19. Вик

Тайное всегда становится явным

В понедельник на планёрке Вик первым делом сообщил, что в течение дня он желает увидеть уже наконец начальника проштрафившейся смены Руслана Яковлева и водителей Чернышова и Куркина. Также он желает видеть все документы, подтверждающие их право отсутствовать на работе в течение прошлой недели. Иначе – увольнение.

Померанцев нахмурился. Потом сказал, что распорядится, сегодня всё будет. Почему-то побледнела кадровичка Марина Бойко. Тоже нахмурилась, бросала на Померанцева пристальные взгляды, но он делал вид, что ничего не понимает.

Дальше уже обсуждали возможные новые контракты, Мисс Финанс их озвучила. Суммы прибыли обещали быть существенными, но – только если не будут нарушены сроки и условия.

Все воодушевились, хорошие новости даже Померанцева развеселили. Можно было говорить о приятном. Вик кивнул Марине, и та принялась рассказывать.

В выходные – корпоратив, все, кто готов ехать – посчитаны, турбаза забронирована, автобусы отправляются от офиса в десять утра субботы. Все, кто едет своим ходом, должны быть на месте не ранее одиннадцати и не позже семнадцати часов. Как все приедут – лёгкий обед, затем квест для тех, кто записался, а для остальных – прогулки, лодки, ракетки-мячики. В семнадцать ноль-ноль – общий торжественный банкет. Форма одежды парадная, то есть взять с собой вечерние наряды. Обещались быть как Валентин Фёдорович Ледяной, так и Геннадий Васильевич Недолюбов. Банкет – до последнего живого. В воскресенье – нужно покинуть базу к восемнадцати ноль-ноль, до этого времени – в свободном порядке прогулки, подвижные игры на воздухе и поедание оставшейся с субботы еды. Как-никак, семнадцать лет компании.

План мероприятий был одобрен и утверждён. Все расходились воодушевлённые и радостные. Мисс Финанс о чём-то спросила главбуха Жанну, обе рассмеялись. Всё же какая она красивая, эта Мисс Финанс, думал Вик. И какой урод смеет ей угрожать! Ничего, если сегодня не найдётся пропажа – будем давать делу официальный ход, тогда точно не отвертятся.

Однако уже через час, около полудня, Анна Константиновна известила, что прибыли те самые Чернышов и Куркин. Интересно, они всегда хотят парой? Ни разу ещё не приходилось слышать, чтобы что-то делали по отдельности. Ну, кроме пакостей Веронике.

Вик положил перед собой лист с информацией, глянул. Чернышов Кирилл Алексеевич и Куркин Пётр Владимирович. Тридцати одного и сорока семи лет. Напарники. Куркин работает в компании одиннадцать лет, Чернышов – последние четыре года. Ранее у Куркина был другой напарник, некий Васюченко, уволился по собственному желанию – вроде бы по состоянию здоровья. Вик сделал пометочку – попросить узнать что-нибудь про этого Васюченко, и велел пригласить обоих.

Вошли осторожно, с опаской. Молодой – высокий, даже, может, выше Вика будет, здоровенный. Точно, именно он на камерах с машиной Вероники засветился. Второй – маленький, сухощавый, но крепкий. И от обоих несёт табачищем.

Не то чтобы Вик был борцом с курением, но не любил, когда от людей воняет. Отец говорил, что раньше, до Полиньки, курил, а потом Полинька сказала, что согласна ехать на край света в вечные холода, но хотя бы курящих в доме быть не должно. Их и не стало. Сейчас из всей семьи курил только двоюродный брат Тёмыч, и то – при Полиньке он это делал далеко за огородами.

Могли бы и жвачку пожевать, подумал Вик. Пригласил проходить и присаживаться.

– Рассказывайте, господа хорошие, за что вам зарплату платят.

– Ну как, мы грузы возим, – сообщил Чернышов.

– С нарушениями, – вкрадчиво сказал Вик.

