Во время просмотра Рутра чуть откинулся в кресле, сел расслабленно. Внимательно вглядываясь в происходящее на экране, он не заметил, как ИуЛия, положив левую руку ему на плечи, правой обняла его, прижавшись. Немного очнувшись, Рутра заметил. Ему понравилось, потому что можно было самому трактовать это действие, как захочется, а потом осуществить по собственному желанию дальнейшие поступки. Более того – он уже предугадывал события на экране и подсознательно знал причины, почему ЯтСан, очнувшись в клоне, так себя ведет. Вот такой он мерзавец, тварь. Как он говорил сам – божья тварь, а все, что сотворено богом, – совершенно и прекрасно.

Город Рутра не смог определить. Возможно, он существовал только в воображении ЯтСан. Улица была красивой, шла вдоль моря или залива, утопала в зелени. Возможно, это была весна или ранняя осень, люди были одеты по сезону, пляж пуст; местность была с возвышенностями…

Рутра, свернув с набережной, понесся по оживленной улице, в машине играла громкая музыка, лишь изредка она заглушалась визгами ЯтСан. Пролетая зигзагами и лабиринтами через попутные машины, перемещаясь стрелой меж рядами, Рутра вынырнул на перекресток, с заносом и пробуксовкой развернулся и понесся обратно, уже по встречной.

– Рутра, прекрати. Рутра, я уже не хочу. О боже. А-а-а, – визжала ЯтСан, и это его заводило еще больше. – Рутра, прошу, прекрати. Я боюсь, – орала она, он же просто улыбался.

После очередного виража с заносом и разворотом ЯтСан запищала:

– Я знала, что ты ненормальный, но не до такой же степени.

– Не до такой степени? Ну тогда смотри, – сказал Рутра, рванул авто с места и, когда машина помчалась как ракета, пустил по направлению движения настоящую сигнальную ракету.

Она вылетела и превратилась в мини-метеорит, который, врезаясь в атмосферу из космоса, дарит нам надежду исполнения загаданного при этом желания. ЯтСан с испугом и возбуждением наблюдала за этой сценой. Рутра достал блестящую штучку, похожую на фантастическое оружие из фильмов, и пустил поток искрящихся лучей в небо, где они, озарив его, превратились в надпись: «ЯтСан, я люблю тебя!» Это было чудесно. Она смотрела, затаив дыхание, глаза еще больше заблестели, и невольно по щеке покатился маленький кристаллик, не менее блестящий, чем тот, что был на пальце. ЯтСан, оглядывая небо, наблюдала за размывающимися буквами, время от времени посматривала на Рутру. Он, положив руку ей на бедро и иногда делая специально резкие выпады машины вправо, как бы по инерции проводил своими шаловливыми пальцами по кнопке «пуск», которая многим была известна как точка К. Рутра был мастером подобной акупрессуры, да и дальнейшей акупунктуры тоже. Мифическая точка G, которую так часто заставляли искать мужчин женщины у себя в царстве блаженства и которую те никак не могли найти, поскольку дамы негласно меняли ее положение, – это как блуждающий огонь страсти, скачущий от мочки ушей, изгибов шеи до лабиринтов пупка и пяток. А вот точка К имела точную локацию. Так вот, дав сигнал в эту точку, которая даже у беспорядочных дам откликалась на память отпечатков пальцев, вскрывших их «сейф», среди которых особо помнился Казанова, хотя и Дон Жуан, и даже маркиз де Сад были приятны воспоминаниям, а порядочным нужен был и порядок кода, что назывался предварительными ласками, – Рутра маякнул ЯтСан сигналом влажной отмычки, что становился шершавым от коньячка, особенно по выдержке ровесницы хозяйки «вазы», где прятался тот лепесток пылающего цветка.

Конечно же, подобные комментарии рождались в голове у Рутры, который смотрел на экран, от страстных мыслей, что рождались в голове у ЯтСан на этом самом экране. Что творилось в голове ИуЛии – Рутра не хотел проверять, ему достаточно было чувствовать это. Она была из дам отнюдь не робких, если не сказать – решительных. Рутра молчал, ему все нравилось.

