«ТОЛЬКО ТЕБЯ ЛЮБЛЮ»

Часть первая

Первый день осени… Внезапно над городом прокатился тяжелый раскат грома, по крыше дома забарабанили капли. Старинные часы с интарсированным корпусом показывали восемь утра. Доцент Бауманского университета Борис Гусев проснулся очень рано, мысли ему не давали покоя.

– Дождь запел… – сонным голосом пробормотала Сара.

Борис, ничего не отвечая, продолжал машинально вести счет упавшим каплям дождя. «Одна, две, три, четыре…», – затем повернулся к спящей девушке и поцеловал её.

– Ты лучшая женщина на свете. Твое тело, словно мед, все сладкое, с головы до пальчиков ног, – он ещё раз поцеловал её, теперь уже в лоб.

– Я тебя люблю… – пробормотала она, приоткрыв глаза.

– И я, только тебя… – ответил он. – Прости, что я тебя подвёл вчера… – и Борис отвернулся.

– Не надо об этом, мне с тобой всегда хорошо, ты же знаешь. Достаточно того, что ты рядом, – она поцеловала его в шею. – Рядом с тобой я всегда чувствую себя женщиной, любимой, желанной… Мы с тобой вчера просто любили друг друга… Мне этого довольно. С другой стороны, разве это так важно для тебя? – она открыла глаза.

– Важно… В любви все важно, особенно мелочи.

– Ты же сам мне говорил, что секс – это игра…

Борис улыбнулся, но ничего не сказал в ответ, а лишь глубоко вздохнул.

– Почему у моего мальчика нет настроения? – она прижалась к нему ещё сильнее.

– Ты завтра улетаешь, и я тебя теряю.

– Совсем даже не теряешь. У нас есть сегодня целый день и целая ночь, мы можем провести их вместе. Я просто на время отлучусь, – она пригладила его густые волосы, торчавшие в разные стороны после сна. – Папа с мамой меня ждут, я с лета не была на родине. Мне надо поговорить со своими, объяснить им… Хотя… – И, немного помедлив, добавила: – К тому же в BP все очень строго, меня с работы отпустили только на два дня.

Борис больше не произносил ни слова, а дождь продолжал барабанить по крыше. В комнате стало холодно, ветер гулял по комнате.

– Закрой окно, – попросила Сара. – Холодно.

Он встал, подошел к окну и закрыл его, потом снова лёг в постель, все без единого звука.

– Что молчишь? – она принялась гладить его по голове.

– Не знаю… Впервые в жизни ощущаю такую пустоту внутри. Сейчас лежу с тобой и не могу представить, как я буду без тебя? Как ты там будешь, одна? Восточный город, люди другие, все чужое…

Сару несколько озадачил этот разговор. Какое-то время она лежала тихо, потом сказала:

– Я там буду не одна, а со своими родителями, братьями… И ещё, почему ты говоришь, что там все чужое? Это мой родной город, и самый большой город на Кавказе, – произнесла она твердо.

– Одна, без меня, я имею в виду… А Москва для тебя не родной город?

– Да, но на первом месте стоит Баку. Жизнь там другая, она совсем отличается от здешней, московской. Тебе надо как-нибудь полететь туда со мной.

– Ты этого хочешь? – спросил Борис, быстро взглянув на Сару.

– Ну конечно хочу, дорогой.

– Тогда как-нибудь полетим с тобой туда, – сказал Борис решительно.

– Кстати, ты знаешь, что означает слово Баку?

– Нет, не знаю.

– Есть предположение, что слово «баку» произошло от персидского слова «бад кубе» – обдуваемый ветром.

– Получается, там всегда ветрено?

– Почти всегда дует ветер с Каспийского моря. И пахнет нефтью.

– Сам бы я никогда не догадался, – слегка улыбнулся он.

Борис, конечно, знал все это, но не останавливал Сару. Ему нравилось, с какой гордостью она каждый раз рассказывает о городе, где родилась и выросла.

Сара села на подоконник и с высоты второго этажа стала смотреть во двор. Борис принёс из кухни чашечку кофе и тарелку с клубникой. Поставил рядом с ней, прикоснувшись губами к её щеке.