– Да один раз всего и поломались, – возразил тот.

– А я слышал, не один. Сейчас у нас июнь почти закончился, а проблемы с твоей машиной были в апреле, в марте, ещё раз в марте, в октябре прошлого года, а ещё в феврале кто-то в восьмидесятый автобус въехал, говорят – тоже ты. И это только за последний год. Многовато, не находишь?

Чернышов помолчал, потом изрёк:

– Ну, это… машина же ломается.

Вик перевёл взгляд на Куркина, поднял бровь.

– Кирилл верно говорит, машина именно что ломается, – сказал Куркин. – Ничего не поделаешь, судьба такая. Новую нам всё никак не дадут, хоть и обещают уже больше года, Руслан Петрович обещает. А со старой машины что взять? Вот и попадаем в неприятности, одна другой круче.

Руслан Петрович – это, видимо, Яковлев.

– Как умудрились хором на больничный попасть?

– Так в одной кафешке задрипанной по дороге перекусывали, вот и отравились, – пожал плечами Куркин – мол, дело житейское, со всяким случается. – А как, простите, продристались, так и пришли.

– Так, может, вас надо обследовать и в инфекционку? А то кто ж вас знает, с чего вы там дристали на самом деле, – сощурился Вик.

– Виктор Валентинович, – проникновенно начал Куркин, – вы нас простите. Мы осознаём, что из-за нас возникли проблемы, и всё поняли про премию. И постараемся больше так не попадать. Сделаем всё возможное, так сказать.

– ОК. Ты – до первой проблемы, – кивнул Вик. – Свободен. Чернышов, останься.

Куркин удивлённо уставился сначала на Вика, потом на Чернышова. Но ничего не сказал, вышел.

Вик нашёл в телефоне и пригласил к себе сначала Пашу Демьянова, потом Веронику. Паша зашёл, увидел Чернышова, глаза сделались большие-большие. Через минуту зашла Вероника, и она-то как раз ничего не поняла. Глянула на водителя, потом на Вика и на Пашу – что, мол, происходит, я не в курсе.

– Располагайтесь, Вероника Андреевна, – Вик кивнул ей и повернулся к Чернышову. – Ну, рассказывай.

– Что? – тот вытаращил глаза очень натурально.

– Чем тебе госпожа Ласточкина не угодила.

– А кто это?

– Можно подумать, ты не знаешь, кому колёса попортил?

– Какие колёса? Не знаю я ни про какие колёса.

– Значит, не знаешь, ладно. Паша, будь другом, покажи запись.

Паша подошёл к компу, запустил программу. Выбрал нужное место в записи, задал.

– Смотрите, – развернул монитор к остальным.

Вик ещё раз просмотрел кино о том, как Чернышов выходит на парковку из лифта, оглядывается, выбирает момент, когда человек в будке на входе смотрит в другую сторону, и на полусогнутых крадётся к маленькой красной машине Мисс Финанс. Достаёт из кармана какую-то штуку и методично обходит с ней все четыре колеса. В какой-то момент переводит дух и смотрит прямо в камеру. А потом так же на полусогнутых уходит.

Чернышов только шумно втянул воздух сквозь зубы. Похоже, сказать было реально нечего.

– Так это он? – нахмурилась Вероника. – Тот человек, из-за которого срывается половина наших контрактов? Он ещё и прямо здесь пакостит?

– Получается, так, – кивнул Вик и взглянул на Чернышова. – Что скажешь?

Взглянул фирменным, у отца подмеченным взглядом. Комплекцией они с отцом были близки, давить получалось неплохо.

– Я вообще не в теме, чья была машина! Да я… да она же сказала, машина стоит так, что на камерах ни хрена не видно, там это, невидимое пятно, или как его, – пробормотал Чернышов, не глядя ни на кого.

– Кто это – она? – сощурился Вик.

Злой был в тот момент – не передать. Какая ещё «она»? Ещё только бабы-дуры не хватало во всём этом деле!

