1.2. Вклад в этнопсихологию американских и европейских этнологов

1.2.1. Школа «Культура и личность». Психологическая антропология

В начале XX века центр изучения взаимоотношений культуры и психики переместился в США. Инициативу в этих исследованиях проявляли в первую очередь этнографы и этнологи. Особую роль в инициации данного направления в США сыграл Ф. Боас. В 1910 г. он выступил на юбилее Кларкского университета, где присутствовали Зигмунд Фрейд, Карл Юнг и другие известные ученые того времени, с докладом «Психологические проблемы антропологии». Выступление произвело огромное впечатление на присутствующих и привлекло внимание к данной проблеме как исследователей, так и общественности. Ученики Боаса – Маргарет Мид, Рут Бенедикт и другие – своими многочисленными работами заложили фундамент школы, широко известной во всем мире под названием «Культура и личность». Ведущую роль в ней со временем стал играть А. Кардинер.

Школа «Культура и личность» сформировалась в конце 1920-х – начале 1930-х гг., интегрируя и придавая новое звучание идеям Ф. Боаса с одной стороны (в частности, идеям культурного детерминизма: характер формируется в результате воспитания), и положениям фрейдизма с другой (например, положению о том, что разные культурные типы личности являются результатом ограниченного набора вариаций на основе универсальных, инвариантных закономерностей индивидуального развития, концентрации особого внимания на сексуальной сфере и т. п.). От психологии народов она отличалась следующими особенностями:

• возвращением к индивидуальной психологии, разработкой понятия «личность» как первичной единицы, которая обуславливает структуру целого;

• особым интересом к процессам формирования личности в младенчестве и раннем детстве;

• особым вниманием к сексуальной сфере и психосексуальному развитию ребенка.

Основными теоретическими вопросами, которые тогда рассматривались и активно дискутировались, были проблемы национального характера, понимания и соотношения нормы и патологии в разных культурах, анализ значения опыта раннего детства для формирования личности [2, 3].

В школе «Культура и личность» была предложена и принята теоретическая схема, которая упрощенно может быть представлена следующим образом:

Первичные институты —> Базовая личность —> Вторичные институты

Понятие «первичных институтов» отождествлялось с ранним опытом детства и сводилось к изучению режима кормления младенцев, способам их купания, особенностям пеленания, ношения, укачивания и т. п., т. е. обращения с ребенком в первые годы, и особенно – в первые месяцы его жизни в разных культурах. Считалось, что выработанные определенной культурой на протяжении столетий устойчивые первичные институты порождают и формируют такую личность, которая соответствует этой культуре, способна функционировать в ней и развивать ее. Такая личность получила название «базовой личности» и зачастую это понятие отождествлялось с понятием национального характера. Считалось, что базовая личность окончательно формируется в раннем детстве и остается в таком виде навсегда. Таким образом, сказывалось влияние культуры на личность. С другой стороны, воплощение потребностей базовой личности в форме искусства, религии и т. п. (в психоанализе все это трактовалось как определенные способы психологической защиты, сублимации) соответствовало представлению о «вторичных институтах» и объясняло, как личность влияет на культуру.

Воплощение этих идей на уровне конкретного исследования можно проиллюстрировать на примере известного представителя школы «Культуры и личность» Д. Горера. Обратившись к проблеме русского национального характера, ученый изучил традиционную практику обращения с младенцами в русской культуре. Горер пришел к выводу, что стержневыми чертами национального характера русских являются пассивность, инертность и безынициативность. Свой вывод исследователь аргументировал, в частности, тем, что традиционная практика обращения с младенцем предусматривала специфический, очень тугой способ пеленания. В русской культуре для этой цели существовало даже специальное «орудие пеленания» – «свивальник», что отражено в существовании данного термина в языке. Спеленатый таким образом ребенок практически не мог двигаться и вообще проявлять какую бы то ни было инициативу. Поскольку считалось, что подобным образом надо пеленать долго, то ранним опытом детства на самом деле было ограничение активности, что, согласно Гореру, отражалось как на психическом развитии ребенка, так и на будущей психической деятельности и поведении взрослых представителей данной культуры. Впоследствии критики этих идей называли подобную аргументацию характеристик базовой личности «пеленочным детерминизмом». Критики данной школы акцентировали внимание на многих упрощениях действительности, характерных для ее последователей, в частности:

• фаталистической трактовке роли раннего детства в развитии личности;

• сведении сложных процессов социализации к отдельным элементам ухода за ребенком;

• абсолютизации межкультурных различий и недооценке внутри-культурных отличий между индивидами;

• идее единой для всего общества структуре личности и отождествлении ее с национальным характером и т. п.

