– Тебя это не должно беспокоить, Арден, – поспешно ответил Рон. – Все детали я беру на себя. Деньги закрывают рты наглухо. Медсестры в родильном зале преданы мне. Они сделают все, что я им скажу.

Было совершенно очевидно, что он привык к подобным интригам, обделывая свои темные делишки. Для Арден это было абсолютно неприемлемо, и она почувствовала себя очень и очень неуютно, когда представила возможные последствия.

– Как мы… будем все это делать?

Теперь, когда он подумал, что она соглашается, его возбуждение усилилось.

– Сначала мы удостоверимся, что ты не беременна. – Он глупо и нагло ухмыльнулся. – Ведь в этом случае ничего будет невозможно сделать, не так ли? Я покажу им твою медицинскую карту, где придраться не к чему. У тебя не было проблем во время первой беременности. Мы подпишем контракт. Это будет в моем офисе.

– Что, если я не забеременею?

– Все будет нормально. Уж я постараюсь.

Она вздрогнула:

– Рон, мне нужно подумать.

– О чем тут думать?! – сорвался он было на крик. Но, увидев, что она упрямо приподняла подбородок, несколько смягчился и понадеялся на свое обаяние. – Конечно, я знаю. У тебя есть несколько дней, но они хотят получить ответ до конца недели.

Она дала ответ на следующее утро. Он был потрясен, когда она озвучила свои условия.

– Ты хочешь что? – не совсем понял ее ошарашенный Рон.

– Я сказала, что хочу половину денег после родов, а также документы о разводе, подписанные тобой и заверенные печатью. Между нами не должно быть близости до родов. Как только выйду из клиники со своими деньгами, я больше никогда не хочу видеть тебя.

– Ты не сможешь оставить меня, дорогуша. Если кто и будет внакладе, так это – ты. Клиника так много значит для тебя, ты просто не сможешь оставить меня в покое.

– Я уже решилась. Пока был жив отец, все шло так, как должно было идти. Но теперь у меня есть все основания полагать, что под твоим чутким руководством клиника постепенно разваливается. Я не хочу присутствовать, когда произойдет непоправимое. Эта клиника уже не то, чем я когда-то могла гордиться. – Она и дальше была прямолинейна. – Ты воспользовался мной, чтобы получить клинику. Теперь делай с ней все, что хочешь. Я выношу этого ребенка, как ты хочешь, потому что деньги, которые за это получу, освободят меня от тебя. Последний раз ты используешь меня, доктор Лоуэри.

Он принял все ее условия. Рон ничего не говорил ей, но Арден была почти уверена, что кредиторы наседают на него. Отчаявшийся человек не имеет выбора: он просто принимает условия, которые ему выдвигают. Когда она покинула клинику, чувствуя себя униженной тем, как ее использовали, и опустошенной, но свободной, она не пожалела о своем решении. Деньги, которые она заработала за девять месяцев, помогли ей лучше позаботиться о Джоу.

Но сейчас, почти два года спустя, у нее уже не было той решимости, какую она ощущала, когда согласилась вынашивать ребенка неизвестного ей человека. Маккэслины остались довольны, так как их желание исполнилось, когда она родила мальчика. Он наполнил их совместную жизнь смыслом и дал Эндрю стержень, за который он смог ухватиться, – реальность, которая заставила его выжить, когда все вокруг рухнуло. Не было ли это тем, что освобождало Арден от вины, которую она испытывала? Но почему она продолжала винить себя? В любом случае было слишком поздно что-либо менять.

Арден сидела не двигаясь, вспоминая события, которые в конце концов и привели ее на этот прекрасный остров. Наконец она встала и потянулась, разминая затекшие от долгого пребывания в одном и том же положении мышцы. Она провела вечер в комнате, делая записи и размышляя, когда ей лучше будет сказать Эндрю Маккэслину, кто она такая, и как попросить его позволить ей взглянуть на своего сына.

– Привет! – Он подбежал к краю корта и посмотрел вверх на нее. Она снова сидела за тем же столиком у края. – Ты, похоже, совсем не волнуешься.

– А от тебя прямо пар идет.

Эндрю удивленно засмеялся:

– Ты очень точно определила мое состояние. Гэри гоняет меня вовсю за мои же деньги.

– Я бы сказала, что он тоже не зря получает свои деньги.

Арден наблюдала за игрой последние два гейма и видела, что Эндрю играл в полную силу, с той энергией, которой он обладал до того, как беда и алкоголь отняли у него мастерство.

Ему, казалось, было приятно, что она это заметила.

– Да, пару раз мне удалось хорошо отбить мячи, – скромно признался он. – Я наигрываю себе хороший аппетит, чтобы получить удовольствие от ланча.

– Только на меня не рассчитывай. Я получаю удовольствие от игры.

Он поклонился ей в пояс и поспешил обратно на корт, подзывая выглядевшего крайне усталым Гэри и сообщая ему, что время отдыха закончилось. В следующем гейме Эндрю не потерял ни одного очка. К счастью для Гэри, тем не менее один из профессионалов клуба предложил отыграться за него. Игра несколько раз заканчивалась вничью 40:40, пока Эндрю не выиграл два мяча подряд и не вышел победителем.

