Цитаты из книги «Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата»

Манона вспомнила, как посылала Элиду в моратские подземелья. «Чтоб мне сгинуть во тьме за такие деяния», – мысленно пробормотала она. Теперь вот отправила адарланского короля в пекло Ферианской впадины.

Где-то через час их с Астериной разыскал Аброхас. Манону это ничуть не удивило. От поводьев остались одни обрывки – значит, сражение с Соррелью он выиграл. Дракон подошел к Маноне и застыл, глядя на ворота, в которых исчезли Дорин и Нарена. Время еле ползло. Меч короля оттягивал ей бок. Манона ругала себя за необходимость доказывать Дорину и себе самой, что она не пустила его в Морат по чисто обыденным соображениям (и ни по каким другим). В Ферианской впадине Эравана нет, а потому там безопаснее.

– Если я не вернусь, Ключи нужно переправить в Террасен. Даже если там сейчас и не было Аэлины. – Ты вернешься, – сказала Манона. В ее устах это прозвучало скорее как угроза, чем пожелание успеха. – А ты бы тосковала, если бы я не вернулся? – с усмешкой спросил Дорин. Манона не ответила. Дорин не знал, отчего подспудно ждал ее ответа. Он успел сделать пару шагов, когда Астерина коснулась его плеча. – Не прохлаждайся. Одна нога здесь, другая там, – напутствовала его ведьма. – И береги Нарену.

Дурак. Наверное, он просто старый дурак. Древний. Но все равно дурак. Однако бог у его плеча не приказывал ему бежать или противиться. Значит, это его выбор. Интересно, как отнесется к его выбору богиня Элиды? Еще интереснее, как отнесется сама Элида. – Согласен. – Да хранят нас боги, – пробормотал Фенрис

Караульные на парапете старались не смотреть на правителя Аньеля, но все равно следили за каждым его движением. Трудно сказать, кого они боялись больше: Эстфола-старшего или моратскую армию.

Он ненавидел эти близкие слезы в ее голосе. Ненавидел себя за то, что повел разговор таким образом. Но его терпение и смирение тоже имели предел. Он высказался. Если Элиде угодно до конца жизни вытирать о него ноги, он научится уважать ее позицию. Жить, зная, что Элида его ненавидит. Как? Он не знал.

– А разве заботиться – это плохо? Боги свидетели, он сам все время пытался быть заботливым. – Я не умею заботиться! – рявкнула Манона. Дорин чуть не усмехнулся. Откровенное вранье. Дорина учили искусству дипломатии, где умение промолчать зачастую ценилось выше самых взвешенных и продуманных слов. Но оттого, что перед ним маячила перспектива получить в Морате новый ошейник, а может, от чувства вины перед королевством, брошенным на растерзание врагам, в Дорине заговорила смелость обреченного. – Умеешь ты заботиться. И заботишься. Потому тебя все это и пугает.

Обманщик – вот он кто. Дорин до сих пор молчал об истинной причине упражнений. Он и без Дамариса знал, что обманывает ведьму. Она вполне могла не пустить его в Морат, однако существовала другая возможность, многократно хуже ведьминого запрета. Ее собственное участие в этой вылазке. Робкого человека этот взгляд Маноны давно обратил бы в бегство. – Были они у тебя синими, синими и остались. Боги милосердные, до чего же она красивая! И когда он перестанет считать такие мысли предательством?

Его поразило, с какой холодностью Ириана смотрела на отца. Шаол и не подозревал, что его жена умеет так смотреть. Казалось, она подумывает, как бы заставить Эстфола-старшего заживо гнить изнутри. Эта мысль достаточно вдохновила Шаола, и он сказал: – Познакомься. Моя жена, госпожа Ириана Торас-Эстфол.

– Кстати, в этом лагере есть несколько твоих родственниц по отцовской линии, – добавила Гленнис. От слов старухи Астерина мгновенно напряглась. Эдда и Бриара, сидевшие почти у самого очага, – тоже. Все трое были родственницами Маноны по линии Черноклювых и во что бы то ни стало хотели сохранить эту привилегию