Элли поняла: даже не знай она об их связи с Сильвией, ей было бы так же некомфортно находиться рядом с графом. «За обаятельностью скрывалось высокомерие», – подумала Элли, предположив, что к женщинам он относится как к еще одной области, на которую распространяется его успех.

Долгий ужин, сопровождавшийся граппой, стрегой^[2] и кофе, закончился, и все потянулись в гостиную. Еще одна попытка Элли поговорить с Сильвией сорвалась, когда та тут же присоединилась к игре в бридж с синьорой Барзадо и четой Киприанто.

Граф Манзини, к облегчению Элли, отправился в бильярдную комнату вместе с Карло Барзадо, а его бабушка и княгиня расположились на диване у камина и, склонив друг к другу голову, о чем-то тихо разговаривали.

Элли нашла журнал на полке и села с ним в другом конце комнаты. Журнал был посвящен в основном моде и конечно же восхвалял «Галантану», рассказывая о расширении фирмы. Статья сопровождалась фотографией Анджело Манзини, сидящего за столом в рубашке с закатанными рукавами, обнажавшими загорелые руки, и с развязанным галстуком. Он выглядел по-деловому и – даже Элли смогла оценить это – чертовски сексуально!

За карточным столом партия следовала за партией, и Элли была вынуждена признать – Сильвия избегает любой возможности побыть тет-а-тет с Анджело, а потому Элли могла смело идти спать.

– Так скоро? – озабоченно спросила ее княгиня. – Это не снова головная боль?

– О нет! – заверила ее Элли, чувствуя себя немного виноватой. – Она уже прошла.

* * *

Зайдя в свою комнату, Элли увидела – постель уже готова, а на покрывале ее ждет белая батистовая ночная рубашка. Правда, служанка по непонятным причинам закрыла окно, и в комнате стало жарко, как в печи.

Вздохнув, Элли вновь его распахнула, задернула шторы и включила вентилятор. Она приняла прохладный душ, почистила зубы, откинула покрывало на кровати и, решив не надевать ночной рубашки, скользнула под простыню.

Так как накануне Элли пришлось рано уйти из офиса, она взяла с собой оставшийся текст для перевода, чтобы закончить на выходных. Работа была легкой, и обычно она быстро справлялась, но в этот раз никак не могла сосредоточиться и, промучившись около часа, отложила перевод в сторону.

«Если я продолжу, то моя голова точно расколется», – подумала Элли, положив текст в папку, и, выключив свет, решила немного поспать.

Какое-то время она лежала, глядя в темноту и вслушиваясь в мягкий шум вентилятора под потолком, пока в голове прокручивались, словно фильм, события прошедшего дня. И чаще всего ее одолевали невольно возникающие в памяти образы Анджело Манзини…

«Я не должен, – мрачно говорил себе Анджело, глядя на часы, – об этом думать».

Разорвав отношения с Сильвией, он должен был придерживаться принятого решения, а не отступать от него, даже если это «в последний раз», как прошептала она ему в отдаленном уголке сада перед обедом. Сильвия стояла так близко, знакомый запах ее духов наполнял его сознание, будя воспоминания, которые здравый смысл предпочитал забыть…

Встретив ее здесь, Анджело был ошеломлен и определенно не рад видеть. Учитывая серьезность его визита, он не нуждался в лишних проблемах.

И все же, когда она с желанием взглянула на него, касаясь приоткрытых губ своим маленьким пальчиком, напомнив об их умении, и прошептала: «Ты хочешь меня, мой дорогой?» – он почувствовал, как его тело против воли ответило на ее призыв с прежней силой.

И теперь он прокладывал путь к Сильвии по запутанным незнакомым коридорам в надежде, что остальные участники званого ужина, особенно хозяйка, благополучно спят.

Обещанный «последний раз», казалось, стоил риска.

«Никто, – говорил он себе, – не увидит, как я спущусь вниз из своей комнаты, к тому же на мне теперь черный свитер».