Критические замечания относительно многих теоретических положений и конкретных эмпирических исследований заставили представителей этой школы в определенной степени пересмотреть некоторые идеи. В частности, со временем центральное понятие «базовая личность» было дополнено понятием «модальная личность», что дало возможность дифференцировать оптимальную для условий данной культуры структуру личности, сформированную согласно требованиям социума, и реально выявленные в наблюдениях и экспериментах статистически преобладающие конфигурации структуры личности.

После Второй мировой войны в этом течении наблюдалась тенденция перехода от широких эмпирических исследований к построению обобщающих теоретических концепций [2]. В частности, в 1954 г. была опубликована монография Хонигмана «Культура и личность», в которой была сделана попытка представить одноименное направление в качестве методологической основы для работ, изучающих соотношение психики и культуры.

С началом 1960-х гг. связаны поиски новых путей развития данного направления. В 1961 г. Ф. Хею предложил переименовать школу «Культура и личность» в «психологическую антропологию», аргументируя это тем, что такое название менее громоздко (но не в русском языке) и более точно отражает предмет исследования. Его предложение было поддержано, но в процессе обсуждения проявилась неоднозначность представлений о предмете и методах данного направления. Новые подходы были отражены в работах Ф. Хсю, М. Спиро, Д. Баркова, Ле Вина и других ученых, хотя большинство исследователей соглашалось с предложенной еще М. Мид формулировкой, согласно которой предметом данной науки является «изучение специфики мышления, чувств и действий в разных культурах».

Таким образом, «психологическая антропология» как отдельная наука сформировалась из популярного американского направления первой половины XX века «Культура и личность». Большинство примыкавших к нему исследователей составляли антропологи, которые в рамках своих полевых работ, с одной стороны, интересовались психологическими феноменами в разных культурах, а с другой стороны находились под сильным влиянием психоанализа. Наиболее известными из них являются Маргарет Мид и Рут Бенедикт. Работы М. Мид «Взросление на Самоа» (1928), «Как растут на Новой Гвинее» (1930) и «Секс и темперамент в трех примитивных обществах» (1935), а также труды Р. Бенедикт «Модели культуры» (1934) и «Хризантема и меч» (1947) стали бестселлерами, популярными далеко за пределами США даже среди людей, далеких от этнографии и психологии. Этот период в существовании направления характеризовался формулированием основных идей и целей исследования, выделением специфических областей для изучения (период раннего детства в различных культурах, проблема нормы и патологии в разных обществах и т. п.), определением основных понятий.

Важной исторической вехой в развитии психологической антропологии стал 6-й Международный антропологический конгресс, который состоялся в 1973 г. в Чикаго. Секция «психологическая антропология» работала тогда под руководством Маргарет Мид и выпустила обобщающий сборник трудов объемом около 2000 страниц, где были представлены работы ученых из разных уголков земного шара. В 1977 г. было основано Общество психологических антропологов, которое начало издавать журнал «Этнос». В 1978 г. вышел первый номер «Журнала психологической антропологии», который позже был переименован в «Журнал психоаналитической антропологии».

Психологическая антропология продолжает активно развиваться за рубежом и в наши дни. Так, в рамках совместной инициативы издательства Кембриджского университета и Общества психологической антропологии (ячейки Американской антропологической ассоциации) была предпринята серия публикаций Общества психологических антропологов, которая стала регулярной. В ней издаются книги по психологической антропологии и близким областям знаний – когнитивной антропологии, этнопсихологии, культурной психологии. Работы многих известных антропологов, опубликованные в последнее десятилетие – Роя Д’Андраде, 1995 [31]; Бреда Шора, 1996 [33]; Клауди Страусс и Наоми Квуинн, 1998 [35] и многих других – привлекают внимание не только антропологов и психологов, но и широкого круга читателей, интересующихся проблемами взаимоотношений культуры и психики.

Говоря о вкладе этнографов и этнологов в развитие этнопсихологии, невозможно не упомянуть работы европейских ученых. Особенно заметными и влиятельными были труды представителей французской культурно-психологической школы. Широко известны работы Л. Леви-Брюля и К. Леви-Строса.

1.2.2. Концепция первобытного мышления Л. Леви-Брюля

Люсьен Леви-Брюль (1857–1939) – французский этнограф и психолог, создавший теорию господства «пралогического мышления» в первобытных и нецивилизованных обществах [14].

Основная идея Леви-Брюля заключалась в том, что мышление, которое существовало в первобытном обществе и которое можно наблюдать в наше время в некоторых культурах, принципиально отличается от мышления европейцев и американцев. Однако, по мнению исследователя, оно не является ниже или менее совершенной стадией развития мышления европейцев. Оно просто представляет собой принципиально иной тип, подчиняющийся иным законам развития и функционирования.

