15. Лизавета подслушивает и вспоминает

Лизавета проснулась от голосов. Громких голосов прямо над своей головой. И она даже узнала эти голоса – Лис-Астальдо и Крыска-Агнесса. И прямо ссорятся.

– Так я откуда знала, что так получится? Она очень хорошо выглядит для своего возраста! Вы бы дали ей её сорок пять лет? Вот, и я нет! Она выглядит упитанной и здоровой, посмотрите, какие волосы мягкие! А что у неё там внутри – да кто ж это знает! Может быть, у них там все такие, с бородавками не только снаружи! Я и предположить не могла, что процедура так отразится на её сосудах! Может быть, у них там вообще всё не как у людей, на их затрапезной окраине! Вы ведь не сказали, откуда её выкопали такую! – ого, Крыска как будто оправдывается, но разом с тем ещё и нападает!

А о том, что организм человека есть целостная система, здесь, похоже, не знают.

– Агнесса, дорогая, не забывай, пожалуйста, что ты сама родилась отнюдь не в Фаро. И кем тебя считали в родной деревне? Правильно, ведьмой. Злобной ведьмой, которая вылечила соседа только для того, чтобы досадить другому соседу, потому что на самом деле служит Предвечной Тьме. Вспомнила? – надо же, как Лис-то умеет, он не только сладенький и с улыбочками, а ещё и грозный, и суровый тоже!

– Я всё помню, – бросила Агнесса. – И спасибо Великому Солнцу за то, что привело вас туда в нужное время.

– Вот, то-то. И я знаю, что ты потом с этой деревней сделала, – продолжает Лис. – Только пока молчу.

– И что, сможете отдать меня палачу? Ничего нигде не защемит? – ох, Крыска, бедовая ты, интересно, а смотришь ты сейчас куда – неужели тоже в пол?

– Ты не единственный маг-целитель в моём распоряжении. Но ты, помнится, говорила, что тебе интересно не просто повторять одно и то же, от учителей затверженное, но и самой открывать что-то новое. И я дал тебе для этого прекрасную возможность! Это тело нужно мне здоровым, вместе с душой, сердцем и всем, что там ещё есть. Если бы так можно было – её бы сразу убили, а потом мы тихонько призвали бы некроманта, подняли её и заставили бы сделать, что нужно. Но так не работает, увы. Она должна делать всё сама, по своему желанию. И её здоровья должно хватить на опасное путешествие, которое продлится неизвестно сколько. Вечером я пришлю за тобой. Отработаешь. Ясно?

– Ясно, – пробурчала Агнесса. – Она, между прочим, проснулась. И слушает нас.

У-у-у-у, зараза. Определила. Лучше бы утром определила, что пора бы уже остановиться, думала Лизавета.

Её лба коснулись тёплые пальцы – аккуратным жестом.

– Госпожа Элизабетта, вы проснулись? Вы в порядке?

– Проснулась, господин Астальдо, – глаза пришлось открыть. – А в порядке или нет – сейчас узнаю.

Говорить с ними лучше сидя, но никак не лёжа. Лизавета села, потёрла глаза и оглядела спорщиков.

Окна закрыты, на улице, видимо, уже темно. А над головой Лиса Астальдо висит неяркий огонёк, такой же, как вчера освещал дорогу им с Соколом. Или это было не вчера?

– Сейчас ещё сегодня или уже завтра? – пробормотала Лизавета.

– Тот же самый день, утром которого Агнесса вас лечила. Она завтра продолжит, но осторожнее и аккуратнее. Вы уже условились о времени?

– Да, на девять утра, то есть – на три часа.

– О, вы сопоставили время своей родины и наше? – заинтересовался Астальдо.

– Только предположила. Мои часы стоят, мой телефон не включается.

– Вы уже упоминали эти загадочные предметы, что были при вас. Миниатюрные часы встречаются и у нас, правда, они не слишком точны. А вот второй предмет мне непонятен.

– Это средство связи на расстоянии.