Не обращая внимания на беснующихся девиц, которые снова собрались, как стайка ярких разноцветных бабочек, за забором, Эндрю, забавно пошатываясь, подошел к стене и взглянул на Арден.

– Матадор должен бросить ухо, или хвост, или там что-нибудь еще, принадлежащее быку, к ногам дамы, чтобы посвятить ей свою победу?

– Конечно, – засмеялась она. – Но пожалуйста, пусть это будет не ухо Гэри.

– Но тогда мне нечего бросить к вашим ногам, кроме как теннисный мячик. Ну или промокшее от пота полотенце.

– Я выбираю мяч.

Эндрю подбросил его, и она ловко поймала, склонив голову в царственном жесте одобрения.

– Закажи мне четыре стакана воды, и я присоединюсь к тебе через минуту.

Арден видела, как Эндрю, перебросив сумку через плечо, вприпрыжку помчался к раздевалке. Он помахал ей рукой прежде, чем скрыться за толстой металлической дверью.

«Думал ли он когда-нибудь о женщине, которая выносила его ребенка? – задала она себе вопрос, подзывая официанта и заказывая воду для Эндрю и еще один стакан чая со льдом для себя. – Задумывался он когда-нибудь, что эта женщина чувствовала, когда носила частичку его в своем теле? Близость без близости».

В тот день, когда, по определению Рона, она была способна к зачатию – он измерял температуру особым термометром в течение несколько дней подряд до этого, – она должна была прийти к нему в клинику после рабочего дня. Нагая и беззащитная, она лежала на операционном столе, ее ноги были закреплены на специальных подставках, пока он вводил то, что называл цервикальным колпачком. Затем он ввел замороженную семенную жидкость в этот резервуар. Оттуда жидкость переместится в матку, и Арден сможет безболезненно удалить колпачок дома. В любом случае результаты должны были быть положительными.

– Ты волнуешься не больше, чем когда все это происходит естественным путем, Арден, – злобно сказал он, наклоняясь к ней.

– Поторопись и заканчивай, – устало ответила она. Его мрачные шутки больше не провоцировали ее.

– Неужели тебе совсем не интересно? Да уж! Ты совершенно не желаешь знать, как он выглядит? Кто он? Должен признать, он красивый парень. Ты не жалеешь, что не продумала все заранее, чтобы все это происходило не так официально? – Он схватил ее грудь и сжал так, что ей стало больно. – Могу предоставить тебе более удобное место. В клинике уже никого нет. Все ушли домой.

Она ударила его по руке и сбросила ее, а он гнусно расхохотался. Неужели он действительно думал, что его сальная неискренняя ухмылка вызовет у нее приступ страсти? Она отвернулась, когда одна-единственная слезинка скатилась по виску.

– Заканчивай, прошу тебя.

– Мы повторим это завтра, – сказал он, когда она села.

– Завтра?

– И послезавтра. Три дня, когда ты можешь забеременеть. – Он нагнулся к ней и погладил ее бедро. – А затем мы повременим и подождем.

Она молилась о том, чтобы забеременеть с первой попытки. После того унижения, которому ее подверг Рон, она не была уверена, что сможет заставить себя повторить все это в следующем месяце. Ее молитвы были услышаны. Через шесть недель Рон был уверен, что она беременна. Он сообщил супружеской паре, что суррогатная мать ждет их ребенка. Потом он рассказывал Арден, что они просто с ума сошли от счастья.

– Теперь, черт тебя возьми, ты обязана позаботиться о себе. Я совсем не хочу, чтобы что-то пошло не так.

– Я – тоже, – заявила она, захлопывая дверь спальни перед его носом.

Она не думала о жизни, которая зародилась в ней, как о ребенке, о личности, о человеческом существе. Она думала о нем только как о средстве, которое позволит ей и Джоу получить шанс быть счастливыми, свободными от жадности и эгоизма Рона.

Во время утреннего недомогания и долгими изнуряющими днями, когда возила Джоу в больницу и возвращалась с ним домой, она старалась не замечать те неудобства, которые ей доставлял еще не родившийся малыш, которого она не могла позволить себе любить. Когда друзья поздравляли ее и Рона с будущим пополнением семейства, она заставила себя улыбаться, и принимать их поздравления, и даже позволила Рону жестом собственника обнять ее за плечи.

В тот день, когда впервые ощутила движение младенца, она испытала огромную радость. Но сразу же подавила в себе это чувство, спрятала его в самом дальнем уголке сознания. И только ночью, когда была одна в комнате, втирая лосьон в увеличивающийся живот, она позволила себе подумать о ребенке. Будет это мальчик или девочка? Какого цвета будут глаза: голубые или карие? А может быть, малыш унаследует ее зеленые глаза?

