Дорогу перегородили трое в масках и камуфляже. С длинными пиками-заточками в руках. Три маски. Три пики. Пока – три. Скоро подтянется остальная стая.
Встреча с Волками произошла в сквозном дворе. Ожидаемая, но все же такая внезапная, неприятно-неожиданная какая-то встреча.
Ожившими, молчаливыми тенями группировщиков отделились от стены, где – Денис был готов поклясться – еще секунду назад не было ни единой души. Тем не менее, они отделились, возникли из ничего, встали перед самым носом.
М-да, до появления в городе «рабочего материала» хозяева ночных улиц не прятались так мастерски. Даже от «Летящих глаз». А теперь вот… Юлька права: теперь они боятся. Что весьма и весьма опасно: напуганный Волк зол и способен на многое. Напуганный Волк может загрызть сразу, не вступая в переговоры.
Денис непроизвольно попятился и по привычке оглянулся. Юла тоже уже смотрела назад. Тоже по привычке. Тоскливыми глазами смотрела. Так… Путь к отступлению отрезан: еще двое Волков приближались с тыла.
А может, это и не Волки вовсе? Может, Кожинские имитаторы? Или… Ведь жмуры «Мертвого рая» носят такой же камуфляж, такие же маски и убивают такими же заточками.
Страх знакомой липкой жижей обволакивал тело и душу. Сопротивляться, имея в сердце такой страх – бессмысленно, и Денис с Юлой просто стояли неподвижно под холодными взглядами молчаливых фигур. Открытые бледные лица операторов казались сейчас крайне неуместными на темной улице.
– Они, Ахмет, точно, они! Шледилы! Те шамые!
Невероятно! Опять этот противный шепелявый голосок!
Шестерка-Чмо и кавказец-Ахмет – оба здесь. Два ненавистных счастливчика, оставшихся в живых после встречи с Катафалком у сгоревшей двадцатиэтажки.
Денис мельком взглянул на Юльку. Губы девушки дрожали. Узнала, догадалась…
Да, влипли! Они шли к оргам, потому что им некуда было больше идти. Но орг оргу – рознь. Мать-перемать! Уж лучше бы федералы, имитаторы, даже ходячие покойники, чем такие старые знакомые. Ну почему самые неприятные, самые нежелательные встречи обладают отвратительным свойством повторяться снова и снова.
– Чё, шледилы, попалишь? Пришло ваше время подыхать? – торжества Чмо не могла скрыть даже глухая маска. – Тяжко вам придетша, шуки!
Денис почувствовал под правым боком острие заточки. Дернулась от укола, ойкнула и прижалась к нему слева Юла.
Чмо хихикнул. Развлекается, шакал. Пока – просто развлекается.
Денис сжал кулаки. Блин! Если оргов не остановить сейчас, если дать им почувствовать первую кровь, потом будет поздно. Волки люто отомстят за неуверенность и страх последних недель. Отыграются, ублюдки…
«Зато все закончится раз и навсегда», – подумал Денис. Мысль эту он нашел по-своему приятной.
– Хватыт!
И еще какое-то невнятное гортанное ругательство.
И тупой удар.
И зарвавшийся Чмо летит в сторону.
– Они же шледилы, Ахмет! – обиженно проскулила из темноты побитая шестерка.
Ахмет не удостоил Чмо ответом. Ахмет навис над Денисом. Смотрел долго, внимательно.
– Тэба с дэвкой показали по ящику?
Денис кивнул.
– Зачэм?
– Чтобы нас сдали Периметру. Или убили на месте. Сразу, без разговоров. Как вы сейчас собираетесь.
– Что ты знаэшь?
А кавказец этот не глуп! Быстро соображает борец-ломщик.
– Многое, – Денис сглотнул сухой ком.
– Что?
Его встряхнули. Так, что лязгнули зубы, а футляр с компом чуть не грохнулся на землю.
Чмо, повинуясь едва заметному кивку Ахметовой головы, почти лишенной шеи, содрал футляр-ранец со спины Дениса.
– О! Ахмет, тут кажишь машинка шледиловшкая!
– Что-ты-зна-эшь-су-ка-блать?!
Еще одна встряска в руках-тисках. Долгая, болезненная. Болталась голова, хрустнули шейные позвонки и кости. Вот козел, а!
– То, что вас пугает! – выплюнул Денис в смотровую щель черной маски. – Каждую ночь!
Мышцы лица под вязанной тканью напряглись. Орг или недоверчиво улыбался, или впадал в бешенство от наглости пленника. Судя по тому, что в следующую секунду кулак группировщика обрушился на Денисову челюсть, все-таки это была злость.
– К пахану, – распорядился Ахмет. – Обоих. Сука-блать!