– Ну, эта, тётка, которая в отделе кадров. Белобрысая такая. Ещё духами воняет.

Белобрысая в отделе кадров была одна – Марина, мать её, Борисовна. Не было печали!

– И что она тебе сказала? Зачем ей было портить машину?

– А она про это помалкивала. Просто сказала – сделаешь, денег дам. И дала.

– И сколько же?

– Два косаря, как обещала.

– Видите, Вероника Андреевна, как вас оценивают? По мне – так маловато, – сощурился Вик. – Паша, есть куда деть этого неудачника? Я бы с ним ещё поговорил. А потом уже сдать его куда следует со всеми уликами, когда нам не будет нужен. Если нет – так ты говори, не стесняйся, я Михал Григорьича спрошу, у него-то точно есть.

– Лучше спросите, – кивнул Паша.

Он тоже сделался как-то тих и немногословен.

Вик прямо сразу позвонил Михаилу Григорьевичу и сказал, что, как он и предполагал, нужда есть. Тот только хрюкнул в ответ и обещал, что через десять минут люди будут.

– Придётся подождать, – кивнул он всем. – Извините, кофе предлагать не буду.

Тут до Чернышова, похоже, дошло, что дело его плохо, и он дёрнул к двери. То есть попытался. Дверь оказалась заперта, а Вик оказался быстрее. Поймал и завернул руку за спину. Тот взвыл.

– Ну вы даёте, – восхищённо сказал Паша.

– Ты думал, я тут только за столом сидеть, да? – хмуро глянул на него Вик.

Злость понемногу уходила. Можно было вдохнуть поглубже.

В дверь постучали, затем голос Анны Константиновны:

– Виктор Валентинович, можно открывать?

– Можно, – громко сказал Вик.

Дверь со щелчком отворилась, на пороге показались дворе ребят Михаила Григорьевича – Тоха и Женя. Вик знал обоих – вместе тренировались.

– Здрасьте, Вик Валентиныч, – улыбнулся Тоха. – Этого вот?

– Его, голубчика, – кивнул Вик. – Забирайте, и чтобы хорошенько подумал о своём будущем. Так-то его пока не обо всём спросили. Я позвоню.

– ОК, – Тоха и Женя взяли голубчика с двух сторон и вывели из кабинета.

Вик стряхнул руки и наконец-то посмотрел на Веронику – она сидела у стены ни жива ни мертва. Смотрела на всё широко раскрытыми глазами. Захотелось прямо тут обнять её и сказать, что всё будет хорошо. И плевать на остальных и камеры.

– Вероника… Андреевна, он больше не причинит вам вреда, – Вик подошёл к ней, сел рядом и взял за руку. – Паша, скажи, я прав?

– Стопудово правы, Виктор Валентинович, – выдохнул Паша. – Вам и охрана не особо нужна, как я посмотрю.

– Ситуации разные бывают, сам понимаешь. Вероника Андреевна, вы не обидитесь на нас с Пашей, если мы не станем так же поступать с Мариной Борисовной? Я бы за ней понаблюдал, с чего это она вообще в дело замешалась? Её имя вроде пока нигде не фигурировало.

– Вам… виднее. Наверное, – выдохнула Вероника. – Я пойду, хорошо?

– Ступайте, – кивнул Вик.

Он потом позвонит ей. А сейчас нужно обсудить с Пашей, что делать дальше.

20. Вероника

Да что, наконец, происходит?

«Принцесса Грёза»

Господи, что происходит-то? Что творится в этой уродской транспортной компании?

Вероника дошла к себе, не глядя, прошла мимо замачивающей орхидеи (понедельник ведь!) Алёны и закрыла за собой дверь. Вот только ещё не хватало разреветься в кабинете! Но как же мерзко-то и страшно! И почему именно она? И кого спросить? И Марина, дурища, тоже как-то замешалась в это во всё, зачем? Не то чтобы Вероника Марине сочувствовала, но одно дело – сплетни по этажам таскать и мужикам глазки строить, и совсем другое – впутываться в дело, которое чем дальше, тем отчётливее отдаёт криминалом. А у Марины приличный муж и сыну всего восемь лет.