Конечно, Анджело мог выбрать более мудрый вариант и противостоять искушению, оставшись у себя. Как бы разочарована ни была Сильвия, вряд ли она устроила бы ему скандал. Зато после последнего свидания он будет аккуратно избегать любых встреч с Сильвией, пока она не заменит его на другого.

Элли так и не поняла, что ее разбудило. В какой-то момент она задумалась, почему в безветренную ночь занавески на окне вдруг вздыбились. И тут она с ужасом поняла – в комнате кто-то есть. Высокая тень стояла рядом с кроватью.

– Ты спала, моя дорогая? Надеюсь, твои сны были обо мне?

И прежде чем она смогла заставить себя закричать, матрас рядом с ней прогнулся от нового веса и сильные руки притянули ее к себе. Элли оказалась прижатой к обнаженной и возбужденной мужской плоти, пока теплые губы целовали ее с такой силой и чувством, каких она никогда не испытывала.

И в короткий миг ее тело изогнулось, чтобы ответить, – столь же неожиданно, как и поразительно…

Когда разум вернулся к Элли, она оторвалась от поцелуя и попыталась оттолкнуть Анджело, царапая его твердую волосатую грудь. Он выругался, и его хватка ослабла, дав Элли возможность оказаться на другом конце кровати. Она тут же потянулась к выключателю.

Когда свет наполнил комнату, испуганный недоверчивый взгляд Элли столкнулся с изумленным взглядом противника.

– Вы? Но я не понимаю… – прохрипел он.

– Убирайтесь отсюда! – Румянец покрывал все ее тело. Сгорая от стыда, она потянулась за простыней и прикрыла грудь, пытаясь не смотреть на Анджело. – Просто уходите. Сейчас. Ради всего святого!

Но было уже поздно. Раздался резкий стук в дверь, и оба услышали голос ее крестной:

– С тобой все в порядке, Елена? Мне сказали, кто-то проник к нам во двор.

Анджело пробормотал какую-то грубость и в свою очередь потянулся за простыней. Прежде чем Элли смогла придумать отговорку и отправить запоздавших посетителей прочь, дверь распахнулась и вошла княгиня в шелковом пеньюаре цвета слоновой кости. За ней следовали графиня Манзини и Карло Барзадо. Замыкал шествие Джованни.

Лукреция Дамиано остановилась, ее рука взлетела к лицу, а глаза расширились от удивления и ужаса. Наступила мертвая тишина, которую нарушила графиня, попросив синьора Барзадо и изумленного мажордома покинуть комнату. Затем она вошла в спальню и закрыла за собой дверь.

– Что происходит, Анджело? Ты потерял рассудок или остатки чести? – С каменным лицом она повернулась к Элли: – Мой внук здесь по вашему приглашению, синьорина? Пожалуйста, говорите правду.

Анджело ответил за нее:

– Нет. От начала и до конца это моя идея. – Он взглянул на ссадины на своей груди, и его рот искривился. – Но я должен был как следует подумать. По многим причинам…

– Ты говоришь, что опозорил имя нашей семьи, взял силой эту девушку просто из прихоти? – Графиня закрыла глаза. – Боже мой, я не могу поверить…

Элли поняла: надеяться на то, что это всего лишь кошмарный сон, нет смысла. Как и молить о смерти…

Сжимая простыню настолько сильно, что побелели костяшки пальцев, Элли сипло произнесла:

– Графиня, крестная, я знаю, как это выглядит, но… ничего не произошло.

– Видимо, потому, что вас прервали. – Голос княгини звучал холодно, особенно когда она указала на ночную рубашку, лежащую на полу.

«Нет, – с болью подумала Элли, – потому что он оказался не в той спальне и не с той женщиной».

Подумала, но поняла: она не может сказать это вслух, ведь тогда все станет в сотни раз хуже.

