Желудок Джиллиан подскочил к горлу. Макс определенно заметил, на кого так похож Этан, и она знала только одно: ее тщательно созидаемой спокойной жизни приходит конец. Она пошла за Этаном на кухню, обреченно прислушиваясь к размеренным шагам Макса за спиной. В то же время она чувствовала странное облегчение: так, наверное, чувствует себя приговоренный к казни по пути на эшафот – томительное ожидание неизбежного окончено.
Она знала, что Макс работает на Рейфа Кэмерона, знала, что ее статьи рано или поздно столкнут их и что, возможно, пришло время рассказать ему об Этане. Но только не в ее собственном доме, где он сразу, без всякой подготовки увидит сына. Джиллиан остановилась посреди кухни, пока Этан карабкался на свой стульчик. Уютная обстановка кухни и столовой ясно говорила, что в доме ребенок, поэтому Джиллиан не провела сюда Макса. Ее чашка с остатками кофе стояла на противоположном конце стола, газета со статьей, которая привела Макса в ее дом, лежала рядом, открытая на странице с кроссвордом, напоминая, что всего десять минут назад самой большой ее проблемой было подобрать синоним из двенадцати букв к слову «инцидент». Надо было чем-то занять себя. Дрожащими руками она насыпала в миску хлопьев, нарезала туда же банан, налила молока. Больше делать было нечего – пора посмотреть в лицо врагу.
Макс сидел на ее стуле, напротив Этана. Они смотрели друг на друга с неприкрытым любопытством, одинаково голубыми глазами. Этан мог переиграть в гляделки кого угодно, и сейчас Джиллиан понимала, от кого он унаследовал эту способность. Она поставила перед сыном миску так резко, что молоко выплеснулось на стол. Джиллиан сжала кулаки, ногти впились в ладони. Срочно нужно успокоиться! Этан, насытивший свое любопытство, полностью переключился на завтрак, Джиллиан начала вытирать молоко, а Макс… продолжал смотреть. Этан никак не реагировал на его молчание, но Джиллиан едва сдерживалась.
– Хочешь кофе?
Он только молча покачал головой. Джиллиан знала, что сын очень похож на отца, но сейчас, когда она видела их вместе, – ее самое сокровенное желание и самый большой страх, – сходство было почти пугающим.
– Как тебя зовут? – Этан ненадолго прекратил забрасывать в рот хлопья.
Макс открыл рот, но Джиллиан опередила его, вдруг испугавшись, что этот человек, никогда не проявлявший заинтересованности в отцовстве, может назваться отцом Этана:
– Его зовут мистер Престон.
– Плестон.
– Мы придумаем мне имя получше, – сказал Макс, остро глядя на Джиллиан. – А тебя как зовут?
– Этан. Мне сколо будет тли, а тебе?
Макс вздернул брови – он явно не привык к детской непосредственности, хотя она была присуща ему самому. Однако он улыбнулся.
– Мне тридцать два, почти тридцать три. – Он посмотрел на Джиллиан. – Значит, когда ты родился, мне было тридцать.
Только не здесь. Не сейчас. Джиллиан попыталась беззвучно дать знак Максу, чтобы он остановился. Только не перед Этаном.
– Вы родились в один день, – тихо сказала она, и Макс отпрянул, как будто она замахнулась на него.
– Хочешь посмотлеть мой поезд?
– Да, – ответил Макс, снова совершенно спокойный внешне. – Покажи.
Они вышли из кухни, Этан – семеня впереди, Макс – бросив пиджак на стул и примериваясь к его маленьким шажкам. Джиллиан не могла заставить себя пойти за ними, хотя знала, что должна была это сделать на случай, если Макс позволит себе какую-нибудь выходку. Он так тихо сидел за столом, что она поняла: он в ярости. Впрочем, ярость была направлена на нее, и он вряд ли покажет ее при Этане – он умел контролировать себя лучше всех, кого она знала.
