Читать книгу «Военный Петербург эпохи Николая I» онлайн полностью📖 — С. А. Малышева — MyBook.
image








Еще один заговорщик, поручик Л.-гв. Гренадерского полка Н.А. Панов, поднял на бунт значительную часть своего полка, перешел Неву по льду, по Миллионной улице вышел к Зимнему дворцу, прорвался с толпой гренадер через Финляндский караул во внутренний двор, но там его встретил Л.-гв. Саперный батальон. Саперы, успевшие прибыть на защиту дворца, заняли все ключевые позиции, и вместе с финляндцами численно превосходили отряд Панова. Поняв, что дворец ему не захватить, Панов повел гренадер на Сенатскую площадь. По пути ему пришлось пробиваться штыками сквозь правительственные войска, мимо государя, с криками «Мы за Константина». Согласно легенде, император Николай распорядился пропустить восставших. Лейб-гренадеры присоединились к мятежному каре, встав обводом вокруг него. За ними прибежал командир полка полковник Н.К. Стюрлер, который все время уговаривал солдат вернуться в казармы. Декабрист Каховский, уже убивший в этот день Милорадовича, теперь так же из пистолета выстрелил в Н.К. Стюрлера, а его товарищ по душегубству Оболенский добил полковника ударом шпаги.

С приближением вечера и темноты изменилось настроение толпы, оно стало агрессивным, и эту агрессию кто-то умело направлял против государя. Раздавались издевательские выкрики, со стройки Исаакиевского собора в офицеров летели камни и поленья. В народе было необычно много пьяных. Еще ранним утром 14 декабря в ожидании возможных беспорядков вице-губернатор получил от правительства приказ закрыть все кабаки и винные склады, а на случай, если их начнут отпирать насильно – выливать вино (в то время словом «вино» называлась и водка). Однако на площади во время восстания были замечены люди, раздающие простолюдинам деньги и водку. Ряд источников отмечает опьянение также и у восставших солдат.

А.Ф. Орлов. Худ. Д. Доу. 1828 г.


«Спонтанно найти большое количество спиртного было сложно. Значит, его кто-то заранее подготовил… что получится, если большое количество простолюдинов опоить алкоголем и еще дать им денег? Получится бунт – бессмысленный и беспощадный. Начнутся погромы, поджоги, убийства. Зачем это надо заговорщикам? Им надо по возможности спокойнее арестовать царскую семью и заставить Сенат подписать нужные документы. Так кто же раздавал спиртное и деньги, если этого не делали сами декабристы? Ответа на этот вопрос у историков нет…»[14]

Уже все полки, верные императору, стянулись к площади. Три тысячи бунтовщиков были окружены сплошной стеной из 12 тысяч правительственных войск. Среди них были подошедшие семеновцы, лейб-егеря, павловцы, а также не охваченная бунтом часть московцев и лейб-гренадер. Мятежное каре было зажато со всех сторон и вынуждено неподвижно стоять на морозе. Любая попытка его движения на тесной площади была обречена на провал. Вместо Трубецкого был выбран новый диктатор восстания – поручик князь Оболенский. Он три раза пытался, но так и не смог собрать совет. Офицеры-заговорщики уже теряли свой запал. Однако приближавшаяся темнота давала восстанию шансы на успех. Нижние чины разных полков колебались и могли начать перебегать к мятежникам.

Гренадер Л.-гв. Преображенского полка. 1817–1825 гг.


Н.А. Бестужев. Автопортрет. 1815 г.


Карабинер и егерь Л.-гв. Финляндского полка. 1817–1822 гг.


Николай I распорядился вывести на площадь артиллерию. В течение дня все посылаемые государем парламентеры, которые призывали восставших солдат разойтись по казармам, терпели неудачу, в том числе даже митрополит Петербургский Серафим. Заговорщики старались не допускать их до солдат. Последним, кто пытался вести переговоры, был начальник гвардейской артиллерии генерал-майор И.О. Сухозанет, что являлось прозрачным намеком на дальнейшие действия властей. Однако и его также встретили бранью и стрельбой. Тогда на площадь выкатили четыре орудия. Три из них заняли позицию на углу Адмиралтейского бульвара, где находился император, четвертое – у Конногвардейского манежа, в распоряжении великого князя Михаила Павловича. До восставших было не более ста метров.

