7. И никаких инструкций

– Кто это, Валя? Что он тут делает и как сюда попал? И почему такой худой? И куда его теперь девать? И… – Рита снова схватила его за плечо.

– Погодите, дорогая госпожа Маргарита. Не торопитесь. Сейчас разберёмся. Вы мне позволите? – кот подёргал свою лапку, то есть руку.

Рита опомнилась и отпустила кота, тот подошёл к лежащему мальчику, осмотрел его и даже потрогал.

– Молодой человек жив, но без сознания, – подтвердил кот то, что Рита уже подозревала. – И – он маг. У него истощение – и физическое, и магическое. И на его примере вы можете посмотреть, что бывает, если имущество осталось без присмотра. Любой, понимаете ли, маг может попасть внутрь. Или не любой, но – всё равно может. Он явно оказался внутри до того, как вы подписали договор. Потому и смог забраться в окошко, дверей-то ему не показывали.

– И… что теперь делать? Не выгонять же его! Он же… маленький и замученный!

– Где это вы увидели, госпожа Маргарита, маленького? – поинтересовался кот, а сам тем временем трогал лежащего мальчика за руки, за шею, за лоб.

– Конечно, маленький, он же как мой Ванька, – сообщила Рита и присела рядом.

– Не скажу… – вдруг тихо и отчётливо сказал мальчик. – Ничего не скажу. Сами узнавайте, как хотите, подлые предатели.

– Отчего это мы предатели? – поинтересовался кот. – Никого я не предавал, даже и не собирался.

– Его нужно показать врачу! Есть здесь врач? – поинтересовалась Рита.

– В городе – есть. Но именно врач, не целитель. А мага-целителя ещё пойди найди, – сообщил кот.

Будто ей есть разница, как называть, врач или целитель! Надо помочь человеку – и точка!

– И что тогда? Что мы можем для него сделать?

– Отнести в кровать, раз уж вам захотелось побыть к нему милосердной. Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, то к утру он очнётся и всё нам расскажет – кто предатели, и что он здесь делает.

– Убежище… – проговорил мальчик. – Найти убежище. Спрятаться самому и… не только самому. И ждать.

– Вот видите, госпожа Маргарита? Ждать. Помогайте.

Вдвоём они подняли мальчика с полу и дотащили до лестницы в большом холле. Попутно Рита ещё раз огляделась – ну и прихожка, всем прихожим прихожая! На стене напротив входа какой-то гобелен с мужиком на коне, а пол каменный, не деревянный. На потолке люстра с подвесками и паутиной. Ладно, разберёмся, утро вечера мудренее.

На улице стемнело, но везде, где они проходили, каким-то непонятным образом загорался свет. Чуть засветилась та самая большая люстра с паутиной, на лестнице вспыхнули факелы – неярко, но им хватало, чтобы не запнуться о ступеньку и не завалиться вместе со своим грузом. Так добрались до верха – и Валентин кивнул на какую-то приоткрытую дверь. Кажется, рядом с Ритиной спальней – той самой, в которой она ночевала.

В этой комнате они сегодня тоже уже были. Кровать с пологом, похожая на уже знакомую Рите, но немного другая. Не такая красивая, как Ритина, но и нет ощущения, что рассыплется от взгляда. Лавка, сундук. Столик возле кровати.

На эту кровать они мальчика и сгрузили, и Рита сняла с него сапоги – грязные, жуть! И накрыла одеялом.

– Валичек, ему б хоть воды тут поставить. А то проснётся ночью – и даже глотнуть нечего.

– Воды? Отчего нет? Попробуйте, госпожа Маргарита. У вас должно получиться.

– Что именно? – нахмурилась она.

– Попросить воды.

– Эй, кто там есть, воды дайте! Пожалуйста! – прокричала Рита куда-то в потолок.

Мальчик дёрнулся и глухо застонал, не открывая, впрочем, глаз. А Валентин закрыл руками уши.

– Зачем же так кричать, дорогая госпожа Маргарита? – страдальчески наморщился он. – Нежнее надо, спокойнее.

– Дайте, пожалуйста, воды, кто тут всем заправляет! Даже не мне, а вот для мальчика, – проговорила она, всё ещё глядя в потолок.

