Меня это однозначно уязвило. Не хотелось уходить ко сну с таким реверансом от совсем незнакомого собеседника, и я написала.

– Зачем тогда уделять свое драгоценное время человеку, которому отчего-то грустно?

– Почему бы и нет. Это не сложно. Меня, если честно, заинтересовал ваш статус в сплошных вопросительных знаках, и почему вместо вашего имени стоят одни прочерки? Люди, которые пишут с маленькой буквы свое имя и фамилию обычно чем-то огорчены в жизни. Что касается вашего статуса, даже и не знаю, что сказать. Возможно у вас какая-то свежая и тяжелая рана на душе.

Стало несколько неловко потому, что это было не самое лучшее начало для очередного интернет знакомства. И мой печальный и изобилующий вопросительными знаками статус угрюмо свидетельствовал на весь мир о моем явном отношении к нему.

– Ты случайно не какой-нибудь психолог гештальттерапии? Может ты кришнаит?

Чтобы несколько смягчить свой вызывающий вопрос, я добавила еще несколько веселых смайликов и отправила сообщение своему гостю.

– Нет. Я не психолог, ни какое-либо «пси» и не кришнаит. Вам, наверное, тяжело быть искренней с самой собой?

В ответ я хотела быстро ляпнуть по клавиатуре что-то о своем окружении, но, немного раздумав, встала и пошла на кухню заварить чай. Возвратившись с кружкой крепко заваренного напитка, я увидела на почте еще одно сообщение от полуночного собеседника.

– Вам, наверное, действительно плохо раз уж вы до сих пор не отключили компьютер и не пишете ответ.

– Нет. Я просто чай наливала. А с миром, если честно, у меня действительно не все гладко. Как-то в ритм не попаду, чтобы с ним в ногу идти.

– Можно спросить почему?

Я посмотрела на часы. Уже было довольно поздно и мне опять угрожало не выспаться в эту ночь. Зато всегда оставался вариант в любую минуту сломаться модему или загореться электропроводке. Немного поразмыслив, я написала.

– Нам достаточно маленького повода, чтобы любить свою домашнюю кошечку и всегда найдется десяток причин, чтобы ненавидеть своих соседей. Так уж он устроен этот мир!

– Согласен. Когда мы наедине только со своими животными, мы всегда ощущаем себя одинокими потому, что по-настоящему, мы даже и их не понимаем. Все кажется несправедливым и поэтому нам тяжело полноценно ощущать жизнь. И от этого мы никого не можем по-настоящему любить и искренне сочувствовать.

Понимая, что длинная тирада для абсолютно незнакомого человека похожа на заученную проповедь, я насторожилась от ощущения, что меня сейчас просто разводят.

Поставив на стол кружку с чаем, я стала внимательно рассматривать его личные фотографии. Их было немного, но на одном снимке я обнаружила странную группу коротко остриженных людей.

– Сочувствовать!? Кому, зачем и за что? – спросила я после того как посмотрела его последнее личное фото, надеясь, что следующим ответом все более-менее прояснится о том, кто он такой.

– А почему вы не спрашиваете, кого любить? Для вас это не вопрос?

– Для меня это не вопрос! – с некоторой бравадой ответила я и немного постеснялась этого. Только через пару минут мне ответили.

– Теперь я почти уверен, что вы по-настоящему одиноки и не потому, что вас бросили, а потому что ваша душа мечется среди людей и общается только со своим одиночеством.

Закусив губу, я с некоторой злостью быстро написала.

– Да что ты все заладил про мое одиночество? Хочу напомнить, что это ты ко мне в гости зашел, а не я к тебе среди ночи напросилась.

И добавила: «Я поняла, ты из общества спасителей мира или еще какой-либо сектантской белиберды, и ты сейчас уже начал меня посвящать в свою поднебесную науку. Все слишком пафосно и блаженно звучит. Уверена, у тебя сейчас на столе лежит какая-нибудь в сотый раз перефразированная библия».

– У меня сейчас на столе лежит томик Жуль Верна, и я очень хочу путешествовать.

– Тогда зачем тебе понадобилась я с таким вот двусмысленным отношением к жизни, которое не вписывается в твое желание отправиться в путешествие? Жизнь прекрасна, когда тебя никто не учит жить. Жизнь великолепна, когда никто не лезет со своими молитвами к тебе в сердце и не вылезает оттуда с твоей душой.

Как будто всласть выругавшись на всю комнату, я зло ударила по кнопке «Enter».

Ответа не было некоторое время. Затем тонко мяукнув динамиками, компьютер высветил на мониторе сообщение.

– Поверьте, жизнь становится еще прекрасней, когда у тебя четвертая группа рака… Я это пишу, не требуя жалости к себе. Просто мы живем в разных реальностях, и я забыл об этом. Мне кажется, я вас обидел. Извините.