Как иронично отмечает историк: «Выведя обманным путем солдат на площадь, большинство злоумышленников постепенно с площади исчезали. Под разными предлогами и без оных. Причем их уход был прямо пропорционален прибытию правительственных войск, а уж когда на площади появилась артиллерия, то отток „руководителей стал поразительно активным»[15].

Николай Павлович после тяжелых раздумий приказал открыть огонь картечью. При первых выстрелах восставшие дрогнули и побежали, кто на Галерную улицу, кто по набережной, кто по невскому льду. Одни гибли от картечи, других рубила пущенная вдогонку кавалерия. Из заговорщиков, офицеров и штатских к тому времени оставались только самые безрассудные и отчаянные, которые собирались красиво умереть. Тем самым они погубили еще большее число солдат. Чего стоит одна только попытка Михаила Бестужева с помощью угроз построить московцев на льду Невы. От пушечных ядер или от большого скопления людей непрочный декабрьский лед треснул, и много солдат потонуло. Сам декабрист пишет об этом с нескрываемой бравадой, как будто он – актер-любитель, представляющий на сцене гибель романтического героя, а солдаты – статисты: «Когда мои московцы, валясь под картечью, начали бросать ружья и перепрыгивать через каменный барьер набережной на Неву, я стал с пистолетом в руках и сказал решительно, что я застрелю, кто будет бросать ружье и не пойдет на съезд. Угроза подействовала. Вся масса полка спустилась на Неву, и, когда мы добежали до середины ее, я остановил солдат и начал строить их в колонну. Вы спросите, для чего? Мне очень ясно обозначалась моя будущая участь, я себя не убаюкивал надеждами и решился умереть с оружием в руках. Как и где бы я погиб – это решила бы удача, а этого-то и не было, потому что когда я уже достраивал колонну под выстрелами батареи, поставленной на средине Исаакиевского моста, вдруг мои московцы, доселе молодцами стоящие под убийственным огнем, с криком: „Тонем, ваше высокоблагородие“ распрыснулись по реке. Лед не выдержал и провалился. Тут уже было не до спасения утопающих»[16].

Штаб-офицер и гренадеры Л.-гв. Гренадерского полка. 1817–1825 гг.


Штаб-офицер Л.-гв. Конного полка в 1812–1820 гг.


Е.П. Оболенский. Рис. А.А. Ивановского. 1826 г.


Число жертв 14 декабря в разных источниках колеблется, но в любом случае счет идет на сотни людей – это солдаты и офицеры разных полков и мирные жители, до которых долетала картечь, в том числе женщины и дети.

Сам император позже писал об этом дне: «Я чувствовал сию необходимость, но, признаюсь, когда настало время, не мог решиться на подобную меру, и ужас меня объял… опомнившись, я понял, что или должно мне взять на себя пролить кровь некоторых и спасти почти, наверно, всё; или, пощадив себя, жертвовать решительно государством»[17].

В первый день своего царствования Николай Павлович боялся, как должен бояться любой нормальный человек, но при этом был тверд и решителен, как может быть только настоящий государь, для которого превыше всего чувство долга и ответственности перед страной и народом. Терпение его было долгим, надежда на бескровный исход не оставляла до вечера, все распоряжения молодого императора говорили о том, что он хочет со всех сторон блокировать восставших своими войсками и, не доводя дело до кровопролития, заставить сложить оружие. С наступлением темноты ему ничего не оставалось делать, как открыть огонь из пушек. Решение было непростым, мучительным, но в такой ситуации – единственно правильным. Вставший над Россией призрак хаоса, смуты, резни, анархии, развала государства и неисчислимых бедствий рассеялся от пушечных выстрелов на Сенатской площади.

Император Николай I на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. С рис. 1820-х гг.


И.О. Сухозанет. Худ. Д. Доу. 1820-е гг.


М.А. Бестужев. Рис. Н.А. Бестужева. 1830-е гг.