Нетвердой поступью она последовала за ними. Встав в дверях гостиной, она смотрела, как Макс двадцать минут, лежа на боку, вытянув длинные ноги и закатав рукава, играл с сыном. Джеймс Бонд, играющий с ребенком, не выглядел бы более нереально. С совершенно не характерной для него покорностью Макс двигал локомотивы и вагоны по рельсам, прислушиваясь к авторитетным заявлениям специалиста по поездам. Джиллиан почувствовала, как ее сердце разбивается. Она думала, что поступила правильно, она была в этом уверена: относительно Макса – потому что ему не нужна была семья, относительно Этана – потому что он заслуживал лучшего отца, относительно самой себя – потому что не хотела привязываться и привязывать к себе человека, который не любил ее, который всегда ставил бы свою карьеру на первое место и наверняка отверг бы ее и их сына. Она считала, что сама может всем обеспечить Этана, но теперь эта уверенность таяла.
Макс наконец посмотрел на Джиллиан. Свет удовольствия в его глазах померк, лицо застыло. Он легко поднялся:
– Сынок, не возражаешь, если я ненадолго отойду поговорить с мамочкой?
«Сынок»?
Джиллиан похолодела. Это всего лишь слово, не он первый назвал так Этана – дело было в том, что он был первым, для кого это было не просто слово.
– Ага, – ответил Этан, не отрываясь от поезда.
Он пока не спрашивал Джиллиан об отце, и она надеялась, что еще долго не спросит. Ее вдруг охватил страх. Что, если реакция Макса была вызвана не только злостью на нее за то, что она утаила от него ребенка? Что, если он захочет признать Этана своим? Макс всегда очень тщательно выбирал слова, и если он назвал Этана «сынок»…
Нет, не может быть.
В два шага Макс пересек комнату и сжал ее локоть, выводя в кухню.
Она села за стол, страстно желая хоть чем-нибудь отгородиться от Макса, и начала ковырять старую царапину на столешнице, пока Макс мерил шагами ее крохотную кухню, излучая напряжение и ярость. Он всему отдавался целиком – работе, жизни, одно время – Джиллиан. Теперь это умение было отдано гневу.
Если он потребует права видеться с ребенком, она позволит ему, но в свою очередь потребует, чтобы он приходил регулярно и чтобы… Джиллиан запустила пальцы в волосы. О чем она думает?!
Макс все еще ходил туда-сюда. Джиллиан смотрела в стол, но слышала его шаги, ощущала его присутствие, душившее ее. Если бы только он сказал что-нибудь, хоть что-нибудь…
Наконец Макс остановился:
– Он мой сын.
Что-нибудь кроме этого. За спокойным тоном скрывалась буря эмоций, но это был не вопрос, поэтому Джиллиан ничего не ответила.
– Как ты посмела?
Она подняла голову. Он стоял спиной к ней и смотрел в окно, и она была рада, что не пришлось встречаться с ним взглядом.
– Я сделала то, что считала нужным.
Он повернулся к ней.
– Нужным? – прорычал он.
– Ты не хотел детей. Ты порвал со мной, стоило мне заикнуться об этом.
Он недоверчиво потряс головой:
– Ты уже была беременна тогда?
– Да.
– Но как? И ты… – Он снова отвернулся. – Этот мальчик…
– Этан.
Макс подошел к столу и оперся на него, приблизив лицо к ее лицу. Ее сердце затрепетало, но она не отстранилась.
– Этан – мой сын. – В его голосе был лед, но на виске билась жилка. – И тебе ни разу не пришло в голову, что я имею право знать.
Она думала об этом миллион раз, но здравый смысл всегда одерживал верх.
– Ты мой папа?
Джиллиан замерла, услышав счастливый голос сына. От тонкого слуха Макса это тоже не укрылось. Он посмотрел на нее, и в его глазах ей вдруг почудилось что-то кроме ярости, как будто он спрашивал ее разрешения.
