– Николай, ты знаешь, где хутор фермера Макеева? – поинтересовался я более злободневным вопросом.

– Да, конечно. Был там всего разок, но дорогу помню, – обернулся ко мне мой бывший однополчанин. – А зачем тебе, Володя?

– Убийство у нас. Как раз на том хуторе, – я вкратце поведал Николаю и своим товарищам историю происшествия со слов участкового. – Поэтому надо собираться и выдвигаться. Вот, думаю, кого здесь оставить?

– Кого-кого, молодых, конечно, – глазом не моргнув отозвался Руденко. – Здесь надо пахать, а мы, старики, уже не в состоянии таскать разные чемоданы.

Парни заржали над очередным приколом со стороны «старика» и ловеласа Руслана. Я лишь покачал головой, и посмотрел на гору мокрых чемоданов. Не много мы их и натаскались, если честно. Практически всю работу делали сами спасшиеся.

– Хорошо. Вот ты, Рус, здесь и останешься. Вместе с Костей, Толиком и Марком, – решил я. – Присматривайте тут, что и как. Если что, то связь по рации. Надеюсь, они достанут до хутора фермера Макеева.

Затем я переговорил с Сержем и Люком, которые фактически командовали операцией по извлечению материальных ценностей из фюзеляжа «боинга». Объяснил, что с частью людей вынужден покинуть место приводнения, чтобы заняться своей прямой полицейской работой. При этом оставляю пассажирам вездеход с полной командой, обоих русских пилотов и переводчицу Марину впридачу. Последняя, кстати, после сделанного ей предложения стала меня немного сторониться. Видимо, испугалась идти работать в одну команду к дюжине брутальных мужиков звероватого вида. Хотя, подозреваю, что парни бы с неё сдували пылинки и на руках носили.

Оказавшись на берегу, я подозвал участкового и попросил его организовать питание и дальнейшую эвакуацию людей с берега. Антонов ответил, что глава администрации уже извещён обо всех нюансах, и вскоре на берег прибудет необходимая техника. Действительно, вдалеке слышался рёв тракторного двигателя, проделывающего проход сквозь чужой лес. Как оказалось, пока мы общались с французами, участковый послал двух ополченцев обратно, чтобы те сначала показали дорогу бульдозеристу, а затем обо всём известили бы Федосеева.

Чтобы вернуться к своим джипам, мы решили немного срезать, пройдя напрямик через чужой и свой лес. Попутно обменялись мнениями обо всём увиденном и происшедшем. Пока шли, я обратил внимание, что и мой тёзка-дальнобойщик и Николай как-то незаметно влились в наш коллектив. Даже мой напарник капитан Ковалёв перестал коситься в сторону Еремеева, и в голосе Михаила более не чувствуется сарказма, когда он перекидывается парой слов с бывшим пограничником. Соловьёв же вообще словно всегда работал с нами – мгновенно соображал и понимал практически с полуслова.

Выйдя к машинам, сообщили бортинженеру «ила» Сапрыкину, что с его товарищами всё в порядке, и поехали в Данилово. Проезжая мимо «боинга», помахали руками пилотам «Люфтганзы», с дюжиной мужиков – скорее всего, из пассажиров – разгружавшим багажный отсек самолёта. Рядом с лайнером стояли два грузовика, чуть поодаль топтались трое ополченцев с ружьями – охрана, типа.

Заскочили к правлению, я пробился сквозь толпу местных жителей и коротко известил Федосеева обо всём происшедшем на берегу. Затем заехали в поместье Еремеева, похватали с кухни съестное, которое можно было употребить сухим пайком. Николай дал ЦУ охраннику, приказав тому использовать в случае надобности навороченный «хаммер» своей уже бывшей подруги. Затем мой бывший сослуживец приволок откуда-то из загашника целых три рации, «моторолы», новенькие, в упаковке.

– Мужики, не ругайте зазря! Старый стал, и совсем забыл про энзэ, – демонстративно хлопнув себя по лбу, Николай протянул одну рацию Соловьёву. Вторую забрал себе, а последнюю отдал охраннику. Настроили частоту, проверили, поговорив с группой Руденко – есть связь, работает. Сели в джипы и поехали забирать от родственников фермера Макеева.