– И как оно работает?

Лизавета подумала, что понятия не имеет, как организована сотовая связь. То есть знает про спутники и вышки, и ей этого достаточно.

– Знаете, это технология, о которой я никогда не задумывалась. Просто пользовалась, и всё.

– Понимаю, бывает. Госпожа Элизабетта, я жду вас на ужин. Агнесса, ступай. И если увидишь Аттилию, пригласи её, пусть поможет одеться госпоже Элизабетте.

Аттилия появилась сразу же. Зажгла свечи в подсвечнике, встряхнула платье, предложила расчесать волосы. Лизавета расчесалась сама, волосы замотала в дульку, а потом глянула на разлохмаченную Аттилию.

– А ты чего ходишь растрёпой? Тебя госпожа Агнесса не ругает?

– Ой, ругает! Да мне некогда перед зеркалом стоять, я ж занята всё время!

– Садись, – Лизавета кивнула на лавку и взяла гребень.

– Ой, да вы что? Я сама могу, а вам не положено, – замотала головой девчонка.

– Кем не положено? – усмехнулась Лизавета. – Садись, кому говорю!

Аттилия тихо пискнула и села. Лизавета развязала её верёвочку, расплела косу, хорошенько расчесала волосы. Хорошие, густые, расчёсывать – одно удовольствие! У Настасьи тоже такие были, ибо волосами она – к счастью – пошла не в Лизавету, а в свекровь, пока детка в четырнадцать лет не отстригла косу, а что осталось – выкрасила во все цвета радуги. Вадим матерился, мама плевалась, свекровь напустилась на Лизавету – как она могла такое разрешить. А Лизавета превратилась в соляной столп и делала вид, что не видит и не слышит. Ну увы, такой вот путь выбрала её маленькая девочка для самоутверждения. И если ей так проще и лучше – то пусть так и ходит. Волосы – не зубы, отрастут.

Так и получилось – волосы отросли, краска отмылась, и хотя Настя их больше не отращивала, но красилась, по крайней мере, в один цвет. Да-да, если подсказать Аттилии, что волосы можно покрасить в розовый… с её исходным каштановым будет непросто, да и можно ли здесь? Только если магией!

Пока Лизавета предавалась раздумьям и воспоминаниям, руки всё равно что сами плели «дракончика», подбирая от лица более короткие пряди. Саму косу она заплела обычным образом по-быстрому, если что – потом можно будет попробовать что-нибудь ещё. Если девочке понравится.

А девочке понравилось! Она с восторгом крутилась вокруг зеркала, потом подошла, взяла Лизаветину руку и поцеловала.

– Вот ещё глупости, – заявила Лизавета. – Агнеске своей будешь руку целовать, и Астальдо.

– Госпожа Элизабетта, у вас есть дети?

Этот простой вопрос её добил. Вдох, выдох. Не реветь.

– Да, есть. Дочка. Постарше тебя, ей восемнадцать.

– Она с вами живёт? Или уже замужем?

Лизавета даже рассмеялась.

– Нет, не замужем. У нас не выходят замуж так рано, она учится в университете.

– Учится? В университете? У вас так можно, чтобы девушка – и в университете?

– Можно, детка, можно.

– И… что она изучает?

– Международные отношения. А сейчас идём.

– Я вас только провожу, – сказала девочка и вздохнула. – У меня ещё занятия с придворным звездочётом, его специально ночью приглашают. Сегодня небо ясное, звёзды хорошо видны.

– Специально тебе приглашают, что ли? – спросила Лизавета, отвернувшись, быстро смахнула непрошенные слёзы и сунула в рукав платок.

– Нет, всем, кто ещё учится, нас таких здесь десяток.

– Ступай тогда, а я пойду к господину Астальдо.

16. Тем же днём, несколькими часами ранее

Боевой маг, состоятельный торговец, грозный пират и неисправимый авантюрист по прозванию Фалько лежал в тенёчке на земле, грыз травинку и наблюдал за облачающимся в мантию Астальдо.