Идти пришлось долго. Казалось, целую вечность спустя, перед ними открылась маленькая железная дверца. Это был подвал, каких много на районной окраине – там, где кончаются жилые кварталы, и начинается промзона. Подвал, превращенный в тюрьму.
Здесь пленникам предстояло дожидаться аудиенции. Как долго – никто не знал. В городе творилось что-то… Что-то, что заставляло Волков испуганно озираться по сторонам. Тревожная, в общем, выдалась ночка. И волчий пахан, как понял Денис, был этой ночью занят. Очень.
– Пш-ш-шел! – сильный тычок в спину.
Вкатываясь в подвальную тьму Денис больно ударился о ступеньки. Но сознание едва не потерял совсем по другой причине – когда сделал первый судорожный вдох. Перчаткой боксера-тяжеловеса в нос вмазала густая омерзительная вонь. Тошнотворный смрад! Тухлятина! Дохлятина!
Денис докатился до конца лестницы, налетел на что-то мягкое. Податливое. Хлипкое. Ну, и пакость!
Сверху упала Юла. Зашевелилась, заворочалась, обшаривая пространство вокруг. Завопила…
Она кричала прямо в ухо, вцепившись в плечо хваткой «рабочего материала». Непрерывно кричала, звонко, на одной ноте.
Денис, наконец, понял. И едва усмирил собственный желудок, стремившийся вывернуться наизнанку вместе со всем содержимым. Мать твою! Твою мать! Его чуть не вырвало.
Он полз обратно к захлопнувшейся двери, волоча за собой Юлу, которая так и не разжала пальцев. Полз, обдирая колени и локти. Полз подальше от трупа, валявшегося где-то там, в темноте, в нескольких шагах от них.
Почерневшего, раздувшегося, разбухшего, гниющего, текущего… Га-дость! Мер-зость! Кош-мар! Из-за кромешной тьмы все казалось еще хуже, отвратительней. И – главное – страшнее. Денису было плохо. Не просто плохо, а ужасно плохо.
Юлька тряслась как припадочная и подвывала раненой волчицей.
Да, подружка, это тебе не стерильный морг экзаменационной анатомички и не чистилище «Мертвого рая» с бодрыми забальзамированными покойничками-убийцами, закрытыми камуфляжем и масками. И все же странное дело, до чего может довести разлагающийся труп операторов ходячих жмуров. Если запереть их вместе. В одном подвале.
А может это возмездие? Высшее, неподвластное человеческому разуму, но интуитивно ощущаемое, как верное, правильное и справедливое? Не лезь, наглый живой в дела мертвых, не нарушай покой отживших. Иначе…
Зловоние тлена душило, а вой Юлы действовал на нервы.
Денис бездумно – хлестко, со злостью, наотмашь – ударил девушку по щеке. Лишь бы заткнулась!
– Он мя-а-агкий, – протянула Юла, – такой мя-а-агкий.
То, что труп не жесткий Денис уже прочувствовал сам. Он брезгливо отряхнул куртку, дернул дверь. Дохлый номер. Дох-лый… Им оставалось только ждать. И они ждали…
Вообще-то человек прибедняется, когда жалуется на невыносимые условия бытия. На самом деле хомо сапиенс – необычайно живучее существо с чудовищным, почти неисчерпаемым запасом прочности. И если существо это не будет скулить, а поверит в себя то, наверное, приспособится к жизни хоть на дне океана, хоть в космическом вакууме, хоть на солнечном ядре. И уж тем более, в сыром вонючем подвале с разлагающимся соседом под боком.
Денис, и Юла сидели, прилипнув спинами к железной двери. Просто сидели, устав бояться.
– В старину, – прошептала Юлька, – у дикарей-кочевников была такая казнь: осужденного привязывали к мертвецу и обоих бросали в степи. Раньше я думала, что несчастные сходили с ума в первые же часы. А теперь, мне кажется, они мучались дольше. Беда человека в том, что он ко всему привыкает.
Тему для беседы Юла, конечно, выбрала самую подходящую. «Вообще-то с Ночкой под землей было повеселее», – выцепил Денис краем сознания плохо оформившуюся мысль. Жаль, что Ирина оказалась по ту сторону баррикад.
Когда дверь открылась, у подвала толпилось с десяток камуфлированных фигур.
– Выходите, – недовольно буркнул Чмо. – Гады живучие. Повежло вам шегодня.
Значит, пахан нашелся и соизволил пообщаться с пленниками?
Денис с наслаждением глотнул свежих сумерек. Было хорошо. Так хорошо после подвала! Он повернулся к Чмо:
– Там жмур.