И без того сильно возбуждённый и убитый горем Макеев успел принять на душу и оказался никудышным свидетелем. Учитывая его состояние, я бы не рискнул брать у него показания даже в обычной ситуации. В общем, вдребезги пьяный фермер так ничего толком и не смог объяснить, а его сынишка лет восьми смотрел на нас василькового цвета глазами и молчал. Молчал, никак не реагируя ни на мои вопросы, ни на вопросы своей родной тётки. Да, испугался мальчишка страшно, и боюсь, как бы ни на всю жизнь.

По пути к хутору мы перекусили на ходу, чем бог послал, запив это дело импортной минералкой из буржуйских запасов Еремеева. Николай сидел рядом со мной, показывая дорогу. Пока ехали, мы не заметили ничего примечательного или необычного вокруг разбитого тракторами просёлка. Обыкновенный ландшафт северо-запада России, ничем не примечательные пригорки, рощи, поля, кустарник. Всё, как всегда… Хотя нет – в дополнение к родным пернатым появились какие-то ярко раскрашенные пичуги.

По совету Николая остановились у одной из рощиц, не доехав около полукилометра до искомого места. Оставив джипы, изготовили оружие к бою и двинулись вперёд двумя тройками. Я действовал вместе с Ковалёвым и моим старым армейским сослуживцем.

Вскоре впереди показались крыши строений – жилого дома и трёх сараев, – и мы стали обходить постройки, чтобы зайти с флангов. Используя складки местности, подобрались практически к самому дому, осмотрелись. Вокруг стояла абсолютная тишина, было даже слышно, как жужжат мухи, пригретые совсем не весенним солнцем.

– Володя, глянь, – прошептал мне на ухо Еремеев, стволом «калаша» указав направление. – Справа, у ворот сарая.

Я присмотрелся: у распахнутых настежь ворот сарая лежала какая-то бурая масса, и над ней вилось целое облако мух. Взяв протянутый Ковалёвым бинокль, вновь взглянул в сторону сарая. Оказалось, что мы наблюдали за растерзанной коровьей тушей. Чуть высунувшись из-за угла, принялся рассматривать фасад дома и заметил чуть приоткрытые входные двери.

– Идём уступом, смотрите за окнами и флангом, – немного поразмышляв, я решил не мудрствовать лукаво, а положиться на детище Михаила Калашникова. В три ствола мы уделали бы любого, кто сунулся супротив.

Как я и предполагал, в нас никто не стрелял, не кидал гранат и вообще нас никто не видел. Рывком преодолев полтора десятка метров до дверей дома, мы замерли, парни взяли на прицел окна, а я потянул за ручку.

Интуиция подсказывала, что нам не стоит ждать растяжек и прочих сюрпризов в стиле духов.

Коридор – или, как иногда говорят в деревне, сени – оказался чист. Заглянув в кухню, увидел лежащее на полу в луже крови тело женщины лет тридцати-сорока. Дальше, в столовой, обнаружилось тело девушки, примерно подросткового возраста, с перекушенной шеей и множеством рваных ран на теле. Затем мы осмотрели две спальни и ещё одну комнату. Пусто.

– Володя, не стреляйте, мы входим, – чуть слышно прохрипела рация. По характерному оканью я узнал голос капитана Барулина. Двери распахнулись, и в дом ввалилась наша вторая тройка.

– Там, в хлеве, остатки пиршества какого-то крупного зверя, – утирая лоб, произнёс Зеленцов. – Сожрал трёх свинок и не подавился, гад.

– А ещё и корову задрал, и хозяев заодно прикончил, – добавил я. – На кухне и в зале есть пара характерных отпечатков следа. Я не специалист, но, полагаю, что мы имеем дело с крупным хищником из семейства кошачьих.

– Да, это напоминает след снежного барса, – присев у кровавого отпечатка лапы, Николай зачем-то потрогал отпечаток, понюхал пальцы. – Думаю, это был самец.

– Вроде там, у хлева были более мелкие отпечатки, – присмотревшись, произнёс Владислав. – Саня, иди сюда, глянь.

– Это могла быть пара хищников, например, самец со своей самкой, – предположил Соловьёв. – Убили хозяев, а затем слопали хрюшек. Потом ушли своей дорогой.

– А мальчишка как уцелел? – подумав, спросил Еремеев. – Где он был? Когда и как он успел сбежать?

– Думаю, если он сам не расскажет, то мы никогда об этом не узнаем, – заметил Ковалёв. – Жаль, что у нас нет служебной собаки.

