ван его опередил:
– Гарель, если ты откажешься участвовать в войне, то погубишь своего сына.
Гарель застыл с разинутым ртом.
– Ну ты хватил, – пробормотал Фенрис.
Тело Аэлины напрягалось и тут же таяло везде, где Рован оставлял свои нежные поцелуи. Она выгнула спину, подставив ему шею. Зубы Рована осторожно коснулись ее кожи.
– Я люблю тебя, – выдохнул Рован, проводя языком по месту прикуса
Кувшин вернулся на место. Аэлине захотелось послать язычок пламени и подпалить Ровану голую задницу за этот спектакль с наливанием воды. Но он уже шел обратно, не сводя с нее глаз и ухитряясь не давать воде вылиться.
Лоркан представлял, какие звуки издавал бы ее чувственный ротик, если бы он медленно и осторожно стал учить ее искусству телесных утех. Спохватился он, лишь когда услышал крики.
Он никогда не испытывал ничего подобного. Все, что он давал ей, она возвращала. Когда во время их второго слияния она укусила его… Его магия разнесла в щепки пять-шесть окрестных пальм. Рован боялся, что выплески семени разнесут и его самого.