Именно тогда она стала интересоваться отцом ребенка, чье семя она носила. Как он выглядел? Был ли добрым? Будет ли он хорошим отцом? Действительно ли он любит свою жену? В этом она не сомневалась. Она любила его настолько, что позволила чужой женщине носить его дитя. Были ли они рядом, когда он собирал…

– О чем задумалась?

– Ох! – Арден судорожно вдохнула, прижимая руку к груди, и, повернувшись, увидела, как предмет ее размышлений, широко улыбаясь, наклоняется к ней. Рукой он держался за спинку стула, совсем рядом с ее обнаженной спиной.

– Извини меня, – сказал он, искренне раскаиваясь. – Я совсем не хотел напугать тебя.

– Конечно нет. Все нормально. – Она ощущала, как горят ее щеки, да и выглядела она очень смущенной, впрочем, и чувствовала себя так же. – Я была так далеко отсюда.

– Надеюсь, мечты того стоили.

Его глаза казались невероятно синими на фоне темного загара и в обрамлении густых темных ресниц, немного выцветших на кончиках. Зубы сияли белизной. От него исходил потрясающий запах мыла и дорогого одеколона. Он не стал сушить волосы, предоставив сделать это солнцу. Ко лбу прилипли прозрачные мокрые пряди.

Из-за того, что она только что вспомнила, Арден не хотела воспринимать его как человека, имеющего лицо и тело. Красивое лицо. Сексуальное тело. Ее щеки вспыхнули при мысли о той инъекции, зарождающей жизнь, которую сделал ей Рон. Она посмотрела в сторону, нервно облизывая губы.

– Я вообще-то и не мечтала, – спокойно сказала она, надеясь таким образом развеять воспоминания. – Просто задумалась. Находишься как под гипнозом. Тихий шум прибоя. Легкие порывы ветра. Сам знаешь.

Эндрю сидел на стуле напротив нее, он расслабился. На нем были слаксы цвета слоновой кости и темно-синяя рубашка с короткими рукавами. Он сделал большой глоток ледяной воды и сказал:

– Иногда я спускаюсь на пляж перед домом, особенно по вечерам, и сижу, не двигаясь, час, а то и больше, даже не замечая, как проходит время. Как будто во сне, но я не сплю.

– Мне кажется, наш мозг умеет выключаться, если чувствует, что нам нужно уйти от действительности.

– Ага! Так вот что ты делала. Пыталась убежать от меня?

Арден рассмеялась, подумав, что ни одна здравомыслящая женщина не захотела бы скрыться от него, особенно когда он так улыбался.

– Нет. И уж конечно, не раньше, чем ты накормишь меня ланчем, – поддразнила она его.

– Вот и Мэт говорит так. Он сначала требует награду и только потом обнимает и целует. – Когда он увидел страх на ее лице, он выругался про себя. – Арден, ну, Арден, я совсем не то хотел сказать. Это никак не связано с нашим ланчем. Я имел в виду…

– Я знаю, что ты хотел сказать. – Она снова улыбалась. – Я не обижаюсь. Правда.

Он прикрыл один глаз, оценивая ее губы, при этом он совершенно откровенно не скрывал, что они ему очень нравятся.

– Об этом стоит подумать, ты как? Поцелуй, вот что.

– Ну, не знаю, – ответила она немного хриплым голосом.

Целое утро она провела выбирая, что надеть. Сейчас пожалела, что оделась так откровенно. Несколько месяцев после смерти Джоу она, глубоко страдая, позволяла себе быть неопрятной и неаккуратной. Перед тем как отправиться в это путешествие, много занималась спортом, стала нормально питаться, привела в порядок ногти, к ней вернулся нормальный цвет лица, она подстриглась и обновила свой гардероб, что основательно ограничило ее средства. Она была просто потрясена результатом. Неужели Рон настолько подавлял ее собственное «я»? Она выглядела лучше, чем когда-либо. И тот день не был исключением.

Черный облегающий топ без бретелек плотно обтягивал ее грудь, повторяя в мельчайших деталях ее формы. Элегантная белая юбка имела модный разрез и слева застегивалась на пуговицы от пояса до подола. Она расстегнула пуговицы до середины бедра. Ноги ее прекрасно загорели, и кожа казалась шелковой на белом фоне. Сандалии были на плоской подошве и с ремешками, которые завязывались на лодыжках. Ее единственными украшениями были белый браслет и большие сережки-кольца.

Стоя перед зеркалом в своей комнате, она думала, что выглядит изящно. Модно и шикарно. Почему же сейчас она чувствует, что одета слишком откровенно?

Потому что глаза Эндрю, совершив оценивающий осмотр, выражали явное одобрение и заставляли ее чувствовать, что она просто соблазняет его. Она знала, что он мог определить, как напрягаются ее соски. Она никогда не считала себя слишком податливой, но теперь, под взглядом этих лазурных глаз, которые лениво ощупывали каждый чувствительный рецептор ее тела, она чувствовала, что становится неуправляемой.

– Наверное, нам пора покинуть этот кров и заняться ланчем, – сказал он, когда его взгляд встретился с ее глазами.

– Мне тоже так кажется.