Структура книги

В ближайших главах мы предложим свою версию причин произошедшей катастрофы и раскроем действие еще одной группы факторов, не получившей, по нашему мнению, достаточного освещения в экономических обзорах. В рамках нашей модели, основной причиной обвала экономики в первой половине 90-х годов и фактического топтания на месте в настоящее время стала неверная ценовая, налоговая и бюджетная политика. Мы попытаемся более детально вникнуть в процесс так называемого «перехода к рынку» и показать, как конкретные решения органов государственной власти по управлению экономикой привели к цепной реакции разорения предприятий и обнищания населения. При этом укажем возможную альтернативную политику государственной власти, которая могла бы повернуть ход событий в более благоприятное русло.

В первой части книги приведены основные теоретические модели, описывающие причины краха 90-х, дается описание стартовой ситуации и хода экономического обвала. Вторая часть посвящена исследованию причин, по которым восстановительный рост 2000-х годов не привел к исправлению сырьевого перекоса и сделал российскую экономику крайне уязвимой к потрясениям на мировых рынках, случившимся в 2008-2009 годах. Динамика отраслевой структуры за последние 10 лет еще очевиднее, чем в 90-х, вскрыла рукотворные факторы, влекущие неравноправие различных секторов народного хозяйства. Их объяснение с помощью стандартных теоретических моделей, рассматривающих распределение дохода и ценообразование в рыночной экономике, позволит нам «нащупать» меры, необходимые для исправления ситуации, о чем и пойдет речь в третьей части.

Обоснование подхода

Для объяснения коллапса отечественной экономики нам придется, не останавливаясь отдельно на микроэкономике или макроэкономике, комбинировать их элементы в модели, построенной на анализе поведения различных отраслей народного хозяйства в 1990-е и 2000-е годы. С чем связана такая необычная комбинация?

Чтобы обосновать наш подход, процитируем учебник «История экономических учений» [19, c. 444].

«Часть советологов… полагает, что причиной провала [реформаторских действий экономической команды Горбачева] явилась как раз постепенность, чрезмерная осторожность и растянутость проведения рыночной реформы. Эти советологи отмечают многочисленные ошибки правительства СССР, однако главную причину видят в «нерешительном», «колеблющемся» подходе к проведению мероприятий.

Концентрированным выражением [этой] позиции явился доклад большой группы советологов, подготовленный в конце 1990 г. под эгидой МВФ, МБРР, ОЭСР, ЕБРР…

Авторы доклада дали развернутый анализ программы реформы СССР «Основные направления…» и пришли к выводу, что содержащийся в ней «нерешительный сценарий» не обеспечивает ни стабилизации экономики, ни перехода к рынку. Авторы доклада выдвинули собственные рекомендации, сводящиеся к немедленной либерализации цен, введению жесткого режима экономии, приватизации мелкой и средней собственности. Главная же их рекомендация – «ускоренная интеграция СССР в мировое хозяйство» путем либерализации внешней торговли, инвестиций и введения конвертируемости рубля. Только после проведения этих мер Советский Союз мог рассчитывать на приток иностранных инвестиций. Таким образом, эксперты МВФ не подвергали сомнению сам принципиальный метод перехода от централизованно-плановой системы хозяйствования к рыночной – метод либерализации. При этом методе роль государства сводится к тому, чтобы устранять плановые и административные системы управления, вырабатывать законодательные рамки рынка, а сами предприятия должны на свой страх и риск создавать новую, рыночную систему взаимоотношений.

Однако реакция предприятий на либерализацию оказалась неожиданной для экспертов (как и для правительства СССР). Повышая цены, предприятия одновременно стали разрывать взаимные связи, сворачивать производство. Это был провал не только экономики СССР, но также и западной экономической науки…».

Заметим, что выводы учебника относительно «экономики СССР» и «западной экономической науки» вызывают удивление. Из того, что конкретная группа экспертов МВФ обещала процветание аборигенам из СССР, как только те проведут тотальную либерализацию, никак не следует, что «западная экономическая наука» «вообще» обещает что-то подобное. Возьмем, например, проблему сворачивания производства и взаимных связей советскими предприятиями. Никакая «западная экономическая наука» не утверждает, что они бы сохранили прежнее производство и прежние хозяйственные связи. Если на то пошло, то «западная экономическая наука» обещает, что фактические руководители предприятия будут стремиться к максимизации своих доходов. Но насколько это соответствует максимизации производства на предприятии и наращиванию хозяйственных связей? Общего ответа «западная экономическая наука» не дает, да и не может дать. Она утверждает, что ответ зависит от конкретной обстановки, в которой оказалось предприятие – от условий сложившегося рынка, на котором действует данное предприятие. Уже в следующей главе мы приведем две классические ситуации, в которых «западная экономическая наука» прогнозирует спад производства при отмене ценового контроля. А если производственная деятельность на данном предприятии становится хронически нерентабельной, а исправить это за приемлемую цену нельзя, то «западная экономическая наука» как раз предсказывает, что производственная деятельность прекратится.