Анджело указал на свою одежду:

– Может, пока ничего больше не сказано, мне позволят одеться?

– Минуточку. Моя крестница пойдет первой. – Княгиня взяла со стула халат Элли и бросила его на кровать. – Надень это, дитя мое, и пройдем с нами в гостиную. А вы, граф Манзини, когда будете готовы, присоединяйтесь к нам.

Повернувшись к нему спиной, Элли села на край кровати и неуклюже накинула халат. Ее пальцы тряслись, пока она пыталась завязать поясок.

«Все так странно, – думала она, – словно в кошмарной постельной комедии. Только в жизни не будет последней фразы, которая все объяснит и исправит. Потому что нельзя втягивать сюда и Сильвию. Без сомнений, Анджело Манзини ожидал увидеть мою кузину, но комната Сильвии находится на другом конце виллы, так почему он подумал, что найдет ее в башне? И что насчет того, что во дворе кого-то видели? Неужели его?»

Появился Джованни, который зажег свет и принес кофе. Княгиня налила немного бренди и протянула Элли:

– Я приказала Джованни приготовить тебе другую комнату. Думаю, ты не захочешь возвращаться в башню.

«Нет, – подумала Элли с болью. – Никогда в жизни».

Глупые сказочные мечты наконец разрушились и сгорели в одну ночь.

– Спасибо. – Она глотнула немного бренди, почувствовав, как тепло разливается по телу, вытесняя дрожь. – Но я клянусь вам обеим, ничего не было!

– Вы называете бесстыдное поведение моего внука, оскорбление гостеприимства вашей крестной ничем? – Голос графини был ледяным. – То есть вы, синьорина, привыкли делить постель с незнакомцами? Значит, этот непростительный поступок нужно превратить в шутку? Отнестись к нему как к особенности современной жизни? Если так, то сомневаюсь, что князь Дамиано согласится с вами.

Элли вспыхнула.

– Нет, – ее голос срывался, – нет, конечно. Ему обязательно говорить?

– Думаю, да, – ответила графиня. – Прежде чем эта история дойдет до него из других источников. – Она остановилась, потом вновь продолжила: – К несчастью, с нами был Карло Барзадо, и он все видел. А он скажет своей жене, а она тут же расскажет всему миру…

Элли не сдержалась:

– О, этого не произойдет!

– Думаю, это неизбежно, – пожала плечами графиня.

Княгиня села рядом с Элли и взяла ее за руку. Ее голос был чуть нежнее.

– Мы предполагаем – граф Манзини как-то показал, что вы нравитесь ему, дитя мое, и вас смутило его внимание. Может, вы дали ему повод думать, что… будете ждать его?

Элли закусила губу. Сказать правду нельзя, так что придется увиливать от ответа.

– Если да, то это было ненарочно, – тихо ответила она.

– Надо признать, этот случай стоит внимания, поэтому действовать будем соответствующе. – Голос ее крестной был тверд. Она взглянула на дверь: – Думаю, граф Манзини со мной согласится.

«Без разрешения тихо заходить в чужую комнату – один из его талантов», – с горечью подумала Элли, ведь она и в этот раз не заметила, как появился Анджело. Но вот и он – стоит, прислонившись к дверному косяку, фигура расслаблена, а лицо невозмутимо, пока он слушает, о чем идет речь.

«Но почему именно я? – мысленно спрашивает его она. – Ведь я ни в чем не виновата, и ты об этом знаешь».

– Я очень сожалею, синьорина Блейк. – Его губы наконец разомкнулись. – Это непростительная ошибка с моей стороны, и я хотел бы сделать все, чтобы исправить урон, нанесенный мной.

– Мой дорогой Анджело, – сказала его бабушка, – учитывая известные нам нравственные принципы князя Дамиано, у тебя только один выход. Завтра, мой дорогой, чтобы избежать дальнейшего скандала, ты объявишь всем – вы с синьориной Блейк помолвлены!