– Новый командир объявил, что все мы разместимся за дверями Большого зала, – продолжал Брулло. – Внутри – никого.

Королевский оружейник показал свою цену. Шаол наморщил лоб, словно обдумывал, платить ли такие деньги, потом кивнул и полез в карман за монетами.

– Думаешь, он что-то заподозрил? – спросил Шаол, протягивая деньги.

Несарина подошла ближе, закрыв спиной руки продавца и покупателя. К Шаолу перекочевало несколько маленьких бумажек, которые он незаметно спрятал в карман.

– Не думаю, – ответил ему Ресс. – Просто этот выскочка хочет лишний раз нас унизить. Может, он и догадывается, что в наших рядах остались ребята, верные тебе. А если он кого заподозрит, тогда беда.

– Будьте осторожны, – сказал Шаол. – Не давайте ему повода.

Он успел почувствовать, как напряглась Несарина. Через мгновение рядом послышался женский голос:

– Впервые вижу, чтобы кинжал из Сандри продавали за жалкие медяки. Знай я заранее, как дешево у вас оружие, запаслась бы деньгами.

Шаол напрягся всем телом. Рядом с Несариной, взявшись невесть откуда, стояла Аэлина. Чему удивляться? Она наверняка за ними следила.

– Боги милосердные, – прошептал Ресс.

Шаол кожей чувствовал язвительную улыбку Аэлины, хотя ее лицо тоже скрывал капюшон.

– Привет вам, Брулло и Ресс. Решили подзаработать? Сочувствую. Нынче королевская служба денег не приносит.

Королевский оружейник смотрел то на Аэлину, то на пространство за ее спиной.

– Что ж ты не сообщил нам о ее возвращении? – спросил он Шаола.

Аэлина прищелкнула языком:

– А Шаол скуповат. Что узнает, никогда с другими не поделится.

– Ты привлекаешь к нам излишнее внимание, – буркнул Шаол.

Его кулаки сжались сами собой.

– Да неужели? – Аэлина взяла с прилавка кинжал и стала внимательно рассматривать, всем видом показывая, что разбирается в оружии. – Мне нужно поговорить с Брулло и моим давним другом Рессом. Поскольку вчера ты отказался взять меня на встречу с ними, мне не оставалось иного, как явиться сюда.

Это было очень похоже на Аэлину. Несарина предусмотрительно отошла, продолжая следить за окружающим пространством. Возможно, ей захотелось встать подальше от террасенской королевы.

Королева. Ненавистное слово вновь резануло по нему. Королева Террасена явилась на рынок без приличествующей свиты. И наряд на ней был странный, напоминающий черный панцирь. Чувствовалось, ее величество не прочь перерезать с десяток глоток. Не напрасно Шаол страшился ее объединения с Эдионом. Вместе они могли бы такого понатворить. А если к этому добавить ее магию…

– Сними капюшон, – тихо попросил Брулло.

– И не подумаю. Зачем?

– Хочу взглянуть на твое лицо.

Аэлина не шевельнулась.

– Брулло, я вчера видела ее лицо, – вдруг сказала Несарина, поворачиваясь к прилавку. – Она все так же красива. Чего тебя потянуло пялиться на других женщин? У тебя же, кажется, жена есть.

– А знаешь, Несарина Фелак, ты мне начинаешь нравиться, – усмехнулась Аэлина.

Несарина наградила террасенскую королеву полуулыбкой. Учитывая, как редко она улыбалась, улыбка Несарины выглядела почти лучезарной.

«Интересно, понравилась бы тебе Несарина, если бы ты узнала про нашу близость?» – подумал Шаол. Впрочем, может, Аэлине все равно, и его в ее жизни больше нет.

Аэлина все-таки немного откинула капюшон.

– Я скучала по тебе, друг, – сказала она Рессу.

Тот заулыбался и покраснел.

Потом она перевела взгляд на Брулло. Королевский оружейник вглядывался в ее лицо. Затем тихо пробормотал:

– Понимаю.

Аэлина молчала.

– Ты намерена спасти Эдиона, – почти шепотом произнес Брулло.

Аэлина вновь натянула капюшон. Казалось, она родилась ассасином.

– Да, намерена.

Ресс грязно выругался сквозь зубы.

– Понимаю, я прошу от тебя слишком много, – сказала Аэлина, наклоняясь к Брулло.

– Так не проси! – огрызнулся Шаол. – Не ставь их под удар. Они и так сильно рискуют.

– Тебя, Шаол, это не касается, – ответила Аэлина.

Черта с два не касается!

– Если их начальство пронюхает, мы лишимся наших глаз в замке. А Брулло и Ресс могут лишиться жизни. А Дорина спасать ты собираешься? Или тебя волнует только Эдион?

Взгляды всех сошлись на Аэлине. Она ощетинилась. Но Брулло неожиданно спросил:

– Госпожа, что от нас требуется?

Должно быть, королевский оружейник уже знал. Конечно, он достаточно видел Эдиона, чтобы безошибочно узнать сходство глаз и лиц брата и сестры. Возможно, он уже давно обо всем догадался.

– Скажите своим людям, чтобы держались подальше от южной стены там, где сады.

Слова Аэлины звучали не как просьба и даже не как приказ. Она предупреждала.

– Каких еще мест нам нужно избегать? – с заметным напряжением спросил Брулло.

Аэлина успела повернуться спиной к прилавку, изображая разочарованную покупательницу.

– Пусть ваши люди прикрепят на мундиры по красному цветку. Если кто спросит, скажете – в честь дня рождения принца. Но цветки прикрепите так, чтобы они были заметны.