– Вот, я сам сварил для тебя. Конечно, я не умею варить настоящий восточный кофе, но старался как мог. Only for you…

– Teşekkürler… – кокетливо прищурив глаза, ответила Сара.

– Как? Повтори, пожалуйста…

– Teşekkürler… – улыбнувшись, она выбрала самую большую ягоду, откусила половину, протянув вторую часть Борису.

– Переведи.

– Это означает «благодарю». Ты со мной на английском, я с тобой на своём. А что? Раз ты меня любишь, обязан знать мой язык, я же русский знаю…

– Если ты выйдешь за меня замуж, я обещаю, что выучу азербайджанский!

Она ничего не ответила и отвела взгляд.

– Ну, что молчишь?

Она отпила из чашки, наслаждаясь вкусом крепкого сладкого кофе, и надкусила еще одну ягоду.

– Вкусно… Ты знаешь, наши мужчины не привыкли так ухаживать, я имею в виду – сварить кофе, приготовить еду для любимой женщины. Почти никто из них этого не делает… Одним словом, у нас все наоборот.

Он покачал головой и, улыбнувшись, сказал:

– Но вы сами избаловали своих мужчин…

– Совершенно верно! – согласилась девушка.

Они помолчали. Борис протяжно вздохнул:

– Все меня покидают. Вот и домработница ушла.

– Аманда?

– Да, Аманда. Рано утром ушла, вчера отпросилась у меня. У кого-то из ее многочисленных родственниц сегодня день рождения.

– И что, прямо с утра отмечают? – удивилась Сара.

– Не знаю. Филиппинцы – они из другого мира, нам их не понять, и они нас не понимают. Я даже обрадовался, что она уйдёт сегодня, и мы с тобой останемся одни… – с грустью в голосе добавил он.

– Милый, я улетаю всего лишь на два дня. Перестань грустить, прошу тебя. Люди расстаются на годы…

– Скажи это моему сердцу, если, конечно, оно тебя поймёт…

Они опять долго молчали.

– Дождь все ещё идёт?

– Да. Мне нравится дождь… У нас говорят: если хочешь, чтобы бог услышал твои молитвы, помолись, когда идет дождь. Так всегда говорила моя прабабушка. Это просто пословица.

– Бабушки – как старый сундук, внутри много всяких богатств, имею в виду знаний. Когда они начинают говорить, то все вокруг молчат. Умение рассказывать одну и ту же историю многократно, причем каждый раз по-новому, дано только им…

Она согласно кивнула:

– Ты прав… Прабабушка моя умерла, когда мне было пятнадцать. Я тогда была у нее единственная правнучка, и назвали меня в честь неё, – глаза Сары погрустнели. – У меня был шок, долго не могла в себя прийти. Никогда не думала о том, что она когда-нибудь умрет… Очень мудрая была… До сих пор она как живая перед глазами… Мне ее очень не хватает.

– Тебе повезло, а я не помню ни бабушку, ни прабабушку. Завидую тебе белой завистью, если ты часто вспоминаешь о ней, значит, она все ещё жива для тебя, – грустно улыбнулся он.

– Да, конечно, в моей памяти она жива… Ей было девяносто четыре года. Она была для нас связующим звеном с нашими предками.

На глазах Сары показались слезы. Борис обнял её, пытаясь успокоить.

– Не плачь. Надо молиться за неё. Она прожила достойную жизнь. Дай бог всем так…

– Перед смертью, – продолжала Сара, словно не слыша его, – все собрались вокруг неё. Я села рядом и взяла её руку в свои. Не могла удержать слез, расплакалась… Бабушка посмотрела на меня и сказала: «Будь всегда мужественной, и пусть всемогущий Аллах благословит тебя». Потом она слабым голосом сказала свои последние слова: «Будьте дружными и сохраняйте нашу семью». Вот эти слова – «сохраняйте семью» – запомнились мне навсегда. Её смерть была первой несправедливостью, с которой я столкнулась в жизни.

– Какие у тебя холодные руки, Сара! – Борис сжал её ладони.

– Просто засмотрелась на дождь и вспомнила ее…

Он взял её на руки.