– Нет, – прошептала она, – не сейчас.
Его взгляд посуровел.
– Если не сейчас, то когда? – Он развернул стул к Этану, сел, упершись локтями в колени, и, склонившись к Этану, мягко сказал: – Да, я твой папа.
Джиллиан, затаив дыхание, ждала реакции сына. Этан нахмурился, несколько мгновений смотрел на Макса и наконец улыбнулся:
– Пошли иглать.
Макс вопросительно посмотрел на Джиллиан. Если он ожидал, что Этана ошарашит новость, он ошибся. Она встала.
– Пойдем, милый, я поставлю тебе твой любимый фильм. – Обычно Джиллиан не поощряла просмотр телевизора, но сегодня был особенный день. – Тот, про поезда.
– Ага. – Этан затопал из кухни.
Вернувшись, Джиллиан застала Макса все в той же позе.
– Обязательно было говорить ему?
Он резко выпрямился:
– Я не собирался ждать, пока скажешь ты. Он имеет право узнать до того, как ему исполнится восемнадцать.
– Он никогда не спрашивал об этом.
– Что ж, теперь вот спросил и узнал ответ. Может хотя бы не звать меня Плестон. – Секундная улыбка мелькнула в уголках его губ. – И я тоже имел право узнать до того, как он придет ко мне и спросит, почему вырос без отца.
– Ты не хотел детей.
– Я и присяжным быть не хотел в прошлом году, но побыл им и, по-моему, неплохо справился.
– Этан заслуживает отца получше, чем тот, кто с ним из чувства долга.
– Это лучше, чем никакого отца.
– Я так не думаю.
Ее собственный отец очень неохотно участвовал в жизни семьи, и Джиллиан потребовалось много времени и сил, чтобы убедить себя, что это не ее вина, и все равно это наложило на нее свой отпечаток.
– Да, но полная семья важна – и мать, и отец.
– Только если они вместе по обоюдному желанию, если отец не отвергает ребенка.
Он так долго смотрел на нее тяжелым взглядом, что молчание стало осязаемым, потом заговорил:
– Ты отняла у меня право знать. Ты отняла у меня два года и десять месяцев жизни моего ребенка.
Джиллиан промолчала. Она приняла единственно верное тогда решение. Она знала, что Макс не хотел постоянства, семьи и ребенка. Годы без него были одинокими и иногда тоскливыми, но одновременно самыми лучшими в ее жизни. Она видела, как растет ее сын, и она не захотела делиться этим счастьем с Максом, карьеристом, трудоголиком, у которого не нашлось бы времени на ребенка, который сказал, что никогда не захочет детей.
Который полчаса сидел на полу и играл в паровозики.
Джиллиан хотелось плакать.
– Если бы ты позвонил хоть раз, хоть раз… Он покачал головой:
– Не смей винить меня.
– Я не виню, просто…
Макс встал, снова подошел к окну:
– Это все меняет. Собирайся.
– В каком смысле?
– В смысле собирайся. Мой сын не будет расти без отца, без семьи. Я об этом позабочусь.
Джиллиан вцепилась в край стола:
– Я не понимаю тебя.
– Мы женимся, – тихо сказал Макс.
Джиллиан определенно не так его поняла. Она никогда не умела читать по его лицу, но его голос звучал совершенно серьезно, и это пугало ее.
– Возможно, я кое-что тебе должна, – сказала она, удивляясь своему спокойствию, отпуская край стола и складывая на коленях руки, которые, впрочем, тут же сжались в кулаки.
– Еще как, черт возьми.
– И возможно, нам надо кое-что прояснить, но…
– Нет никаких «возможно» и «но», и нет никаких «нас». Я уже все решил.
Когда-то ей нравилось эти его упрямство и решительность, но сейчас ей нужно было, чтобы он пошел на компромисс, позволил все обсудить. Что ж, придется ей взять на себя роль трезвомыслящего человека. Он должен понять.
