То есть у тебя явно были какие-то проблемы. В пятницу ты разговаривал по телефону, как настоящий мудила.
– Она заблевала себе весь топ. У меня хватало проблем и без того, чтобы быть ее секретарем.
Я хватаю его за рукав, пытаясь разглядеть, много ли в его лице черт Джоша. Он послушно останавливается, но бросает быстрый взгляд на Джоша, который сидит у меня за спиной, окаменевший, как кирпичная стена.
– Сожалею. Но да, Джош симпатичнее.
Повисает пауза, а потом оба брата разражаются хохотом.
Вы красивый, – говорю я доктору.
Потеря способности фильтровать мысли и слова может стать вторичным диагнозом.
– Вау, она, вероятно, действительно бредит, – едко замечает Джош и кладет руки мне на плечи, сжимая пальцами ключицы.
Матрас рядом со мной тяжело прогибается, и на лоб мне ложится рука Джошуа.
– Ах, как приятно.
Рука у него такой температуры, которой мне нужно стремиться достичь.
Я могу оставить тебя здесь, а потом вернуться и забрать, но на это уйдет по крайней мере час.
– Ты? Вернешься и заберешь меня? Да я проведу здесь всю ночь.
– Эй, не говори так больше, ладно? – Он раздражен.
Спаси ее.
Видно, Энди насмотрелся боевиков, но обо мне можно сказать то же самое, судя по тому, как раздувает меня изнутри чувство ответственности и желание встать на защиту. Я спасу Аннабель.
– Схожу за колой, – говорит мне Энди, разрушая этот возвышенный момент.
Мы взрослые люди, а потому командный дух в коллективе создаем как профессионалы: несколько минут скачем по площадке, принимаем стрелковые позы, целясь друг в друга пейнтбольными пистолетами и сопровождая это звуковыми эффектами. Джошуа и сержант Пейнтбол наблюдают за нами, как санитары в психбольнице.
Сегодня у вас будет шесть сложных задач, – начинает Джошуа.
– Семь, если включить в список его, – говорю я и получаю в ответ несколько дешевых смешков.