– Одевайся, поехали.

– Куда?

– Просто хочу прокатиться с тобой по Москве. Позавтракаем где-нибудь? – Он уже стоял перед шкафом, решая, что надеть.

Сара подошла к нему и положила голову на плечо. Он провел ладонью по ее щеке, вытирая влажные следы слез.

– Куда ты намерен ехать? На улице холодно и дождь… – голос ее был уже тих и спокоен.

– Когда ты рядом, я не чувствую холода, – Борис поцеловал Сару.

– Поехали, по дороге решим, что делать. И, раз твоя бабушка говорила, что надо молиться, когда идет дождь, мы так и сделаем: будем молиться, держа друг друга за руки.

– И что же мы будем просить у Него?

– Счастливое будущее для нас…

– Нет никакого счастливого будущего. Счастливым может быть только настоящее, и только оно.

Сара тоже начала одеваться.

– Ты просто великолепна! – восхитился он ее синему платью.

Через десять минут они уже сидели в машине. Борис завёл двигатель.

– Надо чуть подождать, три минуты достаточно, чтобы двигатель прогрелся.

– Мой папа вообще не греет мотор, завёл и поехал.

– Какая машина у твоего папы? – он посмотрел на неё.

– Я в них не разбираюсь особо… Сейчас… – она открыла свою коричневую сумку Hermes и достала iPhone. – Я сейчас тебе фото покажу. Вот!

– Это «тойота ленд крузер». Отличная машина, можно сказать, вечная, – он покачал головой в знак одобрения.

– Ну ладно. Поехали. Пристегни ремни. Моя главная забота – доставить тебя целой и невредимой.

Часть вторая

– Проголодалась? – хриплый голос Бориса словно ожил.

– Ужасно, – ответила Сара, улыбаясь.

– Сейчас закажем еду, – он нетерпеливо потер руки, – ты что хочешь?

– Чай с чабрецом…

– Я имею в виду – что будем есть?

– Азербайджанский кю-кю.

Они сидели у большого стеклянного окна на втором этаже круглосуточного кафе Fresh, которое стояло прямо на Садовом кольце, рядом с министерством иностранных дел. Борис оглянулся вокруг в поисках официанта.

– Похоже, мы с тобой тут одни, – улыбнулся он, наклоняясь к ней.

– Ты знаешь, я очень рада, что мы с тобой тут одни, – она хихикнула.

– Извините, – молодой парень лет двадцати трёх быстро подошел к ним и положил меню на стол, – простите за задержку.

У него была несоразмерно длинная, словно вытянутая голова, которой он будто виновато покачивал.

– Принесите нам чай с чабрецом и, если есть, кю-кю азербайджанский, – сказал Борис, посмотрев на его бейджик, и добавил: – Аслан.

– Чай с чабрецом есть, а кю-кю, к сожалению, нет. Может, что-нибудь другое закажете?

– Ладно. Оставьте нам меню и принесите чай, – Борис взял меню и передал Саре.

– У вас есть омлет? – она отложила меню в сторону, даже не взглянув.

– Омлет из яиц, сливок и сыра. Подается с тремя тостами, крем-сыром и сливочным маслом, – мигом отозвался Аслан, словно с самого начала ждал этого вопроса.

– Я буду омлет, Борода! Ты тоже?

Очень часто она звала Бориса Бородой. Он отрицательно покачал головой:

– Мне, пожалуйста, принесите блинчики с творогом.

Официант, повторив заказ, торопливо ушёл.

– Мне надо еще успеть зайти за конфетами, папа очень любит московский шоколад. Говорит, это вкус его юности, особенно «Мишка косолапый» и «Аленка», – улыбнувшись, Сара вздохнула. – Он ведь служил в армии здесь, в Подмосковье, ему даже предлагали остаться, но он не согласился. Родину свою он любит безумно, – она опять вздохнула, – да ещё бабушка настаивала, чтобы он вернулся домой, мол, ты у меня один сын, неужели останешься в России? Вот так материнская любовь очень часто встает у нас на пути…

– Но, мне кажется, он сделал правильный выбор, родина – она одна, как и мать, заменить её нельзя ничем. Я родился в Москве и вырос здесь. Сколько у меня есть возможностей, чтобы иммигрировать в Америку, но я не хочу, моя родина Россия…

Подошедший официант молча поставил на стол чайник с чаем и снова удалился. Борис разлил чай по чашкам.