Шаол посмотрел на ее руки в безупречно чистых темных перчатках. Сколько крови впитается в эти перчатки через несколько дней?

– Спасибо, – взволнованно прошептал Ресс.

Аэлина неспешно отошла от прилавка и скрылась в толпе. Только тогда Шаол сообразил: Ресс не напрасно ее благодарил. Аэлина Галатиния собралась превратить стеклянный замок в бойню. Брулло, Ресс и его бывшие сослуживцы могут оказаться единственными, кто уцелеет.

О Дорине она по-прежнему не сказала ни слова. Шаол так и не знал, собиралась ли она пощадить принца. В ее намерении спасти Дорина он сильно сомневался.

Чтобы не вызывать подозрений, выбираясь из Тенюшника, Аэлина сделала несколько мелких покупок. Она не сомневалась: за нею следят. И все же она отправилась к зданию Адарланского королевского казначейства.

Аэлина появилась там перед самым закрытием, однако управляющий казначейством расплылся в улыбке и сказал, что всецело к ее услугам. Казначейство, выполнявшее также функции хранилища денег, никогда не интересовалось подлинностью имен своих вкладчиков. Придуманное имя Аэлины их вполне устраивало.

Пока управляющий давал ей отчет о вкладах и процентах, набежавших за эти годы, Аэлина разглядывала обстановку его роскошного кабинета. Стены были обшиты добротными дубовыми панелями. Их украшали картины. Потом управляющий ненадолго отлучился, и Аэлина быстро заглянула под картины, но тайников не обнаружила. Мебель в кабинете стоила столько, сколько большинство жителей Рафтхола не могли заработать за всю жизнь. Взять хотя бы массивный шкаф красного дерева. Там хранились сведения о самых богатых вкладчиках (включая и Аэлину). Дверцы шкафа запирались небольшим золотым ключом, который управляющий постоянно носил с собой.

Узнав, какую сумму Аэлина желает получить сейчас, управляющий снова вышел, чтобы отдать распоряжение секретарю. Она тем временем быстро осмотрела все, что лежало на столе: бумаги, подарки от вкладчиков, ключи и маленький женский портрет. Возможно, жены управляющего. Или его дочери. По таким лицам, как у него, было трудно судить о возрасте.

Услышав шаги, Аэлина вернулась на стул, сев в прежней позе. Управляющий заговорил о несносной погоде. Аэлина поддакивала. Вскоре вошел секретарь, неся шкатулку с деньгами. С изящной небрежностью Аэлина переложила деньги в свой кошелек, поблагодарила управляющего и секретаря, не забыв извиниться, что задержала их на работе дольше обычного. Через мгновение ее уже не было.

Она выбирала боковые улочки и переулки, стараясь не замечать зловония гниющих трупов. Даже обильный дождь не сумел побороть этот отвратительный запах. Шаол говорил, что мест казни в городе несколько. Мимо двух она сегодня проходила. Вместо цветочных клумб там теперь высились плахи.

Тела казненных, оставленные на пир воронью, казались тенями на фоне бледных стен, к которым их прибили.

Аэлина пока не представляла, как будет ловить валгского демона. Все мысли о поимке она гнала. Сначала нужно вызволить Эдиона и уцелеть самой. Но почему Аробинн с такой легкостью согласился на ее условие? Этот вопрос она старательно запихивала поглубже, приказывая себе сосредотачиваться на главном.

Холодный туман, повисший еще с вечера, проникал во все щели. Аэлина спала под несколькими одеялами, и все равно ей было холодно. Но существовал простой и надежный способ согреться. Она повернулась на бок и лениво протянула руку, пытаясь нащупать рядом теплое мужское тело.

Ее пальцы ощутили лишь холодный шелк простыни.

Тогда она открыла глаза. Вспомнила, что находится не на Вендалине, а в своем рафтхольском жилище, в спальне, где господствовали кремовые и бежевые тона. Вторая половина ее просторной кровати оставалась нетронутой. Даже во сне она ухитрялась не залезать на ту половину, не мять покрывало и не сдвигать подушек.

На мгновение она представила, что там лежит Рован. Сон несколько смягчал черты его сурового лица. Серебристые волосы неярко блестели в свете раннего утра. Они так удивительно сочетались с прихотливым узором его татуировки. Татуировка начиналась у виска, спускалась по шее, по плечу и дальше по руке, вплоть до кончиков пальцев.

Аэлина напряженно выдохнула, потом протерла глаза. Она не имела право глупо растрачивать силы на мечты о Роване и тоску по нему. Мечтай не мечтай, он все равно не окажется рядом, не выслушает ее, не даст совета. Впрочем, ей бы сейчас хватило одного его молчаливого присутствия. Какое счастье проснуться и знать: он – рядом.

Аэлина сглотнула и встала с постели. Во всем теле ощущалась тяжесть, словно ночью она ворочала камни.

В свое время она убедила себя: потребность в помощи Рована вовсе не свидетельство ее слабости. Она хотела, чтобы он ей помогал, и признание этого было проявлением ее силы, но… Рован ей не подпорка. Чего ей не хотелось, так это чтобы он стал ее костылем.

Пережевывая холодный завтрак, она задним числом ругала себя за опрометчивость своих вендалинских решений. Напрасно она упустила из виду простую истину: всегда и везде ей следует рассчитывать только на свои силы.

Особенно в Рафтхоле. И особенно сейчас, когда уличный мальчишка, настойчиво барабанящий в дверь, передал ее записку. Аэлину желали видеть в Башне ассасина, причем немедленно.