– Брось сигарету и немедленно иди сюда, – раздраженно скомандовала Делия. – Возьми веник и убери эти дурацкие тефтельки. Так. Нужны еще сырные шарики, а Берт пусть вынесет… что ты хотел?

– Крабовые биточки, – напомнил Берт. – Прогностически говоря. А Уэс просил лед.

– Они в духовке, сейчас будут готовы, – Делия, не спуская девочку с рук, пошла за веником. – Биточки, разумеется, а не лед. Люси, пожалуйста, не слюнявь мамочку. А лед… черт, я не помню, где у нас лед! Куда мы его положили?

– В переносной холодильник. – Дверь черного хода открылась, и в кухню неспешно вошла высокая сутулая девушка с длинными волосами медового цвета. Она остановилась у духовки, медленно открыла дверцу, заглянула внутрь, снова закрыла и выключила газ.

– Готово.

– Чудесно. Тогда достань их и выложи на поднос.

Делия перехватила малышку другой рукой и начала собирать тефтельки в совок. Моника со скоростью улитки добрела до рабочего стола, взяла прихватку и снова направилась к духовке.

– Я дождусь биточков или нет? – вмешался Берт. – Это уже совсем…

Делия выпрямилась и посмотрела на него. Что-то подсказало мне, что не стоит начинать выяснение отношений именно сейчас. Я подняла ногу и попробовала отскрести от подошвы остатки тефтельки.

– Хорошо, сырные шарики, – быстро сказал Берт. – Уже иду. Кстати, мне нужен помощник. Ношусь как ошпаренный, – и он вышел за дверь.

Делия устало вздохнула:

– Моника, тебе придется все-таки выйти в зал.

Моника достала из духовки лист с горячими крабовыми биточками. Отложив совок, Делия подошла к столу и начала торопливо выкладывать их на поднос.

– Но…

– Я знаю, что обещала, но у нас аврал. Бери поднос, иди медленно и смотри куда идешь. И не разлей там ничего, пожалуйста, ради бога, умоляю.

Судя по всему, последняя часть – «ради бога, умоляю» – была у Делии чем-то вроде мантры.

– Хорошо. – Моника заправила за ухо прядь волос, взяла поднос и медленно направилась к выходу в гостиную.

Делия безнадежно покачала головой ей вслед и подобрала с пола еще несколько тефтелек. Малышка продолжала хныкать, и Делия ласково успокаивала дочь, одновременно доставая с металлической тележки поднос, накрытый пищевой пленкой. Я никогда в жизни не видела более нуждающегося в помощи человека, чем Делия в тот момент, но не успела я предложить свои услуги, как она принялась размышлять вслух.

– Что же еще? – Она поставила поднос на стол, закрыла глаза и прижала руку ко лбу, пытаясь вспомнить.

– Лед, – подсказала я.

Она вздрогнула и обернулась.

– Лед, ну конечно же, лед. Спасибо. А ты кто?

– Мейси. Я здесь живу.

Выражение лица Делии изменилось. Кажется, она догадывалась, что будет дальше.

– Мама просила посмотреть, как тут у вас дела, – поспешно сказала я. – И передать, что…

– Что мы ее достали, – закончила за меня Делия.

Я замялась.

– Ну, не совсем…

Но тут из гостиной раздался грохот и звон стекла, после чего наступила мертвая тишина.

– А теперь? – с грустной усмешкой поинтересовалась Делия.

Малышка снова захныкала.

– Вообще-то да, – кивнула я, уверенная, что это еще мягко сказано.

– О господи, – Делия закрыла лицо рукой, – полная катастрофа.

Я не знала, что сказать. Честно говоря, наблюдая за происходящим, я уже разнервничалась, а каково же быть ответственной за весь этот кошмар!

– С другой стороны, все не так плохо, – заметила Делия. – Если хуже некуда, то скоро станет лучше. Правильно?

Я промолчала, и мой рейтинг доверия сразу упал. Таймер духовки издал бодрый писк.

Делия расценила это как сигнал к действию.

– Мейси, – сказала она вдруг, – можешь ответить на один вопрос?

– Конечно.

– Ты умеешь обращаться с лопаткой?

Такого я не ожидала, но, преодолев замешательство, ответила утвердительно.

– Вот и замечательно, – обрадовалась Делия. – Тогда иди сюда.