Поэтому, прежде чем утверждать, что «западная экономическая наука» не могла предвидеть хозяйственное поведение советских предприятий в годы реформы, нужно проверить: а действительно ли максимизация производства соответствовала максимизации доходов управляющих предприятия или, напротив, сворачивание производства было выгодно и руководителям, и работникам из-за хронической нерентабельности предприятия? Самое интересное, что мало кто из критиков реформы решается на такую проверку. Куда легче критиковать «западную экономическую науку» «вообще» – не надо знакомиться с судьбой отдельных предприятий и проверять полученные гипотезы на статистических материалах.

Но как проверить гипотезу о движении рентабельности российских предприятий? Очень часто для такой проверки обращаются к макроэкономическому анализу, основанному на рассмотрении агрегированных (объединенных) параметров, для всей экономики сразу. Именно на таком анализе строилась финансово-кредитная политика (ФКП) российского руководства. Сущность этой политики заключается в абсолютном приоритете суммарных или усредненных финансовых показателей над практическими нуждами страны и экономики, то есть отдельных предприятий и людей. Подобная фетишизация голых, абстрактных чисел отчего-то получила в России название «монетаризма», хотя к теории Милтона Фридмана российская макроэкономическая политика имеет весьма опосредованное отношение. В основу ФКП в России была поставлена «борьба» за поддержание одного или нескольких агрегатных параметров на определенном уровне, считающемся «разумным» или «оптимальным». После обвала 1992 года такими параметрами стали валютный курс рубля и уровень инфляции. Слепое следование идее стабильности этих двух показателей уже неоднократно приводило к серьезным экономическим трудностям.

На самом же деле, фетишизация формальных параметров послужила только отвлечению внимания от объективных процессов, протекающих в несбалансированной экономике и в существенной мере влияющих на те самые агрегированные параметры – чуть ли не больше, чем сама ФКП. Следовательно, макроэкономический анализ, исследующий «среднюю температуру пациентов в больнице», ничего не даст. Надо разбираться, что происходило и происходит с экономикой на микроуровне.

Но и бессистемный микроэкономический анализ может завести в тупик. Пока одни предприятия становились нерентабельными и разорялись, другие процветали, увеличивали штаты и повышали зарплаты своим работникам. Есть ли какое-то общее объективное правило, по которому можно классифицировать успешные и неудачливые предприятия? Может, все дело в заслугах руководителей и работников предприятий?

По нашему мнению, такое общее правило раскроется, как только мы укрупним статистику хозяйственной деятельности, но не на всю экономику, а по отраслям. Оказывается, реформы правительств Гайдара и Черномырдина искусственным образом создали ситуацию, когда предприятия одних отраслей стали сверхприбыльны, а других, в массе своей, – нерентабельны. Национальный доход распределялся так, что не то что развитие, а продолжение функционирования целого ряда отраслей стало невозможным. Поэтому основной спад производства пришелся именно на группу пострадавших отраслей. При этом простейшие и вполне либеральные инструменты экономического регулирования, доступные правительству, вполне могли блокировать подобное развитие событий.

Именно анализ взаимного поведения отраслей, «промежуточный» между микро- и макроуровнем, станет основным подходом в объяснении экономического краха 1990-х. Мы не отрицаем, что были и другие негативные факторы, такие, как воровская приватизация, разрыв хозяйственных связей, гиперинфляция. Но напомним, что приватизация началась только после расстрела Верховного Совета в 1993 г., а по-настоящему развернулась лишь в 1995–1996 гг., то есть тогда, когда экономика уже сократилась вдвое. Что же касается разрыва хозяйственных связей, то нам представляется, что он тоже играл меньшую роль, чем перекос цен и спроса. И даже если бы Советский Союз не развалился на 15 фрагментов или же в составе единого государства остались бы только наиболее экономически развитые республики – Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан, проведение той же ценовой, налоговой и внешнеторговой политики с неизбежностью привело бы к кризису.

Основное внимание с самого начала книги уделяется ценовым и спросовым факторам кризиса, а во второй и третьей частях их анализ дополнен рассмотрением налоговой политики в части ее влияния на взаимное положение секторов народного хозяйства. Мы убеждены, что без адекватного понимания воспроизводящегося дисбаланса цен и недостаточного спроса на некоторых микрорынках невозможно предложить программу выхода из сырьевого штопора, в котором российская экономика пребывает по сей день. Соответственно, без перехода к адекватной экономической политике в ценовой, налоговой и бюджетной областях, нечего и рассчитывать на серьезные структурные изменения в экономике. Преследуя цель описать именно этот аспект экономического устройства России, мы сознательно ограничиваем рассмотрение многих факторов, «подпиливающих» российскую экономику с других сторон. Это не значит, что мы считаем прочие факторы вообще несущественными – просто их нужно учитывать при изучении иных аспектов экономического устройства и для разработки других направлений экономической политики. Подробный анализ их в пределах данного текста был бы невозможен, потому что требует использования инструментов экономической теории, отличных от принятых в данной книге.