Глава 7
Вайолет

Я уже почти дохожу до дома, как кто-то внезапно хватает меня сзади за талию и оттаскивает в сторону. Этот кто-то закрывает рукой мой рот и зажимает нос так, что я не могу вдохнуть. Я пытаюсь вырваться из его хватки, пинаясь ногами, но нападающему, кажется, все равно.

На каком-то интуитивном уровне я знаю, что за моей спиной стоит Грейсон, ведь район по эту сторону университета всегда был безопасным и тихим по ночам, а за три года, пока мы с Уиллоу живем здесь, в нем не произошло ни единого происшествия.

Чем дольше я остаюсь без кислорода, тем сильнее болит моя грудь, а горло саднит. В глазах мелькают черные пятна до тех пор, пока мир не начинает тускнеть.

Только когда я обмякаю в его руках, он убирает руку с моего лица.

Сквозь икоту я делаю глубокий вдох, и Грейсон, развернув меня к себе лицом, прижимает мое тело к стене дома, грубый кирпич которого царапает мою спину и цепляется за волосы.

На Грейсоне капюшон, скрывающий бóльшую часть лица, но я вижу его дикий взгляд. Без предупреждения он снова закрывает мне нос и рот одной рукой, положив другую на мою грудь, чтобы удержать на месте. Мои глаза, как и все мое тело, горят от выступающих слез, и все, чего я хочу, это выбраться из его хватки. Я продолжаю бороться с ним: царапаю кожу, тяну за запястья и впервые боюсь того, что он может со мной сделать, но Грейсона, видимо, лишь заводит страх, отражающийся в моих глазах.

Он отпускает мой нос, не убирая руку ото рта, и наклоняется ближе. Я втягиваю в себя столько воздуха, сколько могу, а он прикасается губами к костяшкам своих пальцев, которые служат единственным барьером между нашими лицами. Он впивается пальцами в мою щеку, пока его пристальный взгляд блуждает по моему лицу.

– Вот то, чего я желаю, – выдыхает он. – До этого момента я не понимал, что твой страх лучше любого наркотика. Я думал, что просто хочу проучить тебя, но на самом деле я просто хочу мучить тебя снова и снова, – признается он, и я содрогаюсь.

Гребаный псих.

Я сглатываю, и Грейсон, улавливая это движение, опускает руку на дюйм ниже. Он обхватывает ею мою грудь через мокрую рубашку и, грубо сжав, двигается вниз.

Грейсон тяжело дышит, проскальзывая пальцами за пояс моих брюк, но в этот момент я снова начинаю сопротивляться, мотая головой из стороны в сторону.

– Борясь со мной, ты делаешь себе хуже или лучше? – размышляет он.

Риторический вопрос, учитывая, что, как бы ни пыталась отстраниться, я не смогла заставить его даже убрать ладонь с моих губ.

– Однажды я захочу, чтобы ты боролась, – решает он. – Но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты не двигалась.

Он отодвигает край моих трусиков, и, закрыв глаза, я пытаюсь подавить стон. Никто не прикасался ко мне там месяцами, но я и не хотела, чтобы после аварии кто-то трогал меня. Особенно Джек. Это видно по быстрому минету, который я сделала, ничего не попросив взамен.

Но очевидно, что Грейсон не такой, и даже если бы я могла высказать ему свое мнение, а именно попросить убраться от меня подальше, думаю, он не стал бы меня слушать.

Он скользит пальцем еще ниже, и мои глаза снова распахиваются. Грейсон сильнее вдавливает меня в стену, раздвигая коленом ноги, и я не могу сдержать стон, когда он проводит пальцем по моему клитору.

– Очаровательно, – бормочет Грейсон, но я не хочу знать, что он имеет в виду.

Он погружается в меня пальцем и резко выдыхает, слыша мой низкий стон.

Наверное, это не должно быть так приятно.