Через пятнадцать минут я вошла в ритм. Это было все равно что печь печенье, только на скорость. Выложить биточки или сырные шарики на лист ровными рядами, поставить в духовку, вытащить готовые, сложить на поднос, отправить. Повторить.

Делия, в два раза быстрее и в сто раз аккуратнее выкладывая на поднос канапе, наблюдала за мной:

– Отлично, Мейси! Ты могла бы стать преуспевающим работником выездного ресторана, если бы там хоть кто-то преуспевал.

Я улыбнулась. В дверь сунулась усталая Моника с пустым подносом, усыпанным салфетками. После второй катастрофы ее обязанности ограничили переносом только твердых веществ, но когда она налетела на колонну и высыпала половину подноса сырных шариков на рубашку какому-то зазевавшемуся гостю, ее понизили до сборщика мусора и пустых бокалов. Казалось бы, медленное передвижение снижает риск аварии, но Моника опровергала логику.

– Как там дела? – поинтересовалась у нее Делия, бросив взгляд на Люси, уснувшую в детском автомобильном кресле на кухонном столе.

Если честно, Делия меня поразила. Признав ситуацию безнадежной, она немедленно ее исправила. За каких-то пару минут она успела подготовить еще два подноса канапе, найти лед и успокоить Люси. Повторяя мантру «пожалуйста, ради бога, умоляю», она делала все, что могла, и в конце концов у нее получалось. Просто невероятно.

– Нормально, – коротко отозвалась Моника, доползла до мусорного контейнера и, помедлив с минуту, начала освобождать поднос.

Делия раздраженно закатила глаза и вздохнула. Я вставила в духовку новый лист.

– У нас не всегда все кувырком, честное слово, – сказала мне Делия, открывая следующую упаковку сырных шариков. – Обычно мы – образец профессионализма и организованности.

Услышав это, Моника фыркнула. Делия бросила на нее сердитый взгляд.

– Видишь ли, сегодня от меня сбежала няня, а у официантки оказались неотложные дела, и все пошло наперекосяк. Знаешь, как это бывает?

Я кивнула. У меня в последнее время все шло наперекосяк.

– Мейси! Вот ты где! – В дверях стояла мама. – Все в порядке?

Вопрос, заданный вроде как мне, на самом деле был адресован Делии, и она это прекрасно поняла, потому что стала выкладывать на поднос закуску в три раза быстрее. За ее спиной Моника наконец закончила освобождать поднос от салфеток и медленно направилась к столу, стуча подносом по коленкам.

– Да, – отозвалась я. – Делия рассказывала мне, как делать крабовые биточки.

Мама провела рукой по волосам. Это означало, что она вышла на тропу войны. Делия, должно быть, тоже это почувствовала и, вытерев руки полотенцем, спокойно повернулась к маме.

– Гостям очень нравится угощение, – начала мама голосом, не предвещавшим ничего хорошего, – но…

Делия сделала глубокий вдох.

– Можете не продолжать, миссис Куин.

Я опустила голову, открывая новую упаковку закусок.

– Мне очень жаль, что все началось так бестолково, – продолжала Делия. – Я в последнюю минуту выяснила, что людей не хватает, но это не оправдание. Я откажусь от оставшейся оплаты в надежде, что вы захотите воспользоваться нашими услугами в дальнейшем.

Многозначительное молчание, последовавшее за этой речью, прервал крик ворвавшегося в дверь Берта.

– Нужны еще канапе! – возвестил он. – Разлетаются, как горячие пирожки.

– Берт, – Делия заставила себя улыбнуться, – не надо так кричать. Мы тебя прекрасно слышим.

– Извините, – потупился мальчик.

– Вот, возьми, – я протянула ему полный поднос и забрала пустой. – Биточки будут через пять минут.

– Спасибо, – поблагодарил он, а затем вгляделся и узнал меня. – О, привет. Так ты тоже здесь работаешь?

– Нет, – я поставила перед собой пустой поднос. – Не совсем.

Бросив взгляд на маму, я поняла, что она потихоньку успокаивается.

– Хорошо, – сказала она наконец, – я принимаю ваши извинения и считаю компенсацию справедливой. Угощение и вправду замечательное.

– Спасибо, я очень вам признательна, – ответила Делия.

Из гостиной донесся взрыв смеха, который окончательно убедил маму, что все не так ужасно.

– Думаю, мне пора вернуться к гостям. – Она повернулась к двери, но вспомнила обо мне: – Мейси, когда закончишь здесь, поможешь мне, хорошо?

