Цитаты из книг автора «Салли Руни»

лежу на полу, подумал он. А что, здесь сильно хуже, чем было бы на кровати или в каком-то совсем другом месте? Нет, здесь совершенно так же

Случается, что кто-то посмотрит ей в глаза – кондуктор в автобусе или продавец, когда ищет сдачу, и это ее ошарашивает – до нее доходит, что на самом деле она жива, что окружающие ее видят. Это чувство воскрешает желания: голод и жажду, стремление заговорить по-шведски, физическую потребность плавать или танцевать. Но эти порывы быстро затухают.

А потом она принимает душ, и на этом игра заканчивается. Ее охватывает столь глубокая депрессия, что в ней даже есть что-то успокаивающее: она ест то, что он велит ей есть, она больше не чувствует себя хозяйкой собственного тела, оно превратилось в какой-то мусор.

Ты – пустышка, любит повторять Лукас. Ты – ничто. Она и ощущает себя ничем, пустотой, которую насильственно заполняют. Не то чтобы ей нравилось это чувство, но оно приносит определенное облегчение.

Она живет совсем не так, как осталь

что заставляет их писать на стене у покойника? Какое значение могут иметь эти послания, эта реклама собственной утраты? И что предписывает делать этикет, когда ты видишь их у себя в ленте: лайкать в знак поддержки? Пролистывать в поисках чего получше?

В родном городке застенчивость никогда не мешала Коннеллу полноценно общаться, ведь там все уже знали, кто он такой, не нужно было представляться и производить впечатление. У него, по сути, существовал некий внешний образ, который складывался из чужих мнений, самому ему не нужно было его придумывать и лепить. А теперь он кажется самому себе невидимкой, пустым местом – полное отсутствие репутации, по которой его бы узнавали. Внешность его осталась прежней, но ему кажется, что выглядит он куда менее привлекательно, чем раньше

Один из преподавателей называет это «удовольствием от душевного соприкосновения с великим искусством». В такой формулировке это казалось едва ли не сексуальным. И действительно, те ощущения, которые Коннелл испытывал, когда мистер Найтли целовал Эмме руку, явно имели налет сексуальности, хотя и не были связаны с сексом напрямую. Для Коннелла они – признак того, что для соприкосновения и сближения с другими людьми нужны те же усилия воображения, которые приходится делать при чтении

Такова она – дублинская жизнь. У всех одногруппников Коннелла одинаковый выговор, все ходят с одинаковыми макбуками под мышкой. На семинарах пылко выражают свою точку зрения и устраивают импровизированные дебаты. У Коннелла нет таких четко сложившихся взглядов, у него не получается так прямолинейно их формулировать, из-за этого первое время его терзало страшное чувство неполноценности, как будто он ненароком влез в компанию, где все на порядок умнее, а ему приходится напрягаться, даже чтобы уловить общий смысл. Постепенно его стало озадачивать, почему все споры в аудиториях носят совершенно абстрактный характер, без привязки к тексту, и в конце концов он сообразил, что большинство студентов просто ничего не читают. Они каждый день приходят на занятия и с пылом обсуждают книги, которые не прочитали. Тут-то он и сообразил, чем отличается от одногруппников. Им легко иметь личное мнение и с уверенностью его высказывать. Им не страшно показаться невежами или задаваками. Они не дураки, но при этом и не умнее его. У них просто другие отношения с миром, и вряд ли он когда-нибудь поймет этих людей, а они его не поймут точно, даже и пытаться не будут

Дениза давно уже решила, что мужчины могут с целью самовыражения проявлять агрессию по отношению к Марианне. В детстве Марианна сопротивлялась, а теперь просто отстраняется, как будто ее это вовсе не касается – по большому счету так оно и есть. Дениза видит в этом проявление холодности и бездушия своей дочери. Она считает, что Марианне не хватает «теплоты», под которой она понимает способность вымаливать любовь у тех, кто тебя ненавидит