На экране же персонажи заехали в тихий район к красивому особняку. Рутра достал причудливую, блестящую стразами маску «королевы».

– Мы будем загадкой. Играем в мафию. Надень.

– А ты?

– Я пока проведу тебя.

Он помог ЯтСан надеть маску, вышел, открыл ей дверь и повел вовнутрь. Внутри их встретила большая прихожая, больше похожая на зал приемов, с уходящими на второй ярус боковыми закругленными лестницами; обойдя их, Рутра повел ЯтСан в следующий зал. Здесь был огромный бассейн, обустроенный как купальни шахиншахов. Играла мелодичная музыка, которая громка была настолько, чтобы приглушить звуки бурлящих, искусственных гейзеров и журчание струй фонтанчика, в коем текла бордовая, словно кровь дракона, влага. То было молодое вино. Именно молодое любил Рутра, потому что только оно давало «живую кровь», а выдержанное было в почете только у бондаря и энолога.

– Когда можно посмотреть?

– Подожди. Сперва нектар от бешенства матки.

– Что?!

– Тогда для блаженства, – смеясь, сказал Рутра.

Немного приподняв маску, чтобы освободить рот, а векам не дать открыться, Рутра приложил к ее губам бокал с вином.

– Глотни, держи во рту.

Затем Рутра убрал бокал и лизнул губы ЯтСан. По ней прошла трепетная дрожь. Сказать ЯтСан, если бы даже и хотела, ничего не могла, поскольку во рту было вино. Рутра прильнул к ее алым, заряженным страстью губам и вобрал в себя немого сладковатого напитка. Он ловким движением развязал тесемки на ее плечах и, пока она вскрикивала из-за спадающего платья, целуя, шепнул на ухо «там вода», откинул маску, толкнул ЯтСан в бассейн. Пока она с визгом плюхалась туда, мгновенно скинул с себя все, демонстрируя то, что у Адама прикрывалось фиговым листом.

В былые годы, когда ему пришлось учить бойцов в одной южной стране, как раздеваться быстро за время горения спички, чтобы не заметили свет моджахеды, он поделился с ними небольшим секретом: заранее подготовить незримые части одежды к процессу, например, расстегнуть некоторые пуговицы, расслабить ремень, шнурки на ботинках. И тут Рутра, проделав этот фокус, пока ЯтСан отходила от стресса, уже держал ее, обхватив за бедра, приподняв так, что грудь была уже на уровне его глаз. ЯтСан хотела было ударить его, больше по классике жанра, чем по истинному желанию, но удовольствие, которое она стала ощущать, превзошло все ожидания. Она почувствовала, как искусный дегустатор определяет вкус ее сочных плодов, и, судя по тому, как он в них страстно впился, это была не просто дегустация: он был голоден. Оторваться от столь увлекательного занятия Рутра смог лишь потому, что предвкушал еще более сладкие соблазны. Он, держа ЯтСан одной рукой за грациозный стан, второй – за упругие ягодицы, уложил ее на край бассейна. ЯтСан же успела только простонать томно и сладостно «а-а-а». А дальше… история умалчивает.

Дальше адекватно Рутра не мог оценить происходящее на экране. Прокрутив быстро остаток записи, он, не найдя ничего подозрительного, откинулся расслабленно в кресле и… возможно, его расслабила обстановка, возможно, что-то другое… Возможно, кто-то. Периодически открывая глаза, он наблюдал перед собой два выпуклых объектива, фокусировка которых магически гипнотизировала, а следовавшая за этим «откачка мозга» погружала в бездну нирваны…

Рутра и ИуЛия вышли и направились в зал совещаний. ЯтСан в ярости чуть ли не набросилась на Рутру. Он, остановившись, удивленно посмотрел на нее, а потом оглядел присутствующих, как бы ища ответа. Те слабо ухмыльнулись.

– В чем дело? – спросил он строго.

– Предатель и тварь, – вырвалось у ЯтСан.

– Почему?! Не знаю, в курсе все или нет, но ты там такое накрутила… я, впрочем, очень даже хотел бы это повторить.