– Жнаю, – был ответ. – Это один иж наших. Умничал много. Шовшем как вы. Шопли пужирями рашпушкал. Крутым шебя воображил, как яйчшо, мля, варенное. Ну пахан ему шкорлупу-то и ражбил. И ш вами так же ражберетша. Шкоро уже…
Это могло быть и правдой, а могло – и нет. Хотелось верить во второе.
– Избавились бы от трупа, – пробормотал Денис. – Он уже растекается там у вас.
– А мы ш него трупный яд добываем, – хмыкнул орг. И не понять – пугает? Правду говорит? – Обмажешь жаточку, а потом режешь. Таких как вы.
Юла вздрогнула. Ну да, пика Чмо ведь уже касалась ее тела. А что, если группировщик все же не врет?
«Там, где есть „Мертвый рай“, найдется и ад», – подумал Денис. И шагнул в сторону. Подальше от зловонного подвального зева.
Резиденция оргского пахана располагалась неподалеку, в…
Ну, надо же! Районная гостинка-богадельня! Муниципальный дом престарелых! Тот самый, куда ввалился Славкин «рабочий материал», а, ввалившись, учинил резню! Тот самый, где уже побывала команда федералов, тайком вывозившая на Старое кладбище боевого зомби, который так и не дошел до базы своим ходом. Вот уж где вожака Волков сейчас точно искать не станут.
Денис пялился на обшарпанные потрескавшиеся стены, на зияющие неприкрытой пустотой вонючие подъезды-помойки со скрипучими останками дверей, на ржавые решетки в оконных проемах. Кое-где вместо разбитых стекол пестрыми или, наоборот, уныло-серыми пятнами выделялись пробки-заслонки. Из тряпок, фанеры, картона, грязного пластика.
Здесь – нищета, убогость и вездесущий стариковский дух… Здесь трущебы, чьи обитатели не могут и не пытаются жить. А лишь влачат жалкое существование. Жалкое умирание, ибо сюда селят лишь тех несчастных одиночек, кому больше и помирать-то негде. Даже орги сюда не заходят. Раньше не заходили…
А теперь.
– Ну, чего вштал, – подтолкнули сзади. – Шевели копытами, шука!
Поднимались невысоко – до пятого этажа. Пешком, конечно. Лифты-подъемники в социальных стардомах – слишком большая роскошь. Даже днем. Не предусмотрено проектной документацией. На ком же еще экономить муниципалитету, как не на безнадзорных одиноких дедах и бабках.
Поднялись. Денис оглядел длинную узкую лестничную площадку. Ничего особенного. Тесный ряд дверей, как в любой гостинке подобного типа. Особенно выделяются две: одна – добротная металлическая с толстыми усиленными косяками. Почти как в… ну, как в нормальном доме. Другая – напротив – самая, пожалуй, хлипкая и облезлая – из дешевенькой искусственной ДВП. Такую запросто можно высадить ногой, плечом или прикладом. Но за такой обычно прячутся совсем уж нищие пенсионеры, с которых и взять-то нечего. Ни оргам, ни милкам.
– Шюда, – Чмо указывал на металлическую дверь. Самую крутую на этаже. Денис криво усмехнулся. Можно подумать, они бы и сами не догадались, за какой дверью здесь следует искать пахана Волков.
Дверь открылась сразу – ждали, видать. И – эх-ма! Ну отчего Славкин покойничек сюда-то не заглянул? Тут – не безобидные старички-одуванчика, тут боевому жмуру было бы раздолье.
В малогабаритной прихожей операторов встретили три весьма крупногабаритных типа. Сейфообразные телохранители. Есть такие объемные спецсейфы – для большого количества ценностей. Для очень большого.
Один орг остался на посту. Двое провели пленников по узкому коридору (первый «сейф» – живой пробкой спереди, второй – сзади, шаг вправо, шаг влево – стена) в комнату босса.
Стандартная клетушка соцгостинки. Правда, обставлена прилично, не по пенсионерски. Недешевый такой диванчик, тяжеленные – не поднять – стол и кресло. Стулья… Славкин комп в рюкзаке, тоже лежит здесь же. В истыканном полу торчит внушительного вида заточка. Обоюдоострая, с толстой, обмотанной черной изолетной рукоятью.
Рядом, в кресле, – хозяин оружия. Тоже – длинный, прямой. И твердый, наверное, как сталь. И такой же колючий.
Долговязый незнакомец, кивком отпустивший громил-секъюрити, не имел каких-либо явных паханских знаков отличия. Обычный оргский камуфляж. Обычная маска. Странно вот только, почему группировщик до сих пор не потрудился ее снять. К чему такие предосторожности? Не на улице же проходит встреча. Но вообще-то, это хороший признак: если предводитель районной стаи Волков не открывает лица, значит, допускает, хотя бы гипотетически, мысль, что пленники еще могут покинуть его логово. Уйти на своих двоих. Живыми.
