Цитаты из книги «Разговоры с друзьями»

На кухне что-то крикнули про торт, и все потянулись из кладовки, остались только мы вдвоем. Внутрь сунулась собака, но Ник вытолкнул ее ногой и закрыл дверь. Мне показалось, он покраснел, но, может, это просто из-за жары. Снаружи, на кухне звучала песня «Ретроград» Джеймса Блейка 12

Его ладони скользнули под пальто и коснулись моей груди.

Когда пришел, они были еще горячими, и мы ели их, запивали кофе и болтали.

Я выбрала блузку, которая особенно нравилась Нику, и оставила верхние пуговицы расстегнутыми, чтоб были видны ключицы. Я потратила время на крем и пудру.

а потом мы стали целоваться, и я все повторяла шепотом: да, да.

Ник пришел к нам как-то после обеда, через несколько дней после возвращения, когда Бобби была на лекции. Я впустила его, мы несколько секунд смотрели друг на друга, и меня словно чистой водой напоили.

Ник: по-моему, джон китс придумал специальное название для таких женщин, как ты Ник: французское25 Ник: ты понимаешь, на что я намекаю

Окна огромной столовой, обшитой деревянными панелями, выходили на дождливую улицу.

Все началось сразу, вообще без прелюдии. Физически я почти ничего не чувствовала, разве что легкий дискомфорт. Я онемела и одеревенела, ожидая, что мои напряженность и молчание насторожат его и он остановится, но он и не подумал. Я хотела попросить его прекратить, но мысль о том, что он может отказаться, парализовала меня. Если он не остановится, придется потом ввязываться в юридические разборки, подумала я. Я лежала и не мешала ему. Он спросил, нравится ли мне грубый секс, и я ответила, что нет, но он все равно схватил меня за волосы. Я чуть не расхохоталась, а потом возненавидела себя за высокомерие.

Несуществовавший ребенок перешел в новую категорию небытия — не то, что исчезло, а то, чего никогда и не было. Ощущение было дурацкое, и недавние мысли о беременности казались прискорбно наивными. Гинеколог появилась в восемь. Она расспросила про менструальный цикл, потом задернула занавески, чтобы осмотреть мне органы малого таза. Не знаю, что делали ее руки, но это было дико больно. Как будто внутри скручивается чрезвычайно болезненная рана. После гинеколог говорила, а я обхватила себя руками за плечи и лишь кивала, хотя даже слышала ее с трудом. Она только что вторглась в мое тело и причинила худшую боль в моей жизни, а теперь разговаривала так, словно мне полагалось запомнить ее слова, — я считала, это какой-то дурдом.