Грейсон перемещает свой палец на мой клитор и гладит его, пока я не начинаю извиваться. Я сопротивляюсь удовольствию, которое чувствую, и, закрыв глаза, пытаюсь сжать мышцы пресса, всячески игнорируя пульсацию в моем центре. Я не хочу кончать рядом с ним, но, похоже, он не примет отказа.

Грейсон поворачивает руку, чтобы надавить большим пальцем на мой клитор, а другие два ввести во влагалище. Трахая меня, он наблюдает за моим лицом, а затем облизывает свои губы. Грейсон давит ладонью на мой рот сильнее, – и это хорошо, потому что она ловит непристойные звуки, которые из него вырываются.

Оргазм обрушивается на меня словно из ниоткуда, и внезапно я понимаю, что благодарна стене за то, что могу на нее опереться. Мышцы влагалища сжимаются вокруг его пальцев, когда оргазм поглощает меня целиком. Дождавшись моего расслабления, Грейсон высовывает руку из штанов и подносит мокрые от моих соков пальцы к своему рту. Я замираю, когда он пробует меня на вкус, и начинаю дрожать. Я не знаю, что делать со всей этой ситуацией. Меня лихорадит, а мое сердце бешено стучит, пока он дочиста вылизывает свои пальцы, будто наслаждаясь этим.

Наконец-то он убирает ладонь с моего рта и отступает на шаг.

– Я беру то, что хочу, Вайолет. Запомни это.

Глава 8
Грейсон

Выходя на лед, я обдумываю свои следующие шаги в отношении Вайолет. Моя одержимость ею становится все сильнее, а голову не покидают мысли о ней: окровавленной, в синяках, страдающей от моего жестокого обращения. Мне хочется расширить ее границы вместе с моими, чтобы узнать, насколько далеко мы сможем зайти, пока не разобьемся в мелкую крошку.

Часть меня с нетерпением ждет этого.

Сегодня утром я созванивался с отцом. Он хотел узнать, как у меня идут дела в Краун-Пойнте, ведь два месяца, предшествующие началу учебы здесь, были просто сумасшедшими. И дело даже не в наших отношениях и не в том, как он отреагировал на случившееся в Роуз-Хилл. Наш адвокат Джош Блэк заходил к нам почти каждый вечер, чтобы дать советы по правовым вопросам в отношении Вайолет Рис, гражданский иск от которой висел над нами до августа, пока она не сняла с меня обвинения.

Именно об этом я думаю, когда передаю шайбу Эрику.

Почему она отказалась от иска?

Мы не сталкивались с Вайолет в суде. Да и вообще, за исключением ночи аварии, наше общение не осуществлялось напрямую, а шло через адвокатов с того момента, как мистер Джош освободил меня из-под ареста и вывел из полицейского участка, вплоть до известия, что иск Вайолет о причинении тяжких телесных повреждений был отклонен. Мой отец всегда был готов пойти на все ради достижения своих целей. Поэтому остается открытым вопрос: на что ему пришлось пойти, дабы найти способ манипулировать Вайолет? А еще, более важный вопрос, как я могу добиться того же? Где ее слабое место? Ее нога? Танцевальная карьера? Финансовое положение? Семья? Ее будущее?

Выбирайте сами. Оказалось, что для нее важно все вышеперечисленное, а сама Вайолет при этом производит впечатление приветливого и оптимистичного человека.

Я же хочу надавить на все ее болевые точки. Я стремлюсь довести ее до такого состояния, в котором она будет извиваться подо мной, пока не перестанет дышать. Почему? Потому что момент, когда у нее перехватило дыхание, был самым волнующим событием для каждого из нас за весь текущий год. На секунду она позволила своему страху проявиться в ее взгляде, но, к сожалению, он быстро исчез. Слезы в ее глазах были просто показухой. Я знаю, что она переполнена гневом так же, как и я, однако сдерживает себя.

Ну давай же, Вайолет, поиграй со мной.

Но она стремится лишь к безопасности и мечтает вернуть прежний уклад жизни, включающий в себя занятия танцами, учебу и общение с друзьями. Однако мне кажется сомнительным, что теперь мы сможем вернуться к чему-то привычному.

