Цитаты из книги «Шумеры. Первая цивилизация на Земле»

Большая часть царских гимнов отличается экстравагантным самовосхвалением; имелось в виду, что цари сами воздавали высокопарные, напыщенные и тщеславные хвалы собственной славе без доли сомнения и смущения. Такое необычное и, с нашей точки зрения, довольно недостойное царей поведение содержит в себе некий психологический смысл; он вполне отвечает общей тенденции к высокомерию и превосходству, характерной для шумерского поведения в целом.

Гимнография была тщательно разработанным, чрезвычайно сложным искусством в Шумере. До нас дошли собрания гимнов, объемом от менее пятидесяти до почти четырехсот строк, и есть все основания полагать, что это только часть гимнов, написанных в Шумере на протяжении веков. Судя по их содержанию, существующие гимны можно разделить на четыре главные категории: 1) гимны, прославляющие богов, 2) гимны, прославляющие царей, 3) гимнические молитвы, в которых хвала богам перемежается с благословениями и молитвами за царей, 4) гимны в честь шумерских храмов.

шумерская эпическая поэма представляет собой несколько самостоятельных, не связанных сюжетом и неравных по объему повестей, каждая из которых ограничивается единственным эпизодом. Задача объединить эти эпизоды и интегрировать в единое целое не ставится. Шумерский литературный материал практически не дает характеристики герою и не пытается проникнуть в его психологию. Герои представляют, скорее, обобщенный тип, недифференцированный, нежели персонифицированный. Более того, отдельные события и сюжет соотносятся друг с другом довольно статичным и условным образом; здесь нет того пластичного, экспрессивного движения, столь характерного для поэм вроде гомеровских «Илиады» и «Одиссеи». Смертные женщины в шумерской литературе едва ли играют сколь-нибудь заметную роль, тогда как в индоевропейской эпической литературе им отводится весьма значительная партия. Наконец, что касается техники, то шумерский поэт достигает ритмического эффекта в основном путем вариаций и повторов. Ему абсолютно неведомо понятие метра и размера, которым в полную силу пользуется индоевропейский эпос.

Подобно древним грекам, индусам и тевтонцам, шумеры на ранних стадиях своей истории прошли через героический век, дух и атмосфера которого воспроизводятся в их эпической памяти. Побуждаемые жаждой славы и имени, столь характерной для правящего класса героической эпохи, цари и принцы держали бардов и менестрелей при дворах для сочинения повествовательных поэм или гимнов, прославляющих их приключения и достижения. Эти эпические гимны, преимущественно направленные на увеселение публики в ходе частых придворных праздников и пиршеств, вероятно, произносились речитативом под аккомпанемент арфы или лиры. Ни один из ранних героических гимнов не дошел до нас в своей оригинальной форме, т. к. они создавались в ту пору, когда письменность была либо полностью неизвестна, либо, если известна, мало касалась неграмотных менестрелей. Письменные памятники эпоса Греции, Индии и Тевтонии относятся к гораздо более поздним периодам и представляют собой очень сложные литературные редакции, среди которых только малая часть содержит ранние гимны, и то в весьма измененной и расширенной форме. В Шумере, есть все основания полагать, некоторые из ранних героических песен были впервые записаны на глине через пять-шесть веков после окончания героического века и к тому времени претерпели значительные изменения в руках жрецов и писарей. Письменный эпос трех индоевропейских героических веков обнаруживает ряд поразительно сходных черт в форме и содержании. Все поэмы касаются преимущественно личностей.

Ключевой фигурой в развитии и росте шумерской литературы был нар, или менестрель, которого иногда упоминают в гимнах рядом с дубсаром, писателем, но отношение которого к эдуббе неясно. Во всяком случае, вполне вероятно, что некоторые выпускники эдуббы специализировались на религиозных композициях и входили в состав служителей храма, они обучали певцов и музыкантов и следили, а иногда и сами отправляли культовые литургии; те, кто специализировались на мифах и эпических сказаниях, служили во дворцах, обучая придворных певцов и актеров. Но точных и подробных сведений об этом у нас пока нет.

Самым главным праздником был Новый год, отмечавшийся, по-видимому, более семи дней особыми пирами и чествованиями. Важнейшим обрядом Нового года был иерос-гамос, священный брак между царем, представлявшим бога Думузи, и одной из жриц, представлявшей богиню Инанну, происходивший с целью обеспечить плодородие в Шумере и процветание его жителей.

Шумеры по большей части были уверены, что жизнь в нижнем мире – всего лишь бледное, бедное подобие жизни земной. Личная преданность и набожность были, конечно, важны, но, в соответствии с шумерским мировоззрением, главная роль в религии отводилась обрядам и ритуалу. Т. к. человек был создан с единственной целью служить богам, его основной долг состоял в осуществлении и совершенствовании такого служения, дабы ублажать и удовлетворять своих хозяев угодным им образом.

Основной тезис нашего поэта тот, что в случае страданий и напастей, независимо от степени их справедливости, у жертвы был единственно верный и эффективный выход: непрерывно славить бога и постоянно взывать к нему и скорбеть перед ним до тех пор, пока тот благосклонно выслушает его молитвы.

Почему же тогда, возникает вопрос, боги сочли необходимым спланировать и создать грех и зло, страдания и несчастье, которые оказались настолько вездесущи, что какой-нибудь шумерский пессимист мог сказать: «Ни одно рожденное матерью дитя не безгрешно»? Судя по имеющемуся материалу, шумерские святые отцы в ответ на подобный вопрос, если бы он вдруг возник, готовы были признать свое неведение по этому поводу; воля богов и их побудительные причины бывали порой неисповедимы. Верный путь, которому должен следовать всякий шумерский Иов, – не спорить и не жаловаться на очевидную несправедливость судьбины, но взывать и рыдать, скорбеть и каяться в своих неизбежных грехах и ошибках. Но дадут ли боги приют ему, одинокому и не очень нужному смертному, даже если он простирается ниц и смиренно погружается в искреннюю молитву? Наверное, нет, ответили бы шумерские учителя. Как им представлялось, боги подобны смертным правителям и озабочены более важными делами, чтобы обращать внимание на мелочи; и потому, как и в случае с царями, человеку нужен представлявший его интересы посредник, которого бы боги выслушали охотно и благосклонно. В итоге шумерские мудрецы придумали и развили представление о личном боге, подобии доброго ангела каждого индивида и семьи, своего рода божественного отца, опекающего их лично. И этому-то личному божеству страдалец раскрывал сердце в молитве и мольбе, и именно через его посредничество происходило разрешение его проблем. Обо всем этом мы узнаем из недавно собранных под одной обложкой поэтических эссе о страданиях и покорности, теме, ставшей знаменитой в мировой литературе и религиях через библейскую Книгу Иова.

Все понятия о высоких моральных качествах и этических добродетелях, которые шумеры постепенно и тщательно вырабатывали в течение веков, исходя из собственного социального и культурного опыта, были приписаны деятельности богов; это боги так устроили, а человек должен только следовать божественным повелениям. Шумеры, согласно их собственным записям, почитали доброту и правду, закон и порядок, справедливость и свободу, праведность и прямоту, милосердие и сострадание и, естественно, отвергали противоположные этим качества: зло и лживость, беззаконие и беспорядок, несправедливость и насилие, греховность и извращения, жестокость и безжалостность. Цари и правители особенно любили похваляться тем, что установили в стране закон и порядок, защищали слабых от сильных, бедных от богатых, искореняли зло и насилие.