– Где ты собираешься покупать конфеты?

– Да в любом магазине, лишь бы не забыть. И ещё колбаску, сырокопченую, папа тоже всегда просит ее привозить. Самое смешное, – она взяла чашку с чаем, – он скушает два-три кусочка в первый день, а все остальное лежит в холодильнике, пока мама не выбросит.

– Колбасу?

– Да, она у меня верующая, колбасу не ест. Религия не одобряет.

– Понятно… Значит, папа ждёт от нас колбасу и конфеты. – Борис сразу задумался, где лучше все это купить.

– От нас? Хмм… Не забывай, Борода, гостинец папа ждёт лично от меня. Давай не будем обобщать. Пока не будем, – добавила она, – прошу…

– Ваш омлет и блинчики, – услужливо сказал Аслан. Что-нибудь ещё?

– Нет, пока все. Принесите потом два капучино.

Когда официант ушёл, Борис заметил Саре:

– Почему ты всегда рубишь с плеча? Всегда стараешься замять разговоры на эту тему. Разве я говорю что-то необычное? Мы с тобой уже шесть месяцев вместе… Но когда я говорю «мы» – заметь, я не разделяю нас с тобой, – ты все время меня останавливаешь.

Сара не ответила ни слова.

– Ну, скажи хоть что-нибудь! Очень прошу, не молчи…

– Кстати, – она улыбнулась и подняла на него глаза, – ты во сне кричал сегодня. Даже разбудил меня.

– Я кричал? – переспросил Борис удивленно.

– Первый раз у тебя это?

– Не знаю, я ничего не помню, – он пожал плечами, – наверно, первый… Я, видимо, кричал, потому что ты уходила от меня, а я звал тебя, кричал вдогонку…

– Не кричал – орал изо всех сил.

Борис смущенно улыбнулся.

– Когда от нас уходит любимый человек, мы должны сделать все, чтобы остановить его. Иногда лучше закричать, это больше помогает, чем ласковые слова.

– Да… Ты ешь, ешь, мой любимый человек…

– И ты, моя любимая женщина, тоже ешь, сейчас остынет твой омлет…

Ненадолго за их столиком возникла тишина, слышался только стук вилок, но вскоре ее нарушил официант:

– Ваши два капучино, что-нибудь ещё? – в этот раз он посмотрел на Сару.

– Спасибо, пока всего достаточно, – она поправила непослушные волосы, спадающие на лоб.

– Хорошо, если что, я внизу, – и он удалился.

– Кажется, ты ему понравилась, – насмешливо сказал Борис.

– А он мне нет. Оставь эти иронические разговоры для своих студенток, их у тебя много, так что можешь издеваться над ними сколько хочешь.

– Да? И наорать могу на них?

– Разумеется, можешь…

– А на тебя?

– Только во сне, – она опять улыбнулась, – тем более ты уже это сделал сегодня. Но, заметь, я не обиделась. Я все ещё тебя люблю…

– Только тебя люблю… – эхом отозвался Борис.

– Борода, расскажи мне, пожалуйста, не скрывай. Что ты видел во сне? Я чувствую, ты что-то не договариваешь…

– Мой сон тебе не понравится.

– Почему? Ты и правда на меня кричал во сне?

– Нет.

– А что тогда?

– Убил… – произнеся это, он внимательно следил за реакцией Сары.

– Как? Кого убил?

– Коня… Масти не помню. Помню только, я был в пустыне с группой людей. Нас было много, и мы куда-то шли. Одна из лошадей заболела, и я почему-то решил убить её. Я зарезал коня ножом. А конь этот был самым красивым из всех…

– Зачем же ты зарезал его?

– Не знаю, – он снова пожал плечами, – не знаю, наверно, была причина, но я не помню.

Сара выжидающе молчала.