Сколько раз должен сломаться человек, прежде чем он превратится во что-то новое?

– Деверо! Ты катаешься так, словно лезвия на твоих коньках покрыты патокой!

Я вздыхаю и увеличиваю скорость, стараясь предугадать пас от Нокса. Мы с Эриком находимся на разных концах поля, но оба несемся к стоящему в воротах Майлзу. Эрик стучит клюшкой о лед, а его лицо выражает абсолютную концентрацию.

Нокс отдает мне пас, и я захватываю шайбу, скользящую по льду. Мне на перехват выходит один из наших молодых игроков, защитник, присоединившийся к нашей команде только в этом сезоне, однако я умело избегаю столкновения с ним, перескакивая через его клюшку, когда он ею замахивается. При другом арбитре его действие могло бы быть расценено как фол, с последующим удалением игрока со льда, но поскольку оно не останавливает меня, я не заостряю на нем внимания. Я целюсь в верхний угол сетки, но Майлз с трудом перехватывает шайбу. Мы с Эриком проезжаем мимо друг друга за линией ворот, и он показывает мне средний палец.

– В следующий раз повезет больше.

Громко рыча, я двигаюсь в направлении нашей скамейки, в то время как Майлз отпасовывает шайбу обратно, и еще тройка игроков по очереди бросается с ней к воротам. Достав из сумки свою бутылку с водой, я выплескиваю ее содержимое через прорези в маске, чтобы не снимать ее, а затем бросаю обратно.

– Мы еще не закончили! – напоминает мне подходящий к скамье тренер, хлопая по плечу, и в этот момент я поворачиваюсь, чтобы увидеть столкновение Майлза и Нокса.

– Извините, тренер.

– Я ожидаю, что моя стартовая линия принесет нам победу, – фыркает он. – У тебя есть восемь часов, чтобы взять себя в руки.

Я хмурюсь, так как знаю, что лучше всего играю под огнями стадиона и перед толпой, кричащей на трибунах. Когда игроки из чужой команды смотрят на меня так, будто хотят съесть на обед, а потом удивляются, как нам удается обходить их на каждом шагу.

Моя команда отличается проворностью. Мы соревнуемся друг с другом на тренировках, отрабатывая маневры и оттачивая технику передвижения. Это предоставляет нам определенные преимущества, однако мы не можем полагаться на них полностью. Новые игровые схемы, которые внедрял тренер на тренировках на протяжении месяца, – это новый уровень. И во время недавнего перерыва в играх тренер максимально использовал это время, чтобы мы на него вышли.

– Возвращайся на поле! – велит тренер, и я отталкиваюсь от борта.

Я становлюсь счастливее, когда сосредотачиваюсь на том, что могу контролировать. Например, на собственных движениях и на ощущении, пронзающем меня, когда лезвия коньков прорезают ледяную поверхность. На клюшке в моей руке и шайбе под ногами. Все эти элементы гармонично сливаются воедино.

– Осторожно! – слышу я чей-то крик, и внезапно кто-то, словно неудержимый бульдозер, врезается в меня сбоку.

Мы падаем, переплетаясь ногами, и лишь по характерному хрюканью, которое издает парень, оказавшийся сверху, я осознаю, что это Эрик.

Гребаный придурок!

Я отталкиваю его и встаю, а потом объезжаю кругом.

– Что, черт возьми, это было?

– Тебе следует смотреть, куда едешь! – кричит он, вскакивая и злобно глядя на меня.

– Ты мог избежать столкновения! – замечаю я, стряхивая с формы ледяную стружку. – Ты напрашиваешься на драку, да, Смит? Хочешь, чтобы я вбил в твою голову хоть немного здравого смысла?

– Эй, остыньте! – кричит тренер и, подойдя, переводит взгляд с меня на Эрика.

Кажется, он размышляет, что делать дальше, и ему требуется всего лишь мгновение, чтобы принять решение.

– Эрик, убирайся с моих гребаных глаз!

– Но тренер…

– Вон! И возвращайся, когда научишься кататься на коньках.