– Конечно. Буду через минуту, – пообещала я, взяв прихватку и направляясь к духовке проверить биточки.

– Кстати, ваша дочь – чудесная помощница, – заметила Делия маме. – Я уже сказала ей, что, если она захочет подработать, я с радостью возьму ее к себе.

– Очень мило с вашей стороны, но Мейси этим летом уже работает в библиотеке.

– Ничего себе, – улыбнулась Делия, – это здорово.

– Всего лишь информационная стойка, – пожала плечами я, в сотый раз открывая дверцу духовки. – Отвечать на вопросы и все такое.

– А, девочка, которая знает все ответы.

– Да, Мейси большая умница, – с гордостью ответила мама.

Я не знала, что сказать – что тут скажешь? – поэтому молча достала из духовки лист с биточками.

Когда мама вернулась в гостиную, Делия подошла с прихваткой и отобрала у меня лист.

– Ты мне очень помогла, правда. Но будет лучше, если ты вернешься к маме.

– Нет, все в порядке, – заверила я ее. – Она даже не заметит моего отсутствия.

– Может, и так. Но ты лучше иди, – улыбнулась Делия.

Люси заворочалась в кресле и что-то пролепетала во сне, потом снова затихла.

– Значит, библиотека? – сказала Делия. – Это круто.

– Всего лишь на лето. Кое-кого заменяю.

Она стала перекладывать биточки на поднос.

– Понятно. Но если что-то не заладится, я всегда буду тебе рада. Мне нужны люди, которые выполняют указания и могут ходить по прямой.

В подтверждение этих слов Моника открыла дверь и все так же медленно прошла за очередным подносом, сдувая с лица длинную челку.

– Выездной ресторан – безумная работенка, – вздохнула Делия. – Не знаю, зачем тебе такое, особенно когда есть спокойные варианты. Однако если вдруг почувствуешь нехватку хаоса, позвони мне, хорошо?

– Крабовые биточки! – прокричал Берт, проносясь между нами. – Нужны еще!

– Берт, мы не глухие, – напомнила ему Делия.

Я пошла к двери. Моника широко зевнула. Берт нетерпеливо переминался на месте, ожидая своего подноса. Делия стала умолять Монику ради бога ускорить шаг. Казалось, они уже забыли о моем существовании, но мне почему-то захотелось ответить.

– Да, – громко сказала я, надеясь, что она услышит, – я позвоню.

Последним гостем вечеринки оказался слегка подвыпивший громогласный мужчина в синем джемпере. Он распрощался с нами в девять тридцать, и мама, закрыв за ним дверь, с видимым облегчением сняла туфли на высоком каблуке. Поцеловав меня в лоб и поблагодарив за помощь, она направилась в кабинет, чтобы собрать пакеты для людей, которые написали в анкете, что хотят получить больше информации. Контакты, как я успела узнать, – это все. Нужно ковать железо, пока горячо, не то клиенты моментально ускользнут.

Думая об этом, я поднялась к себе в комнату и проверила почту. Джейсон написал мне, как и обещал, но это письмо было скорее напоминанием о том, что я должна сделать в его отсутствие в библиотеке (следи за ключами для ксерокса, их замена очень дорого стоит, не забудь в субботу отправить письмо Клубу зарубежных культур по поводу лекции в августе, и все такое). В конце Джейсон жаловался, что устал, и обещал через пару дней написать больше. И подпись. Никаких «люблю, скучаю» или чего-нибудь в этом духе. Не то чтобы меня это удивило. Джейсон никогда особо не выражал свою привязанность, ни в словах, ни на деле. Он презирал пары, которые слишком откровенно выставляют напоказ свои чувства, и терпеть не мог сентиментальных моментов в кино. Я знала, что он по-своему привязан ко мне. Просто он сдержанный и не привык выражать свои эмоции. За то время, что мы встречались, я успела привыкнуть к его стилю общения, хотя вначале хотелось большего. К тому же мы никогда не разлучались надолго, и ему вовсе не обязательно было постоянно доказывать свои чувства.

Но мы впервые за все время расстались больше чем на два дня, и я остро ощущала его отсутствие. Я вдруг поняла, что даже те мелкие знаки внимания, что он мне оказывал, нельзя переслать по электронной почте. И все равно я была уверена, что он меня любит. Выйдя из почты, я открыла окно, выбралась на крышу и села, обняв руками колени. Посидела так несколько минут, глядя на звезды, и вдруг услышала внизу голоса. Хлопнула дверца машины, затем еще одна. Я посмотрела вниз. Вокруг фургона с надписью «Уиш кейтеринг» ходили ребята, помогавшие сегодня на приеме.

