Цитаты из книги «Королевство гнева и тумана»

– Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя, Ризанд. И еще я хочу, чтобы ты знал… У него задрожали губы. Я смахнула слезинку, покатившуюся по его щеке. – Я хочу, чтобы ты знал, – шепотом продолжала я. – Долгое время я чувствовала себя сломленной. Мое сердце только-только начало исцеляться. Но каждый его кусочек принадлежит тебе. И я считаю честью… да, я считаю честью быть твоей парой. Риз обнял меня и уткнулся лбом в мое плечо. У него тряслось все тело, а я гладила его по шелковистым волосам. – Я люблю тебя, Риз, – повторила я. Я говорила слова, которые раньше не осмелилась бы произнести вслух. – Я согласилась бы заново выдержать все испытания, чтобы тебя найти. Если война все-таки начнется, мы будем сражаться. Вместе. Я не позволю им забрать меня от тебя. И забрать тебя от меня я тоже не позволю.

– Смотрю, тебе постоянно приходится иметь дело с магией. – Она позволяет снимать напряжение, возникающее от избытка моей силы. Магическая сила не должна застаиваться. Она должна течь, как вода в реке, иначе я могу потерять рассудок. Потому мы и называем иллирианские камни сифонами. Они помогают направлять силу в русло и при необходимости сбрасывать ее.

Ласэн видел, как кончики моих пальцев превратились в когти, а за спиной, между лопатками, появилось нечто тяжелое и удивительно прекрасное. – Знаешь, Ласэн, когда слишком долго сидишь взаперти и смотришь в темноту, убеждаешься, что темнота бросает на тебя ответный взгляд. Где-то за пределами заслонов я ощутила удивление и злорадное удовольствие. Из-за моих плеч выступали темные, перепончатые крылья. Каждая капля ледяного дождя заставляла меня вздрагивать. До чего же чувствительные эти иллирианские крылья. Ласэн попятился от меня: – Что ты с собой сделала? Я усмехнулась: – Человеческая девчонка, которую ты знал, умерла в Подгорье. А мне нет никакого интереса проводить бессмертную жизнь в качестве живой игрушки какого-нибудь верховного правителя. – Фейра… – ошеломленно бормотал Ласэн, качая головой. – Передай Тамлину… – Вспомнив о расправе над семьей Риза, я едва не поперхнулась этим именем. – Если он пошлет сюда еще кого-то, я выслежу всех до единого. И каждый на себе узнает, чему меня научила тьма. Лицо Ласэна перекосилось. Кажется, его проняло.

Затем появился Ризанд. Он дал им сполна ощутить свою силу. Прочувствовать, кто он такой. Его сила заполнила тронный зал, замок, гору. Мир. Она не имела ни начала, ни конца. За его спиной не было крыльев. Оружия при нем тоже не было. Ни малейшего намека на то, что он – воин, не уступающий Кассиану и Азриелю. Мир привык считать его обаятельным и жестоким верховным правителем. Таким он и предстал перед Двором кошмаров. Он держал руки в карманах, а его черный камзол словно вбирал в себя свет. На голове Риза была корона из звезд. И ни малейшего намека на сокрушенного Риза, выпивавшего на крыше. Ни следа павшего принца, стоявшего на коленях в ночь своего кошмарного сна. То, что я видела сейчас, угрожало меня раздавить, отбросить в дальний угол зала. В зал вошел самый могущественный верховный правитель из всех, кто когда-либо рождался. Лицо мечтаний и кошмаров.

В каждый наш урок он что-нибудь рассказывал мне о верховных правителях, отдавших крупицу силы для моего воскрешения в Подгорье. Я узнала о Бероне – жестоком и тщеславном верховном правителе Двора осени; о Каллиане – тихом, себе на уме, верховном правителе Двора зимы. Меня впечатлил рассказ Риза о Хелионе – верховном правителе Двора дня. Его прозвали Рассекателем заклинаний. Амаранта самолично разграбила и уничтожила тысячу его библиотек. Подданные Хелиона прославились непревзойденным умением составлять заклинания и хранить знания Притиании.

– В Притиании тоже есть те, кто мечтал бы уничтожить существующий порядок вещей. Например, упразднить дворы. – Это как? Избавиться от верховных правителей? – Возможно. Но основные усилия бунтовщиков направлены на то, чтобы лишить фэйцев привилегий, которыми они наделены с минуты рождения. У фэйри таких привилегий нет. Даже само слово «фэйри»

– Существуют разные виды темноты, – вновь заговорил Риз. Я по-прежнему не открывала глаз. – Есть темнота пугающая, темнота успокаивающая, темнота, дарующая отдых. Я мысленно представила их все. – Есть темнота влюбленных и темнота наемных убийц. Она становится такой, какой ее хочет видеть взывающий к ней. Или какой она ему нужна. Сама по себе темнота не является ни абсолютно плохой, ни абсолютно хорошей.

Я ударила его кулаком в грудь. Риз попятился – настолько сильным оказался мой удар, – и я ошеломленно заморгала. Я ведь совсем забыла, какую силу поднимают во мне мгновения страха и злости. Так и с Ткачихой получилось. Я забыла, насколько сильна теперь. – Вот именно, – прорычал Ризанд, прочитав мои мысли. Я ведь вполне могла сбить его с ног. – Ты забыла о своей силе. Забыла, что способна жечь, окутывать тьмой и выпускать когти. Ты забыла. Ты перестала сражаться. Он имел в виду не только аттора и Ткачиху. Меня захлестнула мощная волна гнева, погасившая бурю мыслей. Осталась только злость. На себя. На то, что мне пришлось сделать. На то, что сделали со мной и с ним. – А если и перестала? – прошипела я, снова пихнув Риза. – Что, если перестала?

– Мы с Кассианом – из породы фэйри, которых называют иллирианцами. Мы рождаемся под пение ветра.

А во мне бушевал огонь. Я слышала его гудение, все мои жилы охватило пламя, рвущееся наружу. Потом я почувствовала резкий внутренний толчок. Моя связующая нить натянулась, и откуда-то хлынула прохладная темнота, гасящая и огонь, и мое раздражение.