– После вечеринки мы обязаны поехать на пляж.

Дез качает головой и отвечает:

– Не получится, я встречаюсь с Жаклин. Я и так тянул с этим слишком долго.

– Немного выгни спину, – раздается позади Деза низкий голос мастера. Парень выполняет указание и тут же получает следующее: – И расслабься.

– А вот это тяжело, – издав нервный смешок, говорит Дез.

– Не волнуйся, у меня десять лет опыта, поэтому я сделаю все на высшем уровне, – успокаивает мастер.

– Можно иметь опыт сроком и тридцать лет, но все равно налажать, – замечаю я.

Мастер ухмыляется:

– Это слово ко мне не относится, и вы вскоре в этом сами убедитесь – После этого он приступает к делу.

Я продолжаю успокаивать Деза, неся всякую чушь. Кажется, от волнения он даже не понимает, что я говорю полнейший бред. Он шипит иногда от неприятных ощущений, и я вздрагиваю. Мастер, которого зовут Коул, иногда останавливается, чтобы бросить взгляд на рисунок, который отдал ему Дез.

Мы набиваем змею. Это кобра, которая должна отлично спрятать шрам. Другая татуировка как минимум смотрелась бы нелепо.

Не удержавшись, я спрашиваю:

– Больно набивать на шрам?

Вместо ответа Дез качает головой, сжав зубы. Наверное, это значит, что больно. К сожалению, я не в силах понять, что он сейчас испытывает, в полной мере, потому что сам никогда не переживал ничего подобного.

Я хочу возобновить бессмысленный разговор, когда вдруг раздается звонок. Достав мобильник из кармана, я вижу на экране слово, состоящее из четырех больших букв.

– Сможешь побыть один… недолго? – спрашиваю я Деза.

Он кивает, сморщившись.

Я иду к выходу. Экран мобильника погас, но я должен перезвонить. Оказавшись на улице, я захожу в непринятые вызовы.

– Привет, мам, – говорю я, как только она берет трубку.

– Блейн! – весело восклицает мама. – Я звоню, чтобы поругать тебя.

Моя мать слишком веселая женщина. Она всегда улыбается, даже в самые грустные моменты. Отец ушел от нас несколько лет назад, и это тоже послужило тому, что я замкнулся в себе. Папа был примером для маленького меня. Но когда я впервые увидел, как он поднял руку на мать, то перестал им быть. Я долгое время его ненавидел, а сейчас отношусь нейтрально.

– Как ты? – интересуюсь я прежде, чем она начнет меня отчитывать.

Увидев лавочку неподалеку, я подхожу к ней и присаживаюсь.

– Ты не звонил мне целые две недели!

– Прости меня, пожалуйста. Учеба, загруженные дни и все такое, – тараторю я.

– Блейн, тебе скоро двадцать четыре, ты должен быть мужчиной, который успевает все.

– Прости, – вновь говорю я, поджав губы.

– Ты так и не приехал в прошлые выходные, хотя клялся, что сделаешь это.

Я стукнул ладонью по лбу, вспомнив, что выходные потратил на вечеринку. Я бываю на них редко и не до самого конца, но в тот раз я не стал, как обычно, прятаться в своей комнате.

– Обещаю сделать это в ближайшие выходные.

– Думаешь, я тебе поверю?

– Мам, – выговариваю я самым сладким голосом. – Я люблю тебя.

Мне даже видеть ее не надо, чтобы понять, как она тает.

– Я тоже люблю тебя, милый. Кстати! Я звоню не только для того, чтобы поругать тебя, но и чтобы… чтобы сообщить, возможно, плохую новость.

Все внутри меня напрягается. Кажется, я догадываюсь, с чем она связана. Об этом я никому никогда не говорил. Даже Лане.

– Когда? – хриплым голосом спрашиваю я.

– В следующем месяце, – отвечает мама.

Мой брат Джез выходит из тюрьмы, а значит, пришел конец моей спокойной жизни.

* * *

В воскресенье, в самый разгар вечеринки, ко мне в комнату залетают две девушки. Увидев меня сидящим в кресле-качалке, в очках и с Мопассаном в руках, они смущаются, но извиняться и уходить не спешат.

Заложив пальцем страницу, я закрываю книгу и смотрю на непрошеных гостей, ожидая, когда кто-нибудь из них произнесет хотя бы одно слово.

Это две блондинки, и на раскрепощенных девиц они совсем не похожи. Легкий румянец на их щеках видно даже в приглушенном свете настольной лампы. Обе одеты скромно, но макияж яркий. Что я очень не люблю.

– Добро пожаловать, девочки! – поднимаясь, говорю я.

– Мы… мы искали туалет, – начинает оправдываться одна из блондинок, заикаясь, пока я убираю на полку «Милого друга». Вторая тем временем пытается хихикать как можно тише.

– Можете воспользоваться моим, – сладко улыбаясь, предлагаю я, указывая на дверь около огромной кровати.

– С-спасибо, – опустив голову, говорит все та же.

– Иди, я после тебя, – шепчет вторая ей на ухо, не отводя от меня взгляда.