Вообще, надо бы взять те отчёты, что делали для Ледяного – по ремонту, по невыполненным в срок контрактам, вообще по проблемам с машинами и водителями, и самой посмотреть. На свежую голову. Только где ж её взять, ту свежую голову?

На обед она спустилась с Маргаритой Романовной и вполголоса, почти что шёпотом пересказала ей историю с колёсами. Та только диву давалась.

– За что Марине Бойко на вас, душа моя, злится, – не понимаю. Ну да, у вас должность солиднее и зарплата больше, но она ваши обязанности не потянет. С вами обедал Ледяной? Ну так у вас дела. Кстати, а только ли дела? Он не женат, вы тоже свободны уже довольно давно.

– Знаете, на девяносто процентов дела. А ещё десять – так, трёп к случаю. Он просто вежливый, а наши уже уши-то поразвесили, думают, что это прямо внимание лично к ним. А ему тупо нужна информация про всех нас. А где её проще всего получить? В личной доверительной беседе. И он отлично умеет пользоваться своей вежливостью, своей внешностью и харизмой, – раздумчиво сказала Вероника.

– У Марины, между нами, отличный муж, – сказала, глядя краем глаза на ту самую Марину, Маргарита Романовна. – И начальник, и платят ему, думаю, неплохо, и ни за что не поверю, что держит её в чёрном теле, без денег и без внимания. Вон цацками-то так и хвастается, каждую неделю что-то новенькое. Марина с ума сошла, если хочет всё порушить ради мужчины, которому она через порог не сдалась.

– А может быть, Марина вместе с Померанцевым что-то мутят с нашими контрактами? – подумала вслух Вероника.

– Этого не скажу, потому что данных нет. А надо бы получить как-нибудь.

Вероника представления не имела о том, как получают такие данные, и хотела об этом сказать. Но к их столу подошли, тень закрыла окно.

– Добрый день, дамы. Вероника Андреевна, скажите начистоту – вы умеете разговаривать на каком-нибудь языке, кроме русского? – над их с Маргаритой головами возвышался господин генеральный директор.

– По-английски, более или менее, – ответила удивлённая Вероника.

– Отлично. Тогда собирайтесь, встречаемся через пятнадцать минут в гараже и едем на переговоры.

– Хорошо, – кивнула Вероника.

Что ещё за переговоры? Утром и речи не было. Впрочем, утром было совсем не до того.

Она поднялась в кабинет за сумкой, посмотрелась в зеркало, подкрасила губы, расчесалась.

– Вы уходите, Вероника Андреевна? – спросила Алёна.

С прошлой среды она была тиха, мила и идеально исполнительна.

– Да, шеф сказал ехать с ним на переговоры. Спросил, говорю ли я на нерусских языках, – рассмеялась Вероника. – Представления не имею, с кем переговариваться. Если вдруг кто – отправляй всех к Маргарите Романовне.

– Хорошо, Вероника Андреевна, – кивнула секретарша.

Ледяной ждал её на парковке возле своей чёрной громадины.

– Помните, я рассказывал про китайца, который приехал к отцу? – начал он, когда они выехали на улицу. – Так вот, он желает детально знать про наши возможности и условия. Я пригласил Валерию Вячеславовну, она, если что, поможет с переводом. И ещё господина Емельянова. Господин Померанцев как-то очень удачно оказался занят. Не знаю, чем именно занят, но выяснять не стал, – подмигнул шеф.

Серёжа Емельянов был замом Померанцева. На него обычно сваливалась вся текущая работа, а Померанцев главным образом царствовал. Ну, до последнего времени – пока вдруг за косяки отвечать не пришлось. О да, у Серёжи, во-первых, может быть зуб на Померанцева, а во-вторых, он может что-то знать о природе и сущности нынешних проблем.