Я подмигиваю парню, когда он проходит мимо, врезаясь своим плечом в мое.

Он может быть недовольным сколько ему влезет, но на данный момент выгнали его.

– Иногда ты приносишь больше проблем, чем пользы, – качает головой тренер.

Пожимая плечами, я поднимаю свою клюшку.

– Извините, тренер.

Оставшаяся часть тренировки пролетает довольно быстро, а после нее мы принимаем душ, перекусываем в кампусе и дружно идем в библиотеку. Скоро у меня будет тест по экономике окружающей среды, и я немного отстаю. Как бы мне ни нравилось причинять Вайолет неудобства своим присутствием на этих занятиях, я осознаю, что мне действительно лучше подтянуть свои знания.

Итак, планируя провести следующие несколько часов за учебниками, мы занимаем столик, а затем я обращаю внимание на то, что в библиотеку в сопровождении нескольких друзей входит Эрик. Я провожаю его взглядом до дальнего столика, но затем отвлекаюсь снова. Только на этот раз на светлые волнистые волосы.

Вайолет.

В последнее время она предпочитает носить странные вещи – мешковатые толстовки с логотипом университета Краун-Пойнт, слишком свободные футболки танцевальной команды, черные легинсы и кроссовки. Ничего безумного и эпатажного. Ничего, что подчеркивало бы ее фигуру, как тот розовый свитер, в котором я ее впервые увидел в «Хэйвене», или рубашка, которая была на ней, когда я вылил пиво ей на голову, а потом погнался за ней как сумасшедший.

Я не жалею о том, что случилось после того, как я догнал ее, хотя…

Я ерзаю на стуле.

– Сейчас вернусь, – говорит Нокс и направляется туда, где сидят Уиллоу и Вайолет.

Он легко присоединяется к ним, что уязвляет мою ревнивую натуру. Несомненно, моя реакция связана с моим воспитанием. Воспитанный в условиях, где мне обеспечивали все самое лучшее по первому требованию, я просто не понимаю, как справляться с тем, что мои желания остаются неудовлетворенными.

Например, когда я желаю Вайолет.

Нет, мозг! Я не хочу Вайолет.

Стиснув зубы, я решительно отворачиваюсь, осознавая, что вместо того, чтобы поддаться порыву и разорвать книгу, которую она держит в руках, на части, мне следует изыскать более утонченные методы подрыва ее авторитета, способные приблизить ее ко мне.

Вернувшись, Нокс падает на стул и подмигивает мне.

– На случай, если тебе интересно, девчонки придут на сегодняшнюю игру.

– Не интересно.

– Ну и ладно, – пожимает он плечами.

Внезапно мое внимание привлекает что-то еще. Джек, входящий в библиотеку и направляющийся к Вайолет и Уиллоу. Он наклоняется к Вайолет и что-то шепчет ей на ухо, а я сжимаю зубы так сильно, что у меня начинает болеть челюсть.

Какого черта он до сих пор с ней разговаривает? Я думал, с этим покончено.

Но, видимо, я недостаточно постарался над этим.

И все же я заставлю себя не обращать на все это внимания, ведь между мной и Вайолет ничего нет. Ни искры, ни влечения. Только вражда и злость.

Но мне нужно нечто большее.

Я резко встаю и пересекаю зал, а затем, полностью игнорируя Джека, хватаю Вайолет за руку. Она пищит в знак протеста, но я все равно не оставляю ей особого выбора. Либо она встанет и пойдет со мной добровольно, либо я потащу ее за собой. К счастью, она выбирает первый вариант, хотя мы уходим не так тихо, как предписывают правила библиотеки.

Я тащу девушку по одному из проходов между стеллажами, а затем, найдя свободный угол, прижимаю ее к полкам и ставлю на них руки по обе стороны от ее лица.

– Что тебе нужно? – шипит она.

Такая бесстрашная… Пока что.

– Я жажду еще раз попробовать твою киску, – говорю я ей.