Растерявшись от прочитанного, я посмотрела на его фотографию. Немая печаль в его карих глазах становилась понятной. Еще более понятным становился просачивающийся через эту печаль, мудрый и трогательный взгляд.

Несколько минут я блуждала взглядом по его страницам, по новому рассматривая фотографии, изучая странное название действующей на его браузере группы «Sosтрадание», в которой объединились в своем горе такие же безнадежно больные люди, как мой ночной гость, чтобы поддерживать себя общением. Как-то было не по себе от того, что на всех фотографиях, изможденные болезнями лица светились улыбками. Еще более странным казались статусы этих людей, которые дышали каким-то невообразимым позитивом и энергетикой. Странные и незнакомые медицинские термины холодили кровь и окончательно выветрили из головы желание спать.

Я рассматривала страницы группы, онемевшая и притихшая от их трагедий, но не отчаяния, от мужества исходивших от этих людей и умения через боль, улыбаясь смерти, быть милосердными друг к другу.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, пока ошеломленная и потерянная от неожиданного оборота, я решилась написать снова.

– Простите меня. Я не догадывалась ни о чем. Мне показалось, что вы действительно из какой-то секты.

Я ждала, когда мне ответят, тупо уставившись в мерцающий монитор и думая, как печально, наверное, ночью оставаться наедине с мыслями о своей скорой смерти.

От очередного мяуканья динамиков я вздрогнула.

– Не надо извиняться. Я вас понимаю, почему вы так отреагировали. Наверное, каждого человека мои вопросы удивили бы.

– Вы сильный человек, если, несмотря на свои проблемы, пытаетесь образумить такую дуру как я, и этому я точно удивляюсь. Почему вас так мало в группе?

– Мы просто организовались недавно. К тому же здесь существует элемент технологического отбора, поскольку не у всех есть возможность иметь компьютеры и оплачивать за услуги интернета, а старые люди просто не умеют ими пользоваться.

– Я так понимаю, что среди вас только те, кто безнадежно болен? Ваше объединение, это какая-то альтернатива Хосписам?

– Возможно. Хосписы по своему определению – это не лечебные учреждения. В хосписах людям облегчают страдания, обезболивают, ухаживают за ними, дают возможность их родственникам отдохнуть. А самое главное здесь с этими обреченными людьми общаются, избавляя их хоть частично от моральных мучений и изолированности от общества.

Читая присланные мне строки, я проникалась во все происходящее с осторожностью, за которой, видимо, притаилась какая-то очередная фобия. «Сострадание» и «милосердие» – эти слова настолько редко присутствовали в моем лексиконе, насколько редко я, возможно, проявляла их в своей жизни. Вспомнились только два уличных котенка, которых я как-то раз приютила у своих знакомых. Но имело ли это отношение к милосердию, или это была лишь обычная жалость при виде милых пушистых мордашек.

– «Вся наша жизнь – это дорога к смерти», – моя философия показалась мне сейчас абсолютно неуместной. И я опять постеснялась своей клавиатурной реплики.

– Скажи, как я могу стать другом такому человеку как ты? – попыталась я загладить несколько корявую своей неуместностью цитату.

– С таким отношением к жизни у вас вряд ли что получится. В общении мы ищем успокоение, а не элемент воспитания. К нам жизнь и так повернулась не тем местом, чтобы еще общаться с человеком, у которого одни вопросительные знаки в статусе.

Мне опять стало неудобно за свое электронное «резюме», и руки зачесались, чтобы быстрее навести там порядок, но тут же пришло еще одно сообщение.

– Я не думаю, что это хорошая идея для Вас. Мы разделены пропастью друг от друга. Вам тяжело будет до конца понять человека, чья заветная мечта заключается лишь в том, чтобы прожить завтрашний день без боли или вообще не проснуться. Вы можете представить, как это – просыпаться и сразу осознавать, что этот день принесет с собой только безысходные страдания… и так изо дня в день?

Немного подумав, я ответила:

– Мне кажется, что каждый человек получает от жизни то, чего он заслуживает. Каждый человек несет свой крест. Это одинаково правильно как по отношению к религии, так и по отношению к здоровью. Кто курит, тот однозначно подавляет свои легкие, кто много пьет – тот, когда-нибудь получит сдачи от своего желудка или от печени. А может они сразу оба нападут на него – и это будет справедливо.

– А Вы когда-нибудь видели умирающих от болезней детей? Маленькие птенцы, только что сорвавшиеся со своих гнезд, так и не научившись летать. Они в чем виноваты? Я знаю много порядочных людей, которые не заслуживают смертельных болезней даже, несмотря на то, что курят или пьют. Смерть неизбирательна.