Она встала и подошла к нему – не слишком близко: холодная ярость, которую он излучал, не позволила. И все-таки она знала, что где-то внутри его живет человек, способный мыслить спокойно. Она видела этого человека, он и привлек ее к Максу.
– Ты можешь встречаться с Этаном так часто, как захочешь, я не стану препятствовать. Конечно, сначала я не буду оставлять вас наедине, чтобы помочь ему привыкнуть к тебе…
– Ты не понимаешь, да? – Макс встал и навис над ней, используя любую возможность показать ей, кто главный. – Я и так уже пропустил почти три года его жизни, – тихо сказал он. – Я не собираюсь соглашаться на твои условия, но я согласен все обсудить.
В душе Джиллиан вспыхнула надежда.
– Вот тебе два варианта. Первый: ты прямо сейчас едешь со мной в Вегас и выходишь за меня замуж, тем самым давая Этану нормальную семью. – Он холодно смотрел на нее. А ведь когда-то им хватало одного взгляда, чтобы разгорелась всепожирающая страсть. – И не беспокойся, – продолжил Макс, словно читая ее мысли, – я не стану требовать от тебя исполнения супружеского долга. Все мои чувства к тебе давно остыли.
Джиллиан никак не отреагировала на это. Все, что ей нужно от него сейчас, – немного рассудительности. К тому же надежда все еще теплилась.
– А второй вариант?
Из гостиной донесся веселый смех Этана, и Макс посмотрел в ту сторону, прежде чем заговорить.
– Мы встречаемся в суде, и тебе придется бороться за право видеться с ним на выходных.
Надежда погасла.
– Ты не сделаешь этого. – Впрочем, она сама в это не верила. – Ты не заберешь его у меня.
– Тогда рискни, Джиллиан. Тебя не волновали вопросы морали, когда ты забрала его у меня.
Ледяные когти вонзились в ее сердце. Он сделает это. Джиллиан получала зарплату за свои статьи, она могла продать этот дом, доставшийся ей от бабушки, и потратить отложенные на черный день средства, но это ей не поможет. Миллионы Макса решат вопрос в его пользу.
Он достал из кармана телефон:
– Я звоню своим адвокатам. Тебе решать, что мне им сказать – чтобы готовились начать дело или составили брачный договор и отправили его факсом, чтобы мы подписали его до приземления в Вегасе.
Джиллиан смотрела на него, и он не отводил взгляда. Наконец она заговорила:
– Ты знаешь, что я выберу.
Макс улыбнулся, блеснули белые зубы и холодные голубые глаза.
– Тогда собирайся, пока я звоню. Выходим через десять минут и не вернемся до завтра.
– Нет, не выходим.
Его палец замер над кнопкой вызова.
– Уже передумала?
– Нет, я показываю тебе, почему ты не хотел и не хочешь детей. Десяти минут не хватит. Мне нужно не просто покидать вещи в сумку, я должна собрать еду для Этана, его любимую музыку, книги, одежду и одеяло. И я еще не была в душе. Все это займет как минимум час.
– Даю полчаса. Мы купим все, что нужно.
– Мы не купим его любимое одеяло.
– Поэтому я даю тебе полчаса, а не десять минут. – Он нажал на кнопку и поднес телефон к уху. – Тристан. – Он улыбнулся чему-то, что ему сказали, и бросил взгляд на Джиллиан. – Да, это важно.
Его голос долетал до нее, пока она поднималась наверх как сомнамбула. Этого не может быть. Как во сне она приняла душ, оделась и собрала вещи.
Макс ничего не сказал, когда спустя сорок пять минут Джиллиан вернулась. Она стояла на пороге детской с сумками и смотрела, как Макс и Этан играют в железную дорогу, полностью изменившую свой маршрут, так как колею теперь атаковали динозавры.