– Я помню, что он, увидев нож в руке, посмотрел на меня и закрыл глаза. Как бы почувствовал, что его ждет… Ужас! Страшный сон…

– И ты кричал потому, что убивал?

– Не помню… Мне было жалко его, но я не мог ничего поделать. Не могу рассказать более подробно, запомнил только это ощущение пережитого ужаса, – добавил Борис.

– Хорошо, что весь пережитый тобою ужас остался там, – сказала она дрожащим шёпотом.

Внезапно зазвонил телефон Бориса. Увидев номер, он натянуто улыбнулся и быстро перевернул телефон экраном вниз, явно растерявшись, даже заерзал на стуле.

– Почему не отвечаешь? – с любопытством спросила Сара.

– Да так… Ненужный человек, потом перезвоню. Не хочу тратить это утро на пустые разговоры…

– Ты уверен, что это ненужный человек? – она доела остатки омлета.

– Да, уверен, – он поднялся с места, взяв телефон. – Я выйду на улицу.

Спустившись на первый этаж и выйдя на крыльцо, он нажал на кнопку приема вызова:

– Что нужно? – раздраженно спросил Борис.

– Нам надо увидеться. Причём сегодня, днём или вечером, неважно.

– Именно неважно! Все это неважно для меня! – заговорил он в ответ. – Я раньше тебя просил, а теперь требую, чтоб ты больше не звонила мне, никогда! Оставь меня в покое, Алиса, ты что, русского языка не понимаешь?

– Понимаю, не кричи на меня! Я тебе уже не жена, кричать будешь на свою женщину. Как её там зовут? – она запнулась на несколько секунд, затем язвительно добавила: – а, провинциалка Сара!

– Оставь нас в покое.

– Нас? Теперь ты уже так говоришь? Вы что, поженились? Я тебе это не прощу, ты слышишь?

– Я не собираюсь с тобой ничего обсуждать!

– Ну и не обсуждай. Когда я ее найду, Борис, ты увидишь, что я с ней сделаю. Я ей лицо исцарапаю ногтями! Пусть оставит тебя в покое! Ты мой!!!

– Да пошла ты к черту! – он нажал отбой и, повернувшись, увидел прямо перед собой Сару.

Борис озадаченно заморгал и обвел её взглядом с головы до ног, не зная, что сказать.

– Пойдем, дождь идет, – прошептала она, и они вернулись в кафе.

– Постой! – он схватил ее за руку. – Я все объясню, она моя…

Отдернув руку, она прижала указательный палец к губам, словно призывая к молчанию. Когда они вернулись за столик, Сара, убедившись, что вокруг нет лишних ушей, сказала:

– Никогда не рассказывай о себе ничего личного, не убедившись, что ты один. Людям только дай повод для сплетен. И, поверь мне, не важно, знают эти люди тебя или нет.

– Но мы же с тобой были одни, и нас здесь никто не знает, – он показал рукой на почти пустое кафе. – Мне плевать на всех остальных, главное – это ты!

– Мне тоже, но мы уже зашли внутрь, а на первом этаже сидят люди, и официанты есть. Зачем им знать о том, что звонила твоя бывшая жена?

– Ты права, – он растерянно почесал бороду, – какая ты у меня мудрая!

Они сели.

– Я знаю, кто она, – сказала Сара. – Однажды, наверно, месяца три-четыре назад зазвонил мой телефон. Я подняла трубку и услышала незнакомый женский голос: «Ну, здравствуй, Сара, не ожидала моего звонка?» Я спросила, кто это, тут она начала орать: «Что, сучка, не ожидала меня услышать? Я Алиса, жена твоего любовника, оставь его в покое…» И так далее. Короче, пустые разговоры…

Борис удивленно покосился на нее:

– И что ты ответила ей?

– Ничего, – она улыбнулась, – послала к черту.

– Не понимаю, – он нервно потер бороду, – недоумеваю, откуда она узнала твой номер? Как она вообще догадалась о твоем существовании?

– Ну, со временем, наверно, мы все узнаем, иногда ответ приходит намного позже, чем вопрос.

– Только когда он придёт, то уже не будет иметь такого значения, – Борис напряженно сжал губы в одну линию.