Меня озаряет: одна из них не такая уж и скромница, какой показалась изначально.

Подружка кивает и быстрым шагом преодолевает расстояние от входа до двери в ванную.

Когда мы остаемся наедине с блондинкой-номер-два, я опираюсь плечом на полку и жду, когда гостья начнет флиртовать. В последнее время мне попадаются слишком предсказуемые девушки.

– Ты – Блейн, верно? – спрашивает она, словно не знает, подходя ближе и проводя тонким указательным пальчиком по корешкам книг.

– Откуда тебе известно? – подыгрываю я.

– Я знакома со всеми «братьями». Кстати, меня зовут Кортни.

– «Сестричка»?

– Бывшая, – кивает Кортни.

– Почему?

– Меня выгнали, – улыбается она.

Когда Кортни оказывается за моей спиной, я поворачиваюсь, и мое дыхание тут же обжигает ее щеку. Мы стоим очень близко друг к другу. Любуясь ее профилем, я наблюдаю за тем, как она читает название книги, а затем достает ее и рассматривает обложку.

– «Три товарища»! Моя любимая книга! – Ее восторг выглядит довольно искренним. – Ты давно ее прочитал? – посмотрев на меня горящими от любопытства глазами, спрашивает она.

Забрав томик из ее рук, я, не отрываясь от обложки, отвечаю:

– Нет, остановился на моменте, где Готтфрид говорит Фердинанду, что самая тяжелая болезнь в мире – это мышление и что она неизлечима.

– Хочешь скажу, что будет в конце?

– Предпочту узнать сам, – отвечаю я и поджимаю губы.

Ее подруга выходит из ванной. Кортни выглядит так, словно не желает уходить, но делать нечего, поэтому они благодарят меня, прощаются и покидают комнату.

Я уже собираюсь обрадоваться, что вновь остался один, когда дверь вновь распахивается и на пороге появляется пьяный Дез.

– Она слишком настырная, – шипит он, падая на кресло рядом с окном.

– Кто? – спрашиваю я без особого интереса и, подходя к тумбочке, меняю часы на кожаный толстый браслет, который есть у каждого из «братьев».

– Хейли! – восклицает Дез. Как только это имя срывается с его губ, я поворачиваюсь к другу с вопросительным взглядом. Мотнув головой, он злобно выпаливает: – Что?

– Не рычи на меня! – раздраженно бросаю я. – Я не виноват, что она тебе не по зубам. Почему ты так часто о ней говоришь? Столько времени прошло с вашей так называемой дружбы!

– Она похорошела.

– И что? На вечеринке, в университете, да и вообще во всем Нью-Йорке достаточно красоток! Почему именно она?

– Хейли замкнутая.

– И что теперь?

– Черт, Блейн, включи мозг! Ты мой лучший друг, я тебя обожаю, но, если бы ты не был скрытным, таким а-ля Джеймс Бонд, я бы не сблизился с тобой! Мне нравятся мрачные засранцы! Они интересные. И Хейли тоже интересная.

– Джеймс Бонд? Ты серьезно? Тебе стоит прекратить пересматривать его, потому что ты начинаешь бредить, – качаю головой я, а затем, распахнув шкаф, достаю полотенце. – Я в душ, тебе что-то еще надо?

– Помоги мне притащить ее задницу на гребаную вечеринку, – жалобно произносит он, после чего стонет от отчаяния и откидывает голову на спинку кресла.

– Разбирайся с этим сам, дружище, – хмыкаю я и захожу в ванную.

Приняв душ и смыв с себя остатки тяжелого дня, я возвращаюсь в комнату, обмотав одно полотенце вокруг торса, а вторым вытирая голову. Я планировал лечь в постель, потому что завтра предстоит тяжелый день, но, подняв голову, замечаю Деза, по-прежнему сидящего на кресле с невозмутимым видом.

– Я вспомнил, зачем зашел к тебе. Это касалось не только Хейли, – говорит он. – Мы должны съездить с тобой за пивом. Оно заканчивается, а вечеринка в самом разгаре.

– А самому не вариант?

– Нет, я выпил, – отвечает Дез и встает. – Я буду ждать в твоей машине.

По пути к выходу он хватает ключи, лежащие на столике рядом с дверью.

* * *

Мы едем в сторону ближайшей лавки, где продают только пиво. Смотря на дорогу, я слушаю Деза, который жалуется на все, что ему не нравится. Он вновь жалеет, что разошелся с Хейли. Разговор плавно переходит к обсуждению его татуировки. Чтобы сделать половину, нужно снова посетить в следующую субботу тот же тату-салон, только Дезу придется взять с собой кого-нибудь другого, потому что я намерен навестить мать.

– Я видел, как из твоей комнаты выходили две хорошенькие блондинки. Объяснишь? – вдруг задает вопрос друг.

Я тут же честно отвечаю:

– Они искали туалет.

– Он же находится прямо напротив твоей двери и там написано большими буквами «ТУАЛЕТ».

– Да, это я помню, – отвечаю я, и мы оба заливаемся громким смехом.

Мне даже показалось, что Кортни подговорила свою подругу прикинуться дурочкой, чтобы она сама смогла немного повеселиться со мной. Что ж, если бы не блондинка-номер-один, я бы, наверно, был не против.