– Накрутила?! Да ты скотина, – в сердцах завопила она и бросилась на кресло, закрыла лицо ладонями и начала рыдать.

– Да что происходит? – громко спросил Рутра. – Что происходит, Катрин? – спросил он, заметив ее взгляд.

Она молчала.

– Кто-нибудь мне объяснит? – теперь Рутра посмотрел на Андриана.

Тот встал, взял Рутру под локоть, отвел в сторону и показал видео. Это была сцена просмотра видений сознания ЯтСан им и ИуЛией. Действительно, она была очень «задушевной» для наблюдателя со стороны. А почему была такой – история так же умалчивает.

Рутра был почти в ярости, обернулся, посмотрел свирепо на ИуЛию… и тут же размяк. Она смотрела на него, излучая магическую улыбку, и, как искусная актриса, которая мастерски может сыграть главную роль и в «Унесенных ветром», и в «Глубокой глотке», сделала невинное лицо, облизнув языком нижнюю губу.

– Только как? Я не пойму, – уже спокойно сказал Рутра. – У вас спор? Вы заранее договорились? Откуда вы знали о происходящем там? И как ты могла знать о происходящем после до просмотра?

– Какой ты у нас умный, а разыграли тебя в два счета, – чуть успокоившись, еще в слезах просипела ЯтСан.

– Вы разыграли спектакль, не зная последствий? То есть не зная точно, как все будет. Предположили.

– И это свершилось! – вскрикнула она.

– То есть это твоя идея, мол, смотри, все не так, как ты грезишь? – сдерживая себя, обратился он к ИуЛии.

Она молчала несколько секунд, потом, посмотрев на ЯтСан, сказала:

– Он нас выгонит.

– Ну и пусть.

В ЯтСан чувствовалась реальная обида и злость. Рутра решил прибегнуть к своему излюбленному приему. Посеять сомнение в реальности. А что такое реальность? Если мы сомневаемся, круглая Земля или плоская, есть бог или нет, произошли от обезьяны или от инопланетян, сколько дважды два, живем мы в реальности или в виртуальной матрице, – о чем тогда можно было говорить.

– Во-первых, все это неправда. Это такая же постановка, как и то, что ты пережила.

ЯтСан посмотрела на него с выражением обиженного ребенка. Именно обиженного невыполнением обещания.

– Прости, но это так.

– Хватит. Уже заврался совсем.

– Нет, милая, – он подошел к ней, попытался обнять.

Она отвела его руку.

– Мы немного не в ту ипостась пошли в отношениях. Это все же деловой проект, все же лучше так. Пошли со мной, я попробую объяснить. Все подтвердят. Не обижайся, но все, что мы говорим, – это правда.

ЯтСан все еще зло смотрела на него. Рутра попытался взять ее под локоть, поднять и повести за собой, но она, отпрянув, огрызнулась, впрочем, все же пошла за ним. Вся группа молча шла по коридору, и лишь изредка шутки светила науки разбавляли унылую атмосферу. Когда они вошли в лабораторию, Рутра повел ЯтСан к установке, где лежало ее настоящее тело. Пока она смотрела на себя – Рутра обернулся и погрозил пальчиком ИуЛии, как бы предупреждая и ругая ее. Она, как обычно, хитро улыбалась.

– Смотри, тебе трудно поверить, потому как сам механизм переселения на этом построен, все должно быть реалистично. Но это и есть твое настоящее тело. Ты ведь чувствуешь сейчас себя немного по-другому.

– Немного да, – тихо произнесла она.