Где-то в глубине душе Дениса настырно зашевелилась притоптанная надежда: неужели отпустят?
Небрежным жестом операторам было предложено сесть на стулья.
Они сели.
– В городе идет большая охота, – начала маска, буравя гостей ледышками из смотровой щели.
Голос был невыразительный, без эмоций. Незапоминающийся такой голос. И в то же время смутно знакомый. Наверное, от того как раз, что незапоминающийся – легко спутать с любым другим.
– Странная охота. Страшная… Охотятся не милки, не федералы и, уж конечно, не имитаторы. Охотится кто-то иной. Тот, кто не боится самой смерти. Кто сам несет смерть. Один из таких… уж не знаю даже, как их назвать… недавно побывал в этом доме. В квартире из соседнего подъезда. Потом его увезли федералы. Причем, федералы очень стараясь, чтобы никто ничего не заметил. В квартире осталось два трупа. Точнее, куски трупов. Раньше это были тихие безобидные старички. Вряд ли они кому-то перешли дорогу. Но трупы остаются всюду, где появляются эти… Несущие смерть. Из-за них я уже потерял много людей. И я хочу знать, почему.
Денис вздохнул. Нет, все-таки, вряд ли их выпустят отсюда живыми.
– Вообще-то странные вещи творились в городе и раньше, – группировщик не сводил с них глаз. Тусклых, невыразительных глаз в смотровой щели маски. – Кто-то давно уже бросил вызов Волкам. Кто-то больше похожий на ходячие машины, чем на живых людей, разгуливает по улицам. А еще по улицам в последнее время разъездился Катафалк-Призрак. Слыхали о таком привидении? Я тоже наслышан. А есть люди, которые его даже видели. И даже уцелели после этого. Так вот, они утверждают, что призрак этот отчего-то сильно смахивает на бронемашину. И возит с собой десант, вооруженный стволами с глушаками. Бесшумными такими стволами. Как у федералов.
У Дениса задергалось веко. Ахмет и Чмо! Ахмет и Чмо доложили…
– Но об этом – позже, – невозмутимо продолжал орг. – Сейчас – о самом важном. Сегодня ночью было иначе, чем прежде. Сегодня наших убивали по-другому. Не просто выпускали кишки, но в обязательном порядке срывали маски. Со всех убитых. Раньше такое не практиковалось. Ну, положим, с кишками-то все понятно… да простит меня девушка за излишний натурализм.
Однако! Волчий пахан, оказывается, по-своему галантен. Да и вообще… говорит он уж слишком складно для косноязычных группировщиков, большинство из которые и двух слов без мата не свяжут. Таких образованных типчиков в волчьей стае следует беречься пуще огня. Или доверяться им полностью.
– Да, с этим понятно, – но зачем же снимать маску с орга, которого нужно просто-напросто убить? Зачем смотреть в лицо жертве? К чему тратить время на посмертное экспресс-опознание?
И не понять, то ли сыплются риторические, не требующие ответов, вопросы, то ли слушателям полагалось отвечать на каждый.
– Может быть, этой ночью кого-то искали? – еще один непонятный вопрос…
– Например, тех, кого показали в новостях? – а это уже больше похоже на подсказку.
Человек в маске сделал паузу, выжидающе глядя на них. Юла и Денис молчали, чувствуя, что собеседник еще не выговорился. Они не ошиблись. Пахан продолжил свой монолог:
– И вот ведь что интересно. Эпицентром облавы стал дом, разрушенный «Москитом». Тоже, кстати, странная история: ни с того ни с сего вдруг прилетает вертушка и принимается стругать жилую высотку до четвертого этажа.
Операторы не произнесли ни слова. Переглянулись только.
– Ладно, пропустим вертушку. Поговорим пока о другом. Ахмет ловил вас среди ночи дважды. В первый раз – у сгоревшей невесть, кстати, от чего двадцатиэтажки. Припоминаете? Тогда вам на помощь прикатил Катафалк-Призрак. Вовремя так прикатил. Уж не знаю пока, зачем вы ему понадобились, но эта потусторонняя сущность лихо завалила всю Ахметову бригаду. Было такое?
Денис и Юлька опять молчали. Было, конечно. И крыть нечем.
– Второе ваше ночное рандеву случилось неподалеку от расстрелянного «Москитом» дома. Тогда вас спасти не успели. Или не смогли. Но зато сразу после этого – на-ча-лось… Та охота, о которой я уже говорил.
О проекте
О подписке