На самом деле я не ставил перед собой такой цели, но теперь, когда думаю об этом, кровь начинает приливать к моему члену. У меня нет фетиша на публичный секс, но когда Вайолет переводит взгляд с моих брюк на лицо, мне начинает казаться, что сущность этой девушки намного темнее, чем кажется на первый взгляд.

Интересно.

Я добавляю эту информацию в свой мысленный файл о ней.

– Или, может, я просто хотел посмотреть на то, каким будет твое лицо, когда я прерву ваш небольшой разговор, и что при этом будет делать он.

– Джек? – эмоционально вскрикивает она, пытаясь заставить меня отступить. – Ты уж меня извини, но…

– Так не пойдет! – говорю я, не трогаясь с места.

– Что так не пойдет?

Хмурясь, я осматриваю ее с головы до ног.

– Я хочу увидеть…

– Увидеть что?

– Что я сделал с тобой. Ущерб, который я тебе нанес.

Причину ее хромоты.

– Так ты признаешь? – Ее взгляд становится холодным.

– Признаю что?

– Что авария произошла по твоей вине! – говорит она, бледнея. – И что недавно ты проник в мою комнату.

Она упоминает об этом уже во второй раз, но я даже не подходил к ее гребаной комнате. Конечно, в моем списке есть пункт выяснить, где она живет, но я был немного занят тем, что пытался не зацикливаться на ней. Очевидно, что мой план терпит крах.

– Если бы я хотел пробраться к тебе в комнату, то сделал бы это, когда ты спишь, – усмехаюсь я. – Я бы обхватил руками твое милое горлышко и сжимал бы его, пока ты не проснешься, но даже тогда я бы продолжил это делать…

Я представляю, как покраснело бы ее лицо в этот момент. Как бы она стонала и открывала рот, словно рыба, выброшенная на берег. Какой хорошенькой бы она выглядела после, пытаясь с трудом перевести дыхание.

– Что-то мне подсказывает, что тебе бы это понравилось.

– Вряд ли.

– Ладно. – Я отвожу взгляд, а потом снова смотрю на нее. – Давай сделаем так: я скажу тебе все, что ты, черт возьми, захочешь, если мы встретимся после игры. Ты придешь?

Она прищуривается, и я впервые обращаю внимание на цвет ее глаз. Они практически фиолетовые, словно отражение ее имени, в то время как мой внутренний мир окрашен во все оттенки серого. Во мне нет ничего особенного, только то, что я хочу, чтобы видели во мне люди. Любопытно, как Вайолет отнесется к тому, что каждая улыбка, каждая морщина возле глаз и вообще все, что определяется на лицах людей как подлинное счастье, на моем лице – всего лишь притворство? Убежит ли она от меня тогда? Надеюсь, что убежит.

– Сегодня вечером, – говорю я, и она сердито смотрит на меня, видимо, размышляя над ответом.

Я прямо вижу, как она взвешивает каждое за и против.

– Наверное, я пойду на игру, но встречусь с тобой, только если ты выиграешь, – наконец говорит она, и, улыбаясь, я провожу рукой по ее талии.

Вайолет сразу же напрягается, но я быстро нахожу то, что ищу в заднем кармане ее брюк. Мобильный телефон. Открыв его, я с легким раздражением обнаруживаю, что он даже не защищен паролем. Отправив себе сообщение с ее номера, я кладу телефон обратно в ее карман, а Вайолет даже не пытается меня остановить.

Хочет сразиться на своих условиях?

Я отступаю, игнорируя желание увести ее куда-нибудь подальше прямо сейчас. Этот пещерный инстинкт приведет меня к неприятностям, а я должен быть терпеливым.

– Мы победим, – обещаю я.

– В противном случае ты отстанешь от меня.

Я уже поворачиваюсь в сторону своего столика, когда услышанный мною ультиматум проникает в мое сознание. Я не останавливаюсь и, черт возьми, даже не соглашаюсь с ним, потому что поражение для нас не вариант. Это особенно важно, с учетом того, что я планирую сделать после нашей победы.

Я всегда катаюсь лучше, когда на меня давят.