая-то игра? Но для нее это совсем не шутка.

– Мистер Уоррен, вы же не станете ломать комедию? Только не говорите, что раздобудете его адрес, если я соглашусь пойти с вами на свадьбу, став каким-то подобием человеческого щита…

Маркус разом напрягся. Мало кто осмеливался ему отказать, но Либерти как раз и принадлежала к этим немногим.

– Просто ответь на вопрос. Хочешь ли ты снова увидеть малыша?

Она стиснула зубы:

– Да.

– Вот и все.

Повернувшись, Маркус снова сосредоточился на компьютере, словно вообще забыв о ее присутствии.

И ей это совершенно не понравилось.