Для государя этот тяжелейший день на пределе физических и душевных сил был бесконечно длинным, без пищи и сна. Только вечером, после молебна во дворце, он мог отобедать и ненадолго уединиться с семьей. Весь день он опасался за своих близких. Не желая, чтобы любимая супруга, Александра Федоровна, испугалась артиллерийской стрельбы и терялась в догадках, Николай Павлович заранее предупредил ее об этом. Но и когда волнение улеглось, семейные объятия были недолгими. Император отправился к войскам и поблагодарил их за верность. Как и после «семеновской истории», Петербург снова превратился в военный лагерь. Весь город был взят под контроль верными государю гвардейскими частями. На улицах всю ночь горели костры, у которых грелись солдаты. Пищу им доставляли из казарм. Уже с 7 часов вечера начались аресты членов Северного общества. Их привозили в Зимний дворец. Император лично допрашивал арестованных, пытаясь понять их цели, масштабы заговора и его тайные пружины. Целую ночь государь провел в полной генеральской форме, при поясном шарфе и шпаге, лишь изредка задремывая от усталости и всякий раз пробуждаясь, когда ему доставляли новые известия. Только к середине дня 15 декабря он позволил себе немного отдохнуть. Несколько следующих дней и ночей для Николая I и ближайших к нему генералов прошли в постоянных допросах декабристов. Из дворца заговорщиков отправляли в Петропавловскую крепость.

Восстание 14 декабря 1825 года. Худ. Р. Френц. 1950 г.


Во время ареста штабс-капитана Д.А. Щепина-Ростовского офицеры-однополчане, дав волю эмоциям, сорвали с него эполеты и избили за то, что он опозорил бунтом родной Л.-гв. Московский полк.

Великий князь Николай Павлович. Худ. Д. Доу. 1823 г.


Делались обыски на квартирах. В бумагах Трубецкого был найден уже упомянутый радикальный манифест. Его красивые демократические фразы легко и просто, без оглядки на последствия, моментально отменяли крепостное право, распускали все государственные учреждения, лишали государство всех монополий и, следовательно, доходов, и уничтожали русскую армию. Нетрудно представить, что грозило России в случае претворения его в жизнь. Анархия, безвластие, сотни тысяч крестьян без земли, которые начнут резать помещиков и жечь усадьбы, множество солдат, оказавшихся не у дел, погромы, грабежи, убийства. Как пишет историк Н.В. Стариков: «Вдумайтесь – распустить вооруженные силы хотят образованные военные! Но зачем? В своем ли уме господа офицеры? Они действительно считают, что их Родине больше не нужна армия? После 15-летней войны с наполеоновской Францией? В условиях, когда Россия ведет непрекращающуюся борьбу с соседями за место под солнцем?! Неужели декабристы искренне верили, что начиная с 1825 года на нас никто больше не нападет? Не будем задавать пустых вопросов. Уничтожение русской армии необходимо тому, кто готовиться схватиться с Россией в смертельной борьбе. То есть нашим геополитическим соперникам. Богатая территорией и ресурсами страна без армии – лакомый кусочек»[18].

На первом допросе Трубецкой утверждал, что невиновен и ничего не знает. Когда ему показали текст манифеста, написанный его рукой, «диктатор восстания» рухнул на пол и униженно валялся в ногах у государя, вымаливая себе жизнь.

Восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 г. Акварель К. Кольмана. 1820-е гг.


29 декабря, как отголосок восстания в Петербурге, выступили в Малороссии, в деревне Трилесы, заговорщики Южного общества и Общества соединенных славян. Вождь южан, зловещий полковник П.И. Пестель, прочивший себя в Наполеоны, к тому времени уже был арестован, шли аресты других членов. Подполковник С.И. Муравьев-Апостол и его сообщники взбунтовали Черниговский пехотный полк. Несколько дней, двигаясь во главе мятежного, ставшего почти неуправляемым полка, группа офицеров-декабристов надеялась на присоединение других частей. Но их командиры не стали ввязываться в проигрышное дело и усугублять свою вину. Южное общество, которое похвалялось тем, что имеет в распоряжении целую армию, оказалось почти бессильным. 3 января 1826 года Черниговский полк был рассеян огнем пушек и атакой гусар, которых было в два с половиной раза меньше, чем бунтовщиков. Около тысячи нижних чинов, принявших участие в бунте, были наказаны шпицрутенами или розгами и переведены служить на Кавказ. Муравьева-Апостола, его ближайшего помощника подпоручика М.П. Бестужева-Рюмина и остальных южных заговорщиков вслед за Пестелем повезли под конвоем в Петербург.

1
...