Чувствовалось, что она хотела знать – ложью ли были последние события между Рутрой и подругой. Рутра же осознал значение исключительности для нее. Для нее все это было гораздо серьезнее, чем для него. Такова уж природа полов. Мы часто живем в фантазиях, даже в реальности; чем меньше мы совершаем проб и ошибок, тем больше у нас фантазий. Целомудрие и познание бога, познание бога и вечный полет научной мысли. И все же только практика давала плоды, необходимые в реальности нам, как живым субстанциям, иначе как, пусть даже по Декарту, мы, являясь мыслью без тела, знающие, что мы есть, не чувствуя удовольствия, а значит – и эмоций, все же не будем рождать мысль. Потому как по философии, в том числе и упомянутого уважаемого мыслителя, мы есть наше я, даже если не будет у нас тела, но будет возможность мыслить. А выводы Рутры касались того, что без тела, без его ощущений, мы не родим мысль, потому как за представлением и воображением должна быть опора практики в виде тех самых чувств удовольствия и эмоций. Конечно же, и боль, в том числе и духовная, давала нам ураган умозаключений. И тут этот эффект работал, потому как был желаем: эффект нами воображаемой реальности. Каждая женщина хочет быть обманутой. Она верит в худшее, но надеется на лучшее. Зная это, Рутра хотел шепнуть ЯтСан на ухо «это все ложь», но передумал:

– Вот смотри, сейчас идет запись. Ты же уже, как девочка, подружилась с ИрЭн. Так вот, ложись в установку, мы переведем твое сознание назад в искомое тело, потом проснешься и посмотришь видео.

Сказав это, все же шепнул ей на ухо о том, чего реально желал.

– Я с удовольствием смотрел сюжет в бассейне и очень не против повторить, да и все до этого и после тоже.

Она, смотря на Рутру все еще красными от слез глазами, наконец сказала:

– Если ты мне врешь, моя месть будет жестокой.

– Вру, что хочу повторить? Надо быть сумасшедшим, чтобы о таком врать, – с фирменной улыбкой сказал Рутра.

– Я не шучу, я тебя прибью. Обоих прибью.

– Да что ты говоришь? Не ты ли попросила подругу разыграть такую сцену? Предполагала же, что такое может быть.

– Так это правда?

– Конечно же нет. Мы тоже тебя разыграли. Это монтаж.

– Врешь.

– Нет.

– Врешь.

– Давай уже, ложись. Твои фантазии не каждый может выдержать.

– Не бойся своих желаний, бойся моих, – наконец твердо и уверенно произнесла она любимый слоган.

– Нашла кого пугать. Вперед. Я как раз подготовлюсь к проверке, – Рутра, улыбаясь, прижал ее к себе.

Заметив это, все аж зааплодировали, это взбодрило ЯтСан, она улыбнулась в ответ.

– И долго мы тут будем любоваться голубками? – как всегда шутливо, напомнил о цели прихода в лабораторию ученый.

Все фантастические реалии нового мира осознаваться группой стали как обыденность, но взаимоотношения между Рутрой и ЯтСан воспринимались как очень необычные.

ЯтСан легла в установку, персонал лаборатории приступил к процессу. Рутра присел с девчонками на крайний диван, Андриан, сев отдельно, уже разворачивал «воздушные» фигуры шахмат, а ученый колдовал у монитора. Рутра улыбнулся ИуЛии, однако, скрестив руки, сказал:

– Game over, подруга. Дружба дружбой, но тут уже все по-серьезному. Я тебя уважаю, ты мне нравишься как подруга и как сотрудник, но…

– Но у тебя появились чувства, – скромно сказала Катрин.

– Да, признаюсь, у меня появились чувства.

– Мы их еще проверим, – ИуЛия же была в своем стиле.

– Мы – это в смысле…

– Мы – это в смысле мы.

– Ты думаешь, она будет интересоваться этим?

– А что, ты убедил ее?

– Загрузка памяти назад будет без этого сюжета. Она ничего не будет знать об этом. Так что, дорогая моя, как бы не пришлось и тебе стереть память.

Они переглянулись с Катрин.

– Тут опасно.

– Веди себя хорошо – и тут будет прекрасно. До этого была забавная игра и всем было весело, а раз теперь так – просьба оправдать понятие «дружба». Раз мы друзья – значит, друзья. А если это было притворство, то тогда сугубо рабочие отношения.

– Дружба, – сказала Катрин.

– Дружба, – смело и твердо сказала ИуЛия, но все не так звучало, как от Катрин.

Все же она хотела себе особой роли.