Но ничего не происходило.

– Заправляете тут теперь вы, – назидательно сказал Валентин.

– Что-то не верится, – покачала головой Рита. – Или мне не дали инструкцию. Вот как ты свет зажигал, пока мы шли? Я ничего не поняла.

– Наверное, вы просто устали, госпожа Маргарита, – вздохнул кот. – Завтра будет проще. Как вы сказали – утро вечера мудренее.

– Верно, так и сказала, но – поесть бы. Тут ужин бывает? Или только обед один раз в день?

– Тут бывает всё, что нужно хозяевам. И завтрак, и обед, и ужин, и напитки, и даже бананы заморские. Главное – правильно попросить.

– Научил бы, что ли, – со вздохом сказала Рита. – Как правильно. А учёная я сама буду понемногу справляться.

– Понимаете, тут нет заветной магической формулы. Нужно проникнуться. И понять.

– Да непонятливая я, – отмахнулась Рита. – И не выйдет у меня ничего.

– Выйдет, просто не сразу, – не согласился кот. – Вот представьте – мы с вами идём ужинать, а на столе… что?

– Картошечка, пюре. С котлеткой. С двумя. И салатик, из свежих огурцов, редиски и зелени, лука с укропом. И с яичком варёным. А заправлен – майонезом. Кто-то может подумать, что фу, а я люблю. И чай свежий, с бергамотом. А нет бергамота – так можно с мятой или чабрецом. И печеньице к чаю, рассыпчатое.

– Вы так это представляете, что и у меня слюнки потекли, – усмехнулся кот.

– А ты-то, хвост полосатый, что ешь? Нормальную еду или так, мышей ловишь?

– А я, дорогая моя госпожа Маргарита, могу вообще ничего не есть. Но с удовольствием составлю вам компанию. Очень уж мне интересно, что у вас выйдет сейчас.

– Да ерунда какая-нибудь, как обычно, – отмахнулась Рита. – Но графин с водой и стакан для мальчика нам бы добыть. Такой… просто графин. И просто стакан. С просто водой. Если б я знала всю посуду в этом доме, то сказала бы конкретнее.

– Гляньте, – улыбнулся Валентин.

Рита глянула… и, что называется, уронила челюсть.

На столике возле кровати, на металлическом подносе, накрытом льняной салфеткой, стоял графин с водой – стеклянный, с узором. И с таким же узором – стакан.

– Но как? – заныла Рита, не понимая.

– Вам удалось, – Валентин поклонился ей и отворил дверь наружу. – Идёмте, посмотрим, удалось ли с ужином.

– Руки бы сначала помыть, – проворчала Рита. – После того, как в здешней грязи валандались.

– Прошу вас, – он галантно отворил дверь в умывальню – Рита её узнала.

Дверь захлопнулась за её спиной… а внутри было темно. Тьфу ты, да что ж такое-то, как с этим всем управляться-то!

Она зажмурилась и представила, как бы здорово здесь было, если бы вдруг стало светло – как в ванной дома. Но дома-то она не так давно повесила светодиодный светильник, а здесь-то что может быть, чтоб такое же яркое? Здесь же электричества-то нет, допотопия какая-то! Поэтому… самое яркое, что только можно. Вся умывальная посуда блестит. И позолота на горшке тоже блестит. И что там ещё. Окно, например. Чистое. В нём светильники отражаются…

Яркий свет резанул даже по закрытым глазам. Рита аккуратно приоткрыла их – мамочки!

Под потолком висели и переливались два десятка светящихся шариков. И они были изрядно ярче той светодиодной лампы дома! Посуда сверкала, зеркало на стене сверкало тоже, а было оно там раньше или же нет, Рита не помнила. Могла не заметить.

Вот так. Что ли нужно представить? И будет? А если водопровод представить, с краном? Ладно, это потом.

Она помыла руки и лицо, и горшок тоже пригодился. И уходя, громко сказала:

– Спасибо. Можно выключать, я ухожу.

И решительно шагнула к двери, а свет за её спиной послушно погас.