Они были знакомы с детства, но никогда не дружили. Фалько в те годы отчаянно задирал нос перед любым, кто не вышел происхождением и богатством, а таковыми оказывались практически все знакомые мальчишки. Астальдо же был сыном обнищавшего купца, вложившего состояние в заморскую торговлю и разорившегося после пропажи четырёх кораблей подряд. Его взяли учиться в Орден Луча только потому, что у него очень рано проявились магические способности – маги на дороге не валяются, их нужно брать и обучать, а потом использовать на благо государства и веры. Более того, заметив склонность к наукам, отправили в Орден Света – всё же, самые сильные исследователи природы, человека и всего сущего веками собирались именно там, подобно тому, как у Лучей собирались военные, как маги, так и простые смертные – сильные, ловкие и одарённые. Астальдо в те годы был тощ и слаб, никогда не умел дать сдачи не только кулаком, но и метким словом, и наверное, вознёс благодарность Великому Солнцу в тот день, когда оказался избавлен от нападок юных и бессовестных воспитанников Ордена Луча.

За прошедшую тьму лет он изменился, он очень изменился. Такую уверенность и властность даёт только большое могущество, и похоже, Астальдо его добился. Первый маг Ордена Сияния – это вам не баран чихнул, теперь уже язык не повернётся назвать его Рыжим Червяком, как бывало. В юности Фалько не относился к служителям Сияния серьёзно – как же, это вам не доблестные воители, не боевые маги и даже не учёные. Служить Великому Солнцу, конечно, надо, кто-то должен это делать, и хорошо, что находятся желающие. Скажем, горячо нелюбимый младший брат Фалько получал своё невеликое образование именно в Сиянии. Научился чему или нет – тот ещё вопрос, но мало чем подкреплённой наглости набрался явно где-то здесь. Впрочем, сейчас он далеко, и думать о нём не стоит совершенно.

Астальдо же по прошествии лет оказался не только учёным, но и недурным бойцом. Он неплохо управлялся с тяжёлой шпагой и кинжалом, да и без оружия, голыми руками, тоже выглядел ничего себе. Когда он вытащил Фалько из подземелья, то накормил, напоил и дал выспаться, а на следующий день предложил размяться. С оружием или без – как Фалько решит. Фалько решил сначала без, а там посмотрим. И неожиданно увидел неплохого противника, тренировка с которым может доставить удовольствие. И теперь они пару часов в день посвящали фехтованию и хорошей доброй драке.

Сегодня Астальдо удалось целый один раз достать клинком его бок, и это было хорошо, очень хорошо. Астальдо радовался, как ребёнок, Фалько же посмеивался – ну, поглядим, сможешь ли завтра повторить.

Да и просто в жизненных делах нынешний Астальдо не чета себе прежнему – глянуть только, как смотрит на него тощая целительница Агнесса. Уж наверное он ей не только наставник, или наставник не только в целительстве, а и ещё кое-в-чём.

Да и о его целительстве тоже можно доброе слово сказать – хоть и говорит, что это для него не главное, но может многое. После подземелья привёл Фалько в порядок одним, можно сказать, взмахом руки – ни одной отметины не осталось.

Доверил бы он Астальдо прикрывать свою спину? А тьма его знает. Если бы не осталось больше никого – наверное, доверил бы. Или нет.

Его самого ожидала ещё одна тренировка. Только услышав о предстоящем походе и примерном количестве участников, он сразу же затребовал себе людей в отряд. Увы, дело было такое, с каким не пойдёшь официально к Лучам и не попросишь ни бойцов, ни магов. Но можно было попросить молодежь в качестве охраны для важного духовного лица, собирающегося в паломничество – такова была официальная легенда. Дали пятерых парней, которые вскоре должны были окончить основной курс. Мол, если справятся с задачей, то вот им и завершение учёбы.