В чем же Леви-Брюль видит основные различия между данными типами мышления? Главное отличие заключается, по автору, в подчиненности мышления членов первобытных и нецивилизованных обществ «коллективным представлениям». Понятие «коллективных представлений» является одним из базовых понятий Э. Дюркгейма – основателя социологического направления во французской этнологической школе. По определению, коллективные представления – это система идей, верований и чувств, общая для членов одного общества. Для этой системы характерно следующее:

• она вырабатывается не отдельной личностью, а обществом; передается из поколения в поколение, и каждый член общества получает ее уже в готовом виде;

• она получает свое выражение в традиционных формах общественной жизни – верованиях, представлениях, мифах, обычаях, языке и т. п.;

• для нее характерен императивный характер: она воспринимается членами общества без критики как истина в последней инстанции, и существенно влияет на поведение и жизнь каждого его представителя;

• в ней практически не разделены интеллектуальные, эмоциональные и моторные компоненты. По Леви-Брюлю, мышление европейцев понятийно: оно предполагает развитую способность обобщения и абстрагирования. А у представителей нецивилизованных обществ образ объекта, вызываемая им эмоция и моторная реакция на нее неразрывно слиты. Образы у «примитивов» сопряжены с интенсивным эмоциональным отношением к ним – восторгом, надеждой, страхом и т. п. Подобное состояние в европейском обществе иногда возникает в ситуациях, переживаемых большой группой людей, находящихся в замкнутом пространстве, например, при крике: «Пожар!»;

• в ней также не разделены обыденно-реальное и мистическое начало: любые вещи, события и явления обладают, по представлениям членов первобытных и нецивилизованных обществ, не только реальными свойствами, но и тайными, сакральными, в которых зачастую и заключена истинная причина происходящего, намек или пророчество. Не случайно, что любое событие у них истолковывается как знамение (по словам Леви-Брюля). В этой логике все предметы, явления, периоды времени и сами члены общества рассматриваются как «счастливые» или «несчастные». Так, в Южной Африке бушмены больше не хотят пользоваться стрелой, которая хотя бы раз не попала в цель. А попавшая в цель стрела в их глазах приобретает двойную цену. В Южной Африке существует поверье, что у некоторых лиц «легкая рука для посева», поэтому для начала сева все стремятся заполучить такого человека. И наоборот, если в селении появляется новый человек и после этого за год выпадает мало дождей, то в глазах жителей селения ответственность за это падает на него;

• данная система не подчиняется законам традиционной логики, она не чувствительна к логическим противоречиям. Коллективные представления связываются между собой законами «партиципации» (сопричастности). Так, по законам партиципации были построены приводившиеся выше примеры о счастливых и несчастливых вещах, людях или событиях. Во многих традиционных обществах на основе данного закона отождествляются оригиналы – предметы, животные, растения, люди – и их изображения, независимо от того, нарисованы они, вылеплены, выгравированы или сфотографированы. «Я знаю, – говорил один туземец об альбоме исследователя, – что этот человек уложил в свою книгу много наших бизонов и теперь у нас больше не будет бизонов для питания». Аналогично люди могут отождествляться со своим изображением, тенью, именем и т. п., и любые манипуляции с последними будут восприниматься, как посягательства на жизнь или здоровье данного человека. (Именно поэтому у туземцев Фиджи считается смертельной обидой наступить на чью-либо тень, а в Западной Африке злоумышленник, изобличенный в том, что пронзил тень человека гвоздем или ножом, подвергается казни, поскольку посягательство на тень приравнивается к посягательству на жизнь человека). Хорошо известны также примеры отождествления своей этнической группы с теми животными или растениями, чье имя она носит, и которые считаются их прародителями или покровителями. Это выражается, в частности, в том, что члены данной этнической группы будут считаться обладающими теми физическими или психическими свойствами, которые они традиционно приписывают данным животным (силой льва; зоркостью орла; хитростью лисы и т. п.). Леви-Брюль приводит множество описаний отождествления сна, галлюцинаций и реальности, части и целого и т. п., аналогичных приведенным выше примерам;

• данная система слабо корректируется жизненным опытом. Вопреки очевидному, никакие неудачи магических обрядов, невыполнения предсказаний или пророчеств и т. п. не способны поколебать веру членов традиционных обществ в их представления о мире, себе и жизни в целом. У них всегда наготове объяснения, с помощью которых удается избежать необходимости пересмотра системы своих взглядов.