В гостиной Валентин поджидал Риту за накрытым столом. И что же? На блюде под крышкой лежали котлеты и картофельное пюре – с ямкой посередине, и в ней – растопленное масло. И салат – как она заказывала, и ещё отдельно на блюдце тонко нарезанные огурцы и редиска. И серебряная солонка с крошечной ложечкой рядом – мол, если надо. Графин с водой, графин с вином. Стаканы, бокалы. Вилки, ножи. И заварник – с лиловыми цветочками, и такие же чайные пары. И горка песочного печенья на тарелочке.

– Праздник живота, – выдохнула Рита, садясь за стол.

Давно уже она не ела так вкусно, да ещё чтоб не самой готовить. Красота какая! А когда они с Валентином съели всю еду, то в большом чайнике сама собой закипела вода. Валентин заварил чай – листья лежали в ситечке внутри заварочного чайника, и там же – листики чабреца и мяты. Всё, как она просила!

После такого чудесного ужина оставалось только пойти спать.

– Кысь полосатый, а спишь-то ты где? – спросила Рита.

– Да где придётся, – вздохнул тот. – Клубком свернусь, и ладно.

– Если клубком, – она строго оглядела его, – то приходи ко мне под бок, как я улягусь. Всегда мечтала, чтоб кот под боком спал.

Правда, в спальне возникла трудность – спать в платье ещё раз Рите не хотелось, а ничего другого у неё с собой не было. А приличной одежды они нигде во время осмотра сегодня не встретили. Эх, просто майку бы какую, и то хлеб. Вот знать бы… Трусы-то ладно, можно постирать. И колготки. И лифчик. А вот платье у неё одно…

Рита подошла к кровати, открыла шторки и отвернула одеяло. И с удивлением увидела ночнушку! Вот прямо ночнушку, новенькую, из тонкой ткани вроде батиста, с вышивкой теми же лиловыми цветочками и кружавчиками. Стопроцентно натуральную, ничего чесаться не будет.

Она ещё раз сходила в ванную – помыть всё, что можно, в таких условиях. Произнесла на входе строгим голосом – свет, пожалуйста! – и ей тут же включили тех самых волшебных шариков. Помылась, постиралась, надела сорочку и отправилась спать.

– Ну что вы, госпожа Маргарита, уже улеглись? – спросил Валентин из-за другой двери.

– Да, да, приходи.

Тяжёлое кошачье тело заскочило на кровать, прошлось по Ритиным ногам и улеглось с краю.

Спокойной ночи.

8. Утро в деревне

Сон Риты был беспокойным – ей всё время виделось, что она от кого-то прячется и кому-то что-то доказывает. И не понять, удалось или нет – и спрятаться, и доказать. Она просыпалась, не понимала, где находится, почему она спит на такой широкой кровати, и что это за шторы, и это ещё что такое тяжёлое на ногах лежит!

Потом тяжёлое на ногах начинало ворочаться и мурлыкать, она вспоминала, что у неё теперь вдруг есть какой-то странный дом, и ещё более странный кот, который готов охранять её сон. И спала дальше.

Дома утро начиналось с будильника. А здесь началось со страшного грохота. Рита подскочила на постели и испуганно прислушивалась – что такое-то, дома такой грохот обозначал бы, что крыша у дома провалилась, не иначе, или на улице рвануло что-то, а тут что за напасть?

Кот Валентин мягким прыжком слетел с кровати, обращаясь в полёте в человека.

– Я узнаю, что там, госпожа Маргарита, – поклонился и был таков.

Ладно, надо тоже встать и пойти разбираться.

Рита поднялась, умылась – в кувшине была приготовлена вода, а по невнятному запросу «Зубы-то есть чем почистить?» появился зубной порошок в серебряной баночке и щётка с отполированной деревянной ручкой. Дальше надеть высохшие за ночь предметы нижнего белья, платье, сунуть ноги в туфли и бежать вниз – там явно что-то происходило.

И да, там происходило. Рита пронеслась ураганом через прихожку с гобеленом и подкралась на цыпочках к входной двери. Дверь попыталась было открыться для неё, но Рита шикнула – мол, не прямо сейчас. И приложила ухо к щели между створками. Щель тут же гостеприимно приоткрылась – на пол-ладони, чтобы Рите стало не только слышно, но и видно.