Макс окинул ее взглядом с головы до ног, но даже не посмотрел на часы – то ли потому, что не хотел ссориться с ней при Этане, то ли действительно потерял счет времени.
– Папочка, – сказал Этан, – смотри.
Глаза Макса широко распахнулись, когда он посмотрел на мальчика.
Джиллиан разделяла его изумление. Ее сын назвал его папочкой, как будто это было совершенно нормально, но это слово перевернуло ее мир с ног на голову, и она знала, что Макс чувствует то же самое. Он говорил, что не хочет детей, а теперь маленький мальчик обращается к нему как к своему отцу, уже что-то требует от него. Возможно, он еще откажется от своих намерений. Джиллиан затаила дыхание.
Макс протянул руку и взъерошил Этану волосы, отнюдь не собираясь ни от чего отказываться.
– Пошли, тигр.
Этан раздулся от гордости, услышав это обращение.
– Мамочка ждет.
Макс посмотрел на нее, но она была слишком ошарашена, чтобы выказывать хоть какую-то реакцию. Выйдя из дома, он перевел взгляд со своей машины на ее.
– В твоей недостаточно места, – сказала Джиллиан, как будто это не было очевидно. – К тому же в моей установлено детское сиденье, и диски Этана уже там, и влажные салфетки тоже.
Она не собиралась щадить его. По сравнению с жертвой, которую приносила она, проехаться до аэропорта в большой неуклюжей машине – совершенная ерунда. Макс покачал головой, но она не была уверена, что поняла это движение.
Этан спал, когда они приземлились в Лас-Вегасе. Пока самолет все медленнее ехал по посадочной полосе, Макс и Джиллиан стояли и смотрела на малыша. Его лицо и кресло, к которому прикрепили детское автомобильное сиденье, были измазаны арахисовым маслом, голова упала на плечо, длинные ресницы бросали тень на щеки. Макс потянулся к ремню безопасности.
– Бери сумки, – сказала Джиллиан, – а я возьму Этана. Если он проснется у кого-то чужого на руках, может испугаться.
Макс пожал плечами: ему было все равно, он уже добился своего. А может, боялся испачкаться в масле? Джиллиан нагнулась к креслу и расстегнула ремень. Этан медленно открыл глаза, улыбнулся, и ее сердце привычно замерло.
– Где папочка?
Джиллиан прикрыла глаза, пережидая укол боли.
– Здесь, милый. – Она подвинулась, чтобы не загораживать Макса.
Она думала, что он будет злорадствовать, но он смотрел на нее с жалостью, и она отвернулась.
В комнате ожидания при часовне Этан не отрывался от своих игрушек, Макс, переодевшийся в темный костюм, спокойно сидел в кресле, отправлял письма и разговаривал по телефону, а Джиллиан нервно расхаживала взад-вперед. Затем открылась дверь, и их пригласили внутрь. Джиллиан взяла книгу, чтобы отвлечь Этана на время церемонии, и крепко сжала его руку, надеясь, что он не почувствует, что впервые в его жизни она держала его за руку, потому что поддержка нужна была ей.
Помощница распорядителя похлопала ее по плечу:
– Не переживайте. Невесты часто нервничают.
Джиллиан была скорее в шоке. Несколько часов назад она решала, чем заняться – вымыть холодильник или поработать над книгой. Теперь она выходит замуж по принуждению.
Джиллиан расправила плечи. Надо просто перетерпеть все это, Макс получит желаемое – ее подпись рядом с его, – и они продолжат жить нормальной жизнью.
– Вы прекрасно выглядите, – сказала помощница.
На Джиллиан было серебристое платье, которое она купила для какой-то вечеринки. Если уж ей приходится выходить замуж, она намерена сделать это достойно – у Этана, по крайней мере, будет их свадебная фотография.
Макс встал рядом с ней.
О проекте
О подписке