– Кстати, о псах. Николай, а у хозяев была собака? – поинтересовался я данной деталью.

– Да не помню я, Володя, – пожал плечами мой бывший однополчанин. – Вроде был какой-то кабысдох, гавкал на всех приезжих.

– Пойдём, парни, глянем во дворе, – кивнул я на двери. – Клювом не щёлкать, варежку не разевать. Смотрим в оба: твари могут быть где-то здесь, поблизости.

Внимательно осмотрев двор, мы быстро нашли за тракторным прицепом собачью будку. Рядом с нею благоухала целая гора, пардон за натуральность, самого обыкновенного дерьма. Судя по всему, кто-то из вольных лесных хищников таким образом выразил своё презрительное отношение к собачьему племени. Поблизости не оказалось ни самого пса, ни его останков. Видимо, перетрусивший собакин сбежал куда глаза глядят.

– Володя, тут есть следы, две пары. Тянутся в сторону тех кустов, – отойдя чуть в сторону, Зеленцов мигом нашёл путь отхода пришлых хищников. – Что делать будем?

– Пройдём… Нет, проедем по следу, если получится, – немного поразмышляв, решил я. – Думаю, зверушки не рискнут связываться с двумя воняющими химией «мерсами». Если нападут – стреляйте сразу и без команды.

Мы вернулись к оставленным на подъезде к хутору машинам, сели в джипы и поехали, ориентируясь по хорошо видимым отпечаткам здоровенных кошачьих лап. Вломились в заросли малинника, миновали полуразвалившийся сарай. Раза три пришлось спешиваться, чтобы уточнить направление дальнейшего движения. А потом…

– Вот, тебе, бабушка, и Юрьев день, – пробормотал я, глядя с двухметрового обрыва на абсолютно чужой лес. – Готов биться об заклад, что наши киски пришли отсюда и сюда же свалили, хорошо закусив сладенькими хрюшками.

– Мужики, да хрен с ними, с хищниками, – полностью убитым голосом произнёс мой напарник. – Мы находимся точно к северу от Данилово. Вы понимаете, что это значит?

Риторический вопрос Михаила повис в воздухе. И мне, и остальным парням стало окончательно понятно, что Данилово с его ближайшими окрестностями угодили в совершенно иной мир. В мир, где бродят здоровенные хищные кошаки и хрен знает сколько ещё опасных зверюшек. В мир, где нам могут встретиться какие-нибудь дикари, неандертальцы, питекантропы, ушастые эльфы с зелёными гоблинами, наконец. И мы оказались один на один с этим незнакомым и пугающим миром.

– Здесь должно было быть старое кладбище, а где-то за ним начиналось болото, – нарушил молчание Еремеев.

– Ладно, парни, хорош раскисать, – я лихорадочно соображал, чем бы занять ребят, чтобы те не гоняли в мозгах дурные мысли. – Пошли-ка, оформим место происшествия как полагается. И надо бы погибших прибрать, завернуть во что-нибудь, чтобы увезти их тела в Данилово.

– Володь, да ты чего, всерьёз собрался писать протокол? – искренне удивился Зеленцов. – Нафига, а?

– Влад, мы здесь – единственная реальная власть. А если мы власть, то должны следовать определённому установленному порядку. Порядок таков: надо запротоколировать всё, что здесь произошло, – ответил я. – Поймите, парни, на нас с вами смотрят все даниловцы, оценивают наши действия и по ним судят о нас как о людях.

– Ты прав, Володя. Наступило время, когда каждого оценивают не по пустопорожнему трёпу, а по делам его, – поддержал меня Саша Барулин. – На нас действительно все смотрят, и не только даниловцы. Спасшиеся пассажиры скоро придут в себя, и им тоже придётся решать, каким макаром жить дальше.

– А мы можем организовать разведку местности там? – неожиданно спросил отмалчивавшийся до этого Соловьёв, указав стволом «калаша» на чужой лес. – Да, да, там, за границей «нашей» земли.

– Наверное, можем, – неуверенно предположил я. – У нас есть вездеход…

– Молоток, Вовка, возьмём «витязя» и сгоняем на нём «за ленточку»! – Николай, похоже, готов был запрыгать от радости от столь неожиданной идеи. – Володя, парни, мы должны, ну, просто обязаны сходить в рейд по тому лесу. Надо хотя бы узнать, каких ещё тигров нам ждать в гости.

