Цитаты из книги «Разговоры с друзьями»

Я словно получала дополнительное воспитание: изучала новые границы приемлемого и притворялась, будто все понимаю лучше, чем на самом деле.

А теперь думаю, любил ли он меня вообще. Сложно представить, что кто-то женится на нелюбимой, но Ник на такое способен — из преданности и желания быть наказанным.

Я знала, что скажу ему самые отчаянные слова, на которые способна, точно мне мало унижения и нужно унизиться еще посильнее.

За столом повисла долгая пауза, а потом Филип посмотрел на меня и сказал: не ожидал, что ты позволишь себя использовать. На этих словах он сильно смутился, и мне стало жалко всех нас, словно мы просто дети, которые притворяются взрослыми.

Все началось сразу, вообще без прелюдии. Физически я почти ничего не чувствовала, разве что легкий дискомфорт. Я онемела и одеревенела, ожидая, что мои напряженность и молчание насторожат его и он остановится, но он и не подумал. Я хотела попросить его прекратить, но мысль о том, что он может отказаться, парализовала меня. Если он не остановится, придется потом ввязываться в юридические разборки, подумала я. Я лежала и не мешала ему. Он спросил, нравится ли мне грубый секс, и я ответила, что нет, но он все равно схватил меня за волосы. Я чуть не расхохоталась, а потом возненавидела себя за высокомерие. Вернувшись домой, я зашла к себе и вытащила из ящика запечатанный бинт. Я нормальная, подумала я. У меня такое же тело, как и у всех. Затем я расцарапала руку до крови — просто пятнышко крови, постепенно набухшее до капли. Досчитала до трех, вскрыла бинт, аккуратно перевязала руку и выбросила упаковку.

Особенно мне нравился эпизод из Евангелия от Матфея, где Иисус говорит: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас . Это стремление к моральному превосходству над врагом я понимала. Иисус постоянно стремился стать лучше, как и я. Я несколько раз подчеркнула эти строки красным карандашом, демонстрируя, что разделяю христианские ценности.

Гинеколог появилась в восемь. Она расспросила про менструальный цикл, потом задернула занавески, чтобы осмотреть мне органы малого таза. Не знаю, что делали ее руки, но это было дико больно. Как будто внутри скручивается чрезвычайно болезненная рана. После гинеколог говорила, а я обхватила себя руками за плечи и лишь кивала, хотя даже слышала ее с трудом. Она только что вторглась в мое тело и причинила худшую боль в моей жизни, а теперь разговаривала так, словно мне полагалось запомнить ее слова, — я считала, это какой-то дурдом.

Мы ехали вдоль гавани, где яхты сквозь туман казались собственными эскизами.

Когда по вечерам он возвращался с работы, я замирала, прислушиваясь, и уже через несколько секунд совершенно точно знала, «в настроении» он или нет. Я понимала по стуку двери и звону ключей — безошибочно, как будто он кричал на весь дом. Я говорила маме: он «не

Тебе не нравится ощущение чрезмерной власти. Или тебе не нравится напоминание, как ты ценишь эту