Цитаты из книги «Империя бурь»

Лучше всех себя чувствовала Манона. Ей не докучали комары, на нее не действовали ядовитые стебли. Она ухитрилась ни разу не порезаться. Похоже, ей даже нравился этот дикий мир, полный гнили и опасных тварей. Манона и сама чем-то напоминала Аэлине жутких водяных чудовищ – подлинных хозяев этих мест. Такие же золотистые глаза и сверкающие острые зубы… Аэлина гнала от себя подобные мысли, стараясь представлять, как они выберутся отсюда и снова окажутся на твердой сухой земле.

Манона провела рукой по ярко-красной ткани. Она давно не надевала плащ, а этим утром заставила себя надеть. Рианнона. Манона ни разу не слышала, чтобы крошанская королевская династия уцелела. Она привыкла верить, что с этой династией было покончено еще пятьсот лет назад, во время последней битвы с крошанскими ведьмами. Помимо ее сводной сестры, знал ли кто-нибудь еще, что дочь Лотианы Черноклювой и крошанского принца осталась жива? Манона открепила брошь, служившую застежкой, и сняла плащ. Несколько взмахов железных ногтей, и у нее в руках оказался длинный тонкий красный лоскут. Его Манона вплела себе в косу – ярко-красное пятно среди лунной белизны ее волос. Потом, подойдя к перилам, Манона размахнулась и швырнула плащ Рианноны в воду. Видевшие это благоразумно промолчали.

Королева и ее двор готовились к высадке, нацепляя на себя оружие так, как знать надевает драгоценности. Они деловито переговаривались, что-то выясняя и уточняя. Это было похоже на ее отряд Тринадцати, настолько похоже, что Манона забилась в укромный уголок, где успокаивала дыхание. У нее дрожали руки. Астерина не погибла, и остальные ведьмы отряда Тринадцати – тоже.

– Тебе придется временно затаиться где-нибудь. Аброхас печально вздохнул, окутав ладонь Маноны струей теплого воздуха. – Да не скули ты так, – нахмурилась ведьма, хотя у нее самой было паршиво на душе. – Найдешь укромное местечко, заляжешь, но будешь держать ухо востро, а через четыре дня вернешься. Она прильнула лбом к его морде, чего никогда не делала. Урчание Аброхаса отзывалось у нее во всем теле, вызывая ломоту в костях. – Мы же с тобой неразлучная пара. Что нам каких-то несколько дней? Аброхас потерся мордой о ее голову. У Маноны в горле застрял комок. – Ты столько раз спасал мне жизнь, а я ни разу тебя даже не поблагодарила. Аброхас опять негромко заскулил. – Мы с тобой были и останемся вместе, – пообещала ему Манона. – Покуда Тьма нас не разлучит. Она заставила себя отойти. Еще раз погладила драконью морду и попятилась: – Теперь лети. Аброхас не шевельнулся. Манона оскалила железные зубы: – Улетай, я сказала. Черные глаза Аброхаса были полны упрека, но его тело напряглось, и он поднял крылья.

– Значит, Лоркан Сальватир, правая рука Маэвы, – твой муж? Ты меня удивляешь, Элида.

– Ведьмы способны предсказывать будущее? – хмурясь, спросила она у Маноны. – Видеть его, как видят оракулы? – Некоторые могут. В основном Синекровные. – А ведьмы других кланов? – Говорят, что для древних прошлое, настоящее и будущее слиты воедино.

– Я – не Черноклювая, – возразила Манона. Все удивленно повернулись к ней, но ведьма смотрела только на королеву. – Вот как? – Аэлина взмахнула рукой, испещренной полосами шрамов. – А это уже интереснее. Рассказывай, мы послушаем. Дорин опасался, не кончится ли дело стычкой, но Манона лишь выждала несколько мгновений, словно любуясь восходящим солнцем, и стала рассказывать: – Бабушка лишила меня не только титула наследницы и звания главнокомандующей. Она лишила меня наследия. Оказалось, мой отец был крошанским принцем. Бабушка расправилась с ним и моей матерью за их попытку положить конец вражде между племенами ведьм и разрушить проклятие, наложенное на наши земли. Дорин оглянулся на Эдиона. Лицо Волка Севера напряглось, глаза ярко сверкали, а мозг наверняка уже прокручивал новые возможности. Дальнейшие слова Манона произнесла с некоторой нерешительностью, будто сама не до конца веря в их истинность: – Оказалось, что я – последняя крошанская королева, последний прямой потомок Рианноны Крошанской. Аэлина молчала, закусив губу. – И вне зависимости от решений моей бабушки я остаюсь наследницей клана Черноклювых. Ведьмы, сражавшиеся бок о бок со мной, почти сто лет занимались выслеживанием и истреблением крошанских ведьм. Они мечтали о возвращении на родину. Я обещала, что они туда вернутся. А теперь я только чудом не была убита собственной бабушкой. Я не знаю, где ведьмы моего отряда Тринадцати и что с ними. Прежде всего, живы ли они. Так что, госпожа террасенская королева, ты – не единственная, чьи замыслы пошли наперекосяк. И хныкать по этому поводу бесполезно. Бери себя в руки и начинай думать, чтó делать дальше.

– Нечего дуться, – сказала ей Манона. – Сама виновата. Эдион предостерегающе зарычал. Аэлина медленно повернулась к ведьме. Дорин вцепился в перила. – Ты где-то ошиблась в расчетах, вот они и выследили тебя, – продолжала ведьма. – Нечего отвлекаться на мелкие поражения. Это война. А на войне враг захватывает города и гибнут люди. На твоем месте я бы сейчас волновалась о другом: почему Морат послал сюда так мало илков?

– Я не из породы смертных. По вашим правилам не играю. Я охотилась на людей и убивала их просто так, чтобы развлечься. Не путай меня с человеческой женщиной, короленок. – Меня не интересуют человеческие женщины, – игриво произнес Дорин. – Уж слишком они хрупкие.

– Сам не знаю, чтó это такое и откуда берется, – сказал Фенрис. Он дышал ртом, постоянно сжимая и разжимая пальцы. – Я перепрыгиваю между… складками мира. Расстояния невелики, и после нескольких таких прыжков я напрочь выжат, но… на поле боя помогает. Он стиснул зубы, глядя, как края раны начинают смыкаться. – А кроме этого, не могу похвастаться никакими способностями. Скорость, сила, раны быстро затягиваются… быстрее, чем у большинства фэйцев. Вот и все. Защитить себя и других могу, но вызвать огонь или ветер – нет.