Цитаты из книги «Двоедушник»

Мрачного парня, который держал ее за плечи, почему-то тоже хотелось записать в разряд неизменностей.

Оконная рама с форточкой. Кактусы на подоконнике. Подлокотник дивана. А вот та тень, в углу, наискосок от двери – ее собственная, Никина. Только не совсем. Ника сутулится, а та, что отбрасывает тень, сидит с прямой спиной. И волосы волнистые, длинные. Твоей маме имя мое очень нравилось. Оно могло бы быть твоим. Красивое, редкое. Хочешь, назову? Но вместо этого взвыла, завизжала неистово, с дивана спрыгнула и метнулась в сторону окна. Сгинула, только крик по-прежнему разрывал тишину почти безлюдного старого дома. Ника открыла глаза. Она сидела на полу. Кричала она сама.

Ника из вежливости подала куртку. Мысленно радуясь, что собрание тайного общества умалишенных на сегодня закрыто.

Ты просто слышишь то, что хочешь слышать. На этом строится вся ваша

Игни не мог объяснить ей то, что просто недоступно ее пониманию. То, что для любого нормального человека лежит вне категорий «хорошего» или «плохого», «злого» или «доброго», «любви» или «ненависти». То, что недопустимо. Просто потому, что где-то внутри него прочерчена – процарапана, по живому вырезана – грань, которую он не переступит ни-ког-да.

е здесь живем по инерции. Без смысла. Без внутреннего стержня. Все, что было дорого, осталось на другой стороне города.

Без смысла. Без внутреннего стержня. Все, что было дорого, осталось на другой стороне города.

Мертвые дома́ ждут мертвых людей.

они продолжают хранить в себе свою собственную жизнь. Это не мы с ними делимся, а они – с нами. И всегда оставляют за собой право быть прочитанными

становятся мертвыми. Парадокс, казалось бы, но если задуматься… Книги не привязаны к людям. Их жизнь не зависит от того, перелистывают ли страницы чьи-то пальцы. Даже рваные и пожелтевшие, они продолжают хранить в себе свою собственную жизнь. Это не мы с ними делимся, а они – с нами. И всегда оставляют за собой право быть прочитанными.