Парни были молодыми – самому старшему ещё не исполнилось двадцати двух, горячими, заносчивыми. Как же, их, лучших учеников, отправили не на военный корабль и не в сухопутный поход, а охранять какого-то мага, хоть бы и из Ордена Сияния! Да ещё и под началом не пойми кого. Ведь по условиям договора с Астальдо Фалько не мог назвать им своё имя… ни одно из них. Если бы им только намекнули, что команду ищет Танкредо Велассио! Наперегонки бы бежали и долго бы доказывали, что принесут ему немалую пользу, пусть он только возьмёт их с собой! Поэтому не пойми кто по прозвищу Фалько встал перед ними с пустыми руками и велел нападать. Хоть оружием, хоть магией – как умеют.

Мальчики, недолго думая, навалились скопом. И не поняли, как так получилось, что оказались в ближних кустах, все пятеро.

Поднялись, отряхнулись, окружили, пошли. С тем же успехом.

Попробовали магией. Тут их не просто раскидало, а ещё приподняло и об землю приложило.

Когда они очухались, то переглянулись, подошли, поклонились и самый старший, Антонио, склонил голову и сказал – все они почтут за честь учиться у такого великого воина, пусть он приказывает, что делать. Хорошие мальчики, понятливые.

И дело пошло. Молодёжь тренировалась, хоть пока и в учебных поединках. И сам Фалько не бездельничал, а то за два месяца в каменном мешке подрасклеился. Опять же, местные женщины поглядывали с интересом, пробегая мимо по своим женским делам.

Девушку на ближайшие ночи он себе нашёл вот прямо в день первой тренировки. Она так восторженно на него глазела, что была рада без памяти, когда он подошёл и просто заговорил с ней. Её звали Баттистина, она стирала и гладила бельё для местных служек – когда руками, а когда при помощи своей слабенькой магии. Они начали с того, что он попросил нагреть воды – помыться после тренировки. Конечно, далее нужно было потереть спинку, размять плечи… ну и всё остальное тоже. Девушка была в восторге, у неё никогда не было в любовниках такого сильного мага, и от их взаимодействия, кажется, её слабым силам была даже какая-то польза. В общем, с какой стороны не посмотри – всё хорошо.

Плохой насквозь была идея предстоящего предприятия. Фалько это чуял тем самым местом, каким положено.

Он всегда полагал Астальдо человеком умным и расчётливым, не из тех, кто гоняется за фантомами. Великий же Скипетр уже который век был излюбленным предметом народных сказаний и неприличных выражений, вроде «флаг тебе в руки и Великий Скипетр тебе в задницу» – именно потому, что никто его никогда в глаза не видел и не мог с уверенностью сказать, что сокровище существует. Но Астальдо просто дышал этой уверенностью, он её излучал, и его безумие было заразно, судя ещё по одному прагматику и хитрецу – Магнусу Амброджо. На этого идеального клирика Фалько старался не смотреть лишний раз – очень уж хотелось заехать ему по синеглазой роже. И не слушал, потому что писклявый голос напоминал одну морскую птицу, заглотника, которая ничего не умеет добыть сама, даже пожрать, зато прекрасно умеет воровать у других, например – на корабле. Или улов у рыбаков. Или ужин у усталых путников на берегу. Однажды Фалько разбудила такая зараза – долбила клювом так, что он проснулся ни свет, ни заря, а открывши глаза, увидел, как эта гадина выкопала из-под мешка миску с оставшейся от ужина кашей с мясом, поставила её боком, чтоб жрать сподручней было, и клевала себе. И почти всё уже сожрала. Он, конечно, недолго думал и прямо с ходу её молнией поджарил, жаль, мясо у твари почти несъедобное – рыбой воняет, и чтобы его съесть, нужно долго морочиться. Вот таким заглотником он себе Амброджо и представлял.

Ладно Астальдо, он мог начитаться какой-нибудь забористой дряни и уверовать. Но то, что уверовал Амброджо, на правду не походило никак. И Фалько не мог сообразить, где подвох.