А там было на что посмотреть. Прямо делегация явилась. Это что, те самые, которые за налогами? Или мальчика вчерашнего ищут – кстати, как он там?

Первым стоял невысокий плешивый мужчина с выразительными тёмными глазами, одетый в клетчатый глухой пиджак. О, сюртук, вот как это называется, – вспомнила Рита. А на шляпе у него была зелёная лента в тон клетке с красивой пряжкой.

За ним, уперев руки в бока, озирался по сторонам толстый седой замарашка – его рубаха была давно не стирана, жилетка засалена, а на штанах в районе коленок виднелись заплаты. Да и ботинки не мешало бы почистить. И одна из пуговиц на жилете оторвалась, прямо на самой выступающей части брюха. Зато на голове шляпа – правда, тоже серая и поношенная, и потерявшая форму.

На заднем плане расположились явно какие-то здешние шишки. Один был молод и носат, и костюм его сшили из хорошей ткани и по фигуре, и совсем недавно – прямо видно. Его чёрные волосы так и топорщились из-под жёлтой шляпы, в жёлтом шейном платке посверкивала застёжка – тьфу ты, в виде черепа. И пряжка на ленте такая же. Наверное, это потому, что молодой? Выделывается? А в руках у него – палка, нет, не палка, а как? Трость. Но не которая для хромых и бабушек, а которая для красоты. Чтоб в руках что-то было, не иначе.

А четвёртый у них здесь, кажется, самый главный. В годах, но – ему это не мешает вот нисколько. Одет так, что даже не местной Рите понятно – запредельно дорого. И на голове-то у него цилиндр, обтянутый чёрным шёлком, и лента-то переливчатая, и в пряжке, походу, или кристалл от Сваровски, или вот прямо бриллиант. И поверх сюртука – шёлковый плащ, чёрный, с бордовой подкладкой. Перчатки белые, из тонкой кожи, трость резная. Из-под шляпы волосы кудрявятся – чёрные, точнее, уже местами седые, соль с перцем. И взгляд чёрных глаз – проницательный и суровый.

И чего они все сюда припёрлись и шум подняли с утра пораньше?

Говорил клетчатый, что стоял самым первым.

– Уважаемый господин Валентин, вам придётся нас выслушать. От имени городского совета мы двое, я и господин Марсо, – он кивнул на неряху, – имеем право быть допущенными в любое строение на территории, входящей в городской округ Верлена. Этот дом, как все мы знаем, находится в ужасающем состоянии и требует немедленного ремонта. А должен быть полезен – городу и его жителям. И ещё все слышали, как вчера на закате здесь выстрелила пушка, которой не было слышно уже много десятилетий – почему? Что произошло?

– А произошло то, уважаемый господин Руа, что у дома господина Гийома появилась хозяйка, – сообщил кот с нескрываемым торжеством.

– Какая ещё хозяйка? – нахмурился тот, кого назвали господином Руа.

– Госпожа Маргарита, – изрёк кот с видом победителя.

Неряха, услышав это, погрустнел. Двое хорошо одетых переглянулись, не понимая – и молодой, и старый. А клетчатый господин Руа пошёл в наступление.

– Господин Валентин, прекратите пичкать нас россказнями, мы не малые дети. Кто такова эта госпожа Маргарита и где она? Или это плод вашего воображения? Или, может быть, того хуже – ваше большое желание, которое вы выдаёте за правду?

Ну вот ещё, плод воображения! Рита нахмурила брови, набрала воздуха в лёгкие, со всей силы толкнула дверь…

И вывалилась наружу, потому что двери услужливо открылись для неё от малейшего прикосновения.

Она завалилась на кота – всеми своими килограммами, и лишними, и нужными, кот – на клетчатого господина Руа и неряху, а двое оставшихся успели отскочить. Младший прямо испугался и вытаращился, будто ни разу в жизни на него никто не заваливался, а старший догадался подать Рите руку и помочь подняться – правда, смотрел при этом тоже с изрядным изумлением.

– Это вы – госпожа Маргарита? – он вот прямо пожирал её глазами от макушки до пяток и обратно.

– Она самая, – хмуро кивнула Рита.