– …Другая планета, которая движется по той же траектории, что и Земля. Рано или поздно она врежется в нас. Понимаешь, об этом не говорят в новостях, но это неминуемо произойдет!

Это говорил Берт, я узнала его голос, высокий и встревоженный. Мальчик стоял за фургоном и обращался к кому-то, кто сидел на бампере с сигаретой.

– Угу… – ответила Моника.

– Берт, дай нам передышку, – отозвался еще один голос.

К машине подошел старший парень и поставил что-то на полку. Весь вечер я его не видела – он работал в баре.

– Я просто хочу, чтоб вы знали. Это важно, Уэс, а ты зарываешь голову в песок.

– Мы готовы? – поинтересовалась Делия, выходя из дома со спящей малышкой на руках и переброшенным через плечо детским креслом.

Уэс осторожно взял кресло и поставил в машину. Его рубашка белела в темноте. Словно почувствовав мой взгляд, он поднял голову и посмотрел вверх. Я спряталась в тени.

– А нам заплатили? – спросил Берт.

Делия тяжело вздохнула:

– Только половину. Из-за беспорядка. Но я так устала, что мне уже все равно. У кого ключи?

– У меня, – радостно откликнулся Берт. – Я поведу!

Все вдруг замолчали.

– Думаю, не стоит, – произнесла наконец Делия.

– Даже не думай, – поддержала ее Моника.

– Почему это? – недовольно протянул мальчик. – У меня учебные права уже целый год! Через неделю экзамен, и мне нужна практика, прежде чем сесть за руль «Бертмобиля».

– Что за глупое название! – возмутился Уэс.

– Берт, – со вздохом сказала Делия, – ты знаешь, обычно я не имею ничего против, но сегодня у нас был такой трудный день, и я хочу поскорее попасть домой. В следующий раз непременно поведешь ты, а сейчас уступи своему брату. Хорошо?

Они замолчали. Кто-то кашлянул.

– Ладно, как хотите, – буркнул Берт.

Снова хлопнула дверца. Берт и Уэс стояли возле автомобиля. Мальчик обиженно ковырял землю носком ботинка, а его брат молча стоял рядом, наблюдая за ним.

– Ерунда, не расстраивайся, – сказал Уэс Берту и взъерошил ему волосы.

Я так и думала, что они – братья: одинаковые глаза, волосы, тон кожи, только сложение разное.

– Мне никогда не дадут водить, – отозвался Берт. – Никогда. Даже Монотонике разрешают, а мне – нет.

– Обязательно дадим, – пообещал ему Уэс. – На следующей неделе получишь собственную машину и сможешь ездить куда захочешь. Но сейчас уже поздно.

Берт сунул руки в карманы и, шаркая ногами, обошел фургон. Уэс последовал за ним, дружески похлопывая брата по плечу.

– А ты знаешь ту девчонку, которая сегодня помогала Делии? – неожиданно спросил Берт.

Я замерла.

– На которую ты выпрыгнул из кустов? – уточнил Уэс.

– Неважно, ты ее знаешь?

– Нет.

Берт открыл заднюю дверь.

– А вот и знаешь. Ее отец…

Я ждала. Я знала, что он скажет, и все-таки должна была услышать эти слова, мое личное клеймо.

– …Был тренером детской команды по бегу, когда я учился в начальной школе, – закончил мальчик. – «Молнии Лейквью», помнишь?

Уэс открыл брату заднюю дверь и сказал:

– Да, точно, тренер Джо.

У меня заболело в груди.

– Тренер Джо, – повторил Берт, – классный был чувак.

Уэс подошел к водительской двери, постоял, огляделся вокруг и забрался в автомобиль. Должна признаться, этот разговор меня удивил. Я так долго была «девочкой, у которой умер отец», что порой забывала о своей прежней жизни.

Машина завелась и медленно двинулась по аллее, потом красные огоньки замелькали уже на дороге. Сбоку на фургоне была нарисована черной краской куриная вилочковая кость, издалека похожая на китайский иероглиф, сулящий удачу. Я не отводила взгляда от рисунка, пока машина не скрылась за холмом.