– Порой я удивляюсь, на что готовы пойти девушки ради встречи с парнем, который им нравится.

– А еще меня удивляет то, как они выкаблучиваются в присутствии парня, который им нравится. Неужели девушки не понимают, что выглядят в такой момент глупо? – поддерживаю я.

– Тормози! – кричит во весь голос Дез, и я, испугавшись, вжимаю ногу в педаль тормоза.

Тяжело дыша, смотрю сначала на Деза, а затем туда, куда он. За лобовым стеклом виднеется знакомое лицо. Мои глаза распахиваются, а рот обретает форму «О».

По ту сторону капота стоит Хейли, а за ней – шокированный полицейский.

Моргнув, я вижу боковым зрением, как Дез хватается за ручку, собираясь выйти, но не успевает он открыть дверь, как девчонка срывается с места. Полицейский, даже не бросив взгляда на нашу машину, гонится за ней.

Я, все еще шокированный, не знаю, что сделать: нажать на газ или выйти и подышать свежим воздухом. Понимая, что чуть не сбил человека, начинаю дрожать. Чувствую, как что-то капает мне на джинсы. Опустив голову, при свете уличного фонаря, ныряющего в салон машины, я понимаю, что это кровь. Дез тоже это видит и начинает меня успокаивать.

– Дыши. Дыши глубоко, – как мантру, повторяет он, одновременно прикладывая к моему носу платок, найденный в бардачке. – С ней все в порядке.

Он не знает, почему у меня припадок, но я рад его поддержке.

Что, если бы я не успел затормозить? Если бы Дез не заорал? Меня начинает трясти сильнее, как бы я ни пытался успокоиться, ничего не выходит. Меня одолевает страх того, что я чуть не угробил человеческую жизнь. Смог бы я жить с кровью на руках?

– Я чувствую, как ты мысленно паникуешь, – снова раздается голос Деза. – Нужно это прекратить, не то вся твоя паршивая кровь выйдет через нос. Я серьезно, чувак.

– Сядешь за руль? – сипло прошу я, посмотрев на друга.

– Мои права остались дома, да и я немного выпил.

– Не уверен, что полиции будет до тебя дело, – говорю я, мягко намекая на то, что сейчас копы бегают за Хейли.

– Ладно, давай попробуем.

Продолжая держать платок у носа, съезжаю на обочину, выхожу и огибаю машину. Прежде чем сесть, достаю пачку сигарет из кармана толстовки, расстегиваю на одежде молнию и закуриваю.

Сделав первую затяжку, ощущаю, как по телу волной проходит спокойствие.

– Кинь зажигалку, – просит Дез, стоя около водительской двери.

В скором времени мы сидим на капоте автомобиля и смотрим вдаль Пустынной улицы. Где-то начал фыркать кот, а затем послышался звук ударившегося о землю мусорного бака.

– Нью-Йорк не так крут, как кажется, – говорю я и выкидываю платок в ближайшую урну, убедившись, что кровь больше не идет.

– Никогда не мечтал здесь жить, – отвечает Дез и выдыхает струйку дыма.

Когда последняя затяжка сделана, я уже полностью спокоен и пытаюсь не вспоминать то, что случилось ранее.

Дез водит хорошо, но временами слишком быстро. На «лежащих полицейских» я подскакиваю на сиденье. Такими темпами мы доезжаем до пивной лавки очень быстро. Пока друг что-то перетирает с продавцом, я смотрю на обоих сквозь лобовое стекло.

Вот кассир кивает Дезу, затем берет деньги и скрывается в глубине магазинчика. Парень поворачивается ко мне и показывает «класс». Значит, все прошло отлично.

По дороге домой за руль снова садится Дез, так как я хоть и пришел в себя, сесть за руль пока не могу.

Я благодарен другу за то, что он никогда не спрашивает, из-за чего я часто нервничаю так сильно, что из носа бежит кровь. Именно поэтому я сблизился с ним.

Притормозив на светофоре, он достает телефон и начинает что-то набирать.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Пишу Хейли, – бурчит он.

– Зачем? – Мои брови сдвигаются на переносице.

– Хочу узнать, что это было. – Отправив сообщение, друг поднимает голову, но тут же опускает ее, услышав звук уведомления. – Бегать от копов – это часть ее жизни.

– А почему она от них бегает, не пояснила? – Мне действительно интересно узнать.

– Нет.

Кажется, я начинаю понимать, что привлекает Деза в Хейли. Мы с ней чем-то похожи. Наверное, тем, что рассказываем о себе столько, сколько хотим, не больше и не меньше. Если Дез не пытался залезть мне под кожу, это не значит, что он не пробует залезть под чужую. Иногда чаша с любопытством перевешивает, и тогда человек начинает делать все, чтобы она вновь выровнялась.

У Деза эта чаша, похоже, как раз таки переполнилась, вот только выровнять он решил ее не за мой счет. А с помощью девушки, которая училась со мной в школе и которая, кажется, тоже живет во мраке. Неспроста она закрыла свою душу на замок.