– Хм… Проще убрать с шоссе немецкий «боинг» и провести воздушную разведку с борта нашего «ила», – заметил Ковалёв. – Уверен, что увидим и узнаем столько, что мало нам не покажется.

– Миша, ты гений, – искренне обрадовался я. Обрадовался не только самой идее, но и тому, что мой напарник взял себя в руки. – Анисин говорил, что у них в баках осталось где-то три четверти от изначального запаса керосина.

– Погодь, капитан, а как ты столкнёшь «немца» с трассы? – очень удивлённым тоном спросил Еремеев.

– А нафига его вообще куда-то сталкивать? Надо всего лишь развернуть «боинг» на месте, а затем отбуксировать его к противоположному краю шоссе, – пожал плечами мой напарник. – Думаю, что трактора в поселке найдутся, да и Владимир может отцепить свой холодильник.

Таким образом, перед нами забрезжила ближайшая тактическая задача. Мои опера заметно приободрились, на их лицах появились пока ещё немного кисловатые улыбки. Что же, мужики по натуре своей так устроены, что не усидят на месте, если придумают, как им заглянуть за горизонт. Хотя бы за ближайший.

Мы возвратились на хутор, нашли в багажнике моего джипа стопку бумаги и занялись протоколированием трагедии. Переснимали на два «айфона» всё, что смогли, с разных ракурсов. Пошуровав по дому и по сараям, парни нашли приличный кусок брезента, разрезали его, упаковали тела погибших.

Затем попытались связаться по рации с группой Руденко и с усадьбой Еремеева. Первая попытка оказалась неудачной, видимо, мы вышли из зоны действия своих раций. Тогда Михаил предложил отъехать на пару километров в сторону Данилово, найти холмик повыше и попробовать ещё раз выйти на связь. Так и поступили, отправив в вояж на моём «мерсе» Соловьёва на пару с самим инициатором идеи.

Спустя примерно минут сорок пять «связисты» возвратились с весточкой от наших товарищей. Оказалось, что группа Руденко завершила операцию по помощи французам и поступила в распоряжение главы администрации. Руслан организовал по рации разговор с главой, и Федосеев пообещал, что скоро вышлет грузовик с ополченцами, чтобы забрать тела погибших. А нас попросил заглянуть в Замятино, чтобы защитить тамошних обитателей от возможного нападения чужих хищников.

Действительно, через какой-то час послышался рокот мотора, и на хутор прибыл грузовик с четырьмя вооружёнными дядьками в кузове. Пятый – водитель – не имел никакого оружия, кроме топора под сиденьем. Глянули мы на стволы сельчан и покачали головами. Никто не спорит, что, к примеру, «сайга» хороша против хищников наподобие волков и медведей. Наших, земных волков и медведей. А можно ли из неё подстрелить шустрого тигрика размером с лошадь? Может, и можно, но лично я считаю, что для такого зверя лучше припасти пулемёт. Либо что-то реально солидное и дальнобойное, крупнокалиберную винтовку, например.

Приехавшие мужики были вооружены двумя карабинами «сайга» и парой гладкоствольных ружей, годных, скорее, для охоты на уток, чем на кого-то более серьёзного. Мы разговорились с ополченцами, пока совместно грузили тела, выяснив, что участковому удалось мобилизовать всего лишь двадцать два человека добровольцев, которые имели собственное оружие. Причём пятеро из этих рекрутов пришли с нелегалом, поверив, что мир изменился, и менты никого не тронут.

Ну, плюс ещё три наших «ксюхи», и три «помпы» в подарок от Еремеева – ещё шесть стволов, которые Антонов выдал надёжным людям. Кроме этого, два старика совсем уж непризывного возраста пожертвовали односельчанам пару столь же древних дробовиков. Итого даниловское ополчение насчитывало три десятка бойцов. Негусто. Да и с боекомплектом, похоже, ожидался серьёзный напряг.

Мы покинули злополучный хутор следом за грузовиком, какое-то время ехали вместе с ним в одном направлении, а затем свернули на другой просёлок. Николай уверял, что по этой дороге мы быстро приедем в Замятино. Заодно посетим по пути одну из заброшенных деревенек, от которой остались лишь жалкие развалины.

Проехав километра полтора по лесной дорожке, увидели впереди покосившиеся бревенчатые стены скособоченной избы, без окон, без дверей. Рядом стоял сарай с рухнувшей крышей. Затем проехали мимо ещё пяти похожих домишек, которые выглядели аналогичным образом, что и первая хата.

Вокруг буквально ощущалась аура обветшания и обречённости, характерная для подобных развалин. Оставленные людьми огороды давным-давно заросли высокой травой, среди которой возвышались молодые деревца. Вокруг ни души. Лишь щебетали различные лесные птицы, и к их хору периодически подключалась вездесущая кукушка.

Прокатившись по малоиспользуемому просёлку ещё где-то с километр, мы вновь повернули, миновали недавно вспаханное поле и наконец-то попали в обитаемый мир. Сначала нас облаял какой-то барбос, храбро выскочивший из-за покосившегося забора. На зов бдительного четвероногого сторожа появились ещё две псины – типичные дворняги смешанных кровей, образовав вокруг машин настоящий гавкающий эскорт. Наконец, у ворот третьего по счёту дома мы повстречали пару старушек, о чём-то эмоционально беседующих меж собой. Те мигом примолкли, разглядывая вылезающих из джипов вооружённых незнакомцев.

– Давыдовна, глянь-ка, да это же сам Еремеев! – всплеснув руками, охнула одна из пенсионерок. – Николай Павлович!!! Николай Павлович! Это что же это такое деется?! Когда наша полиция слона поймает?

Не успели мои опера и глазом моргнуть, как обе бабульки подскочили к машинам, засыпав нас кучей вопросов. Поначалу мне показалось, что здесь уже каким-то образом прознали о глобальных переменах, случившихся в мире. Я особо не удивился тому, что пенсионерки узнали Еремеева, так как его физиономию частенько могли видеть в том же самом Данилово.

– Эээ… Здравствуйте, женщины, – а Николай, похоже, чуть смутился, не зная, как общаться с людьми данной возрастной категории. Скажешь им правду, глядишь, а старушенция вдруг хлоп, и в обморок свалится. А то и вообще отдаст богу душу, не дай бог. – А что у вас здесь случилось-то, расскажите?

– Ох, случилось, и такое случилось, Николай Павлович, что ни за что не поверите, – перекрестясь, запричитала одна из бабушек. – Нашей-то Марья Степановны дом, почитай, на краю леса стоит. Всякое бывало, иногда к Степановне и кабаны зимой во двор забегали, и лисы курей таскали… Так никогда же никаких слонов не бывало, по телевизору сказывали, что не водятся они у нас… А тут сегодня Марья Степановна утречком во двор вышла, а за забором стоит слонище и на неё зенки-то свои вылупил… Степановна как заорёт – а голос-то у неё звонок был по молодости – что вся деревня, почитай, переполошилась… А слон тот как бросился обратно в лес, что его и след простыл… Телефон-то, Николай Павлович, не работает, электричества нет, вот и не знаем, кому сообщить о зверюге. Видать, из зоопарка сбежал, окаянный, или из цирка какого-нибудь.

Из несколько сбивчивого рассказа Татьяны Петровны удалось выяснить, что упомянутая Марья Степановна жива, отделавшись сильным испугом. Кроме самой Марьи Степановны никто не видел убежавшего в лес слона, но на опушке леса животное оставило следы своих огромных ног. Мужиков, а уж тем более охотников, в деревеньке практически не было. Ну, не считать же мужиком вечно пьяного в хлам сына тётки Андрея Петренко, который и на сей раз дрых в доме матери, начав отмечать Первомай ещё дня два назад.

В общем, на момент нашего приезда основная масса бабулек дислоцировалась у хаты Степановны, обсуждая событие года – появление африканского зверя в типично российской деревеньке. Думаю, что даже приезд президента не вызвал бы у старушек подобного ажиотажа, кроме того, поначалу пенсионерки позабыли нам рассказать, что и у них произошли чудеса с колодцами.

– Ну, что, товарищи полицейские, давайте глянем, что за слоны такие пугают наших пенсионерок, – сдерживая улыбку, произнёс я. – Поехали на околицу.

– Да, да, товарищ майор, едем, – с заметным облегчением отозвался мой бывший однополчанин. – До свидания, бабушки… Ёшкин кот, все уши прожужжали.

– А ты чего думал? Бабульки – они такие, – засмеялся я. – Готовься к повторению приёма.