Глава 4

– Ну что, купчина, очухался?

Виктор с трудом разлепил глаза. Над ним нависало угрюмое лицо Костоправа.

– А не хрен было подставляться по-глупому под дубину. Сам, мля, виноват. Да не кривись ты так! Хряснули тебя не сильно: убивать не собирались. А что в лес не утащили – так Стрельцу спасибо скажи. Это он тебя, дурня, у зеленорылых отбил.

Обозный лекарь был деликатен, приветлив и ласков, как всегда. К счастью, долго общаться с ним не пришлось: Костоправа подвинул плечом А-Ка.

– Как ты, Золотой?

Виктор покачал гудящей головой. Не о себе он хотел сейчас говорить.

– Потери есть?

А-Ка помрачнел. Ясно…

– Скольких потеряли? – поморщился Виктор.

– Спроси лучше, сколько осталось.

– Ну и сколько же? – сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

– Ты, я, Костоправ, да Кирка, которого лекарь прикрывал.

– А остальные? – Виктор ужаснулся.

– В лес остальных уволокли, – А-Ка отвернулся. – Мы еле отбились. И то, думаю, потому, что у зеленокожих рук на всех уже не хватало.

Виктор не поверил. Приподнялся, выглянул из автоповозки, в которой лежал.

Так и есть! Обоз не тронут. Зеленокожие – не разбойники, им купеческое добро без надобности. Они людей отлавливают для своих жертвоприношений. А вот людей-то, как и сказал А-Ка, всего четыре человека осталось. Из них – один раненный: Кирка. Да один оглушенный и в себя еще не до конца пришедший: сам хозяин обоза.

На тракте лежали несколько покалеченных и убитых быконей. Плюс десятков семь зеленокожих. А то и все восемь… Раненых среди дикарей не видно. Надо полагать, А-Ка и Костоправ уже постарались. Добили…

– Слишком много гадов было, – продолжал Стрелец, цедя слова сквозь зубы. – Наших хватали и сразу тащили в лес. Своих бросали… Ну, как всегда.

Да, именно так всегда и было. Дикари добывали жертвенных пленников, не считаясь с собственными потерями и не заморачиваясь на похороны павших сородичей.

– Только я никогда не видел столько зеленокожих сразу, – закончил А-Ка.

– Надо наших найти, – пробормотал Виктор. – Отбить пленных…

– Очумел?! – Костоправ покрутил пальцем у виска. – Тебе что, последние мозги вышибли, на хрен?

– За Хребет хочешь идти, купец? – нахмурился А-Ка. – В Котел?

– Хочу, – ответил Виктор.

– А далеко ли уйдешь, дурила? – Костоправ выразительно стукнул себя по лбу. – И много ли там, за Хребтом, найдешь? И долго ли проживешь?

Виктор упрямо молчал.

– Не получится, Золотой, – покачал головой А-Ка. – Повозки по лесу не пройдут.

– Оставим повозки здесь. Спрячем у тракта. Ничего с товаром не случится.

– Кирку тоже оставим и спрячем?

Виктор сник. В самом деле, у них раненный. А с ним быстро передвигаться не получится.

– Да и не догоним мы уже зеленокожих, – вздохнул А-Ка. – Они и по лесам бегают, как быкони, и прикотловые территории знают лучше нас. А Котел – так и вовсе их дом родной.

– А нас там первая же мутантистая тварь сожрет, – угрюмо добавил лекарь. – И даже если выследим дикарей – пленных все равно не отобьем. Мало нас.

Конечно, А-Ка и Костоправ были кругом правы. Уходить с тракта и соваться в прикотловой лес – чистой воды самоубийство. Здесь за каждым деревом может поджидать в засаде зеленокожий, которого не заметишь, пока не получишь дубинкой по голове. И помимо дикарей опасностей хватает. А уж что в Большом Котле твориться – об этом лучше не думать.

– В Приуральск ехать надо, – вновь заговорил А-Ка. – Если доберемся – поднимем дружину, соберем повольников. Может быть, еще и удастся перехватить дикарей.

Это были лишь слова утешения. И Виктор, и А-Ка прекрасно понимали: отловить в прикотловых лесах зеленокожих практически нереально. А когда они уйдут к себе за Хребет – то и без всяких там «практически». Нереально – и все тут.

* * *

Сломанную повозку и часть товара пришлось бросить. Чинить – долго и шумно, задерживаться на месте недавнего боя – опасно: зеленокожие могли не удовлетвориться захваченной добычей и вернуться за новыми жертвами для своих богов. Да и уцелевших быконей хватило лишь для того, чтобы составить две полноценные упряжки. Даже для верховой езды скотины уже не оставалось.

Ехали молча. Виктор и А-Ка расположились в автоповозке, Костоправ с раненным Киркой – в телеге, двигавшейся следом. Вот и весь обоз.

Скверно, очень скверно… Виктор переживал из-за каждого человека, которому уже не суждено было вернуться домой. Ведь именно он организовывал этот поход. Он набирал команду, убеждал, уговаривал, сулил хорошую плату за службу. И люди шли за ним, полностью ему доверившись. И вот, пожалуйста… Сам он жив, а почти все его обозники либо мертвы, либо скоро примут смерть на жертвенном алтаре зеленокожих.

Разумом Виктор понимал: в том, что произошло, нет его вины, даже косвенной. Ничего он не мог сделать, чтобы предотвратить случившееся. Да и никто бы не смог на его месте. Наемники, отправлявшиеся в экспедицию, знали, куда и на что идут. Никому Виктор не обещал безопасного пути и не гарантировал возвращения. Наоборот, честно предупреждал спутников о том, что ждет обоз в пути. И люди, принимавшие предложение купца, шли на риск по своей воле и своему разумению. Эта была их работа, и их выбор.

Да, все это Виктор понимал. Только понимание сейчас помогало мало. На душе было – паршивей некуда. Идущих за тобой и с тобой людей всегда терять тяжело. Тяжелее, чем самый ценный товар. И хотя людские потери в опасной торговле были делом обычным, привыкнуть к этому Виктор никак не мог.

– Рожок пуст, – негромкий голос А-Ка отвлек от невеселых дум и заставил вернуться к такой же безрадостной действительности. – Патроны того… тю-тю. Все расстрелял. Стрелец с тоской смотрел на автомат, проку от которого теперь было меньше, чем от обычного меча.

– Если опять навалятся зеленокожие, трудно будет отбиться. – посетовал он.

Трудно, кто ж спорит. Но, по крайней мере, свои патроны Стрелец израсходовал не впустую. А-Ка положил автоматным огнем как минимум два десятка дикарей. Причем, выбил наиболее опасных противников.

Виктор вздохнул. Автомат был самым грозным их оружием. А без боеприпасов – самым бесполезным.

– В Приуральске патроны компенсирую, – пообещал купец. – Если доберемся.

И если торговля будет удачная. И если на базаре будут боеприпасы на продажу… Порубежникам тоже ведь патроны нужны. И патроны, и старое оружие. А с этим сейчас беда. И с каждым годом становится только хуже.

* * *

Бо́льшая часть военных складов была уничтожена во время Бойни. А если что и осталось на территории Котлов, где раньше располагались крупные города и военные базы, так кто ж туда полезет?

Некоторые совсем уж отчаянные головы, правда, еще ходили в малые Котлы на промысел, но возвращались оттуда единицы и приносили с собой – так… кошкины слезы. Если вообще что-нибудь приносили. Чтобы найти что-то стоящее, надо хотя бы знать, где искать. И еще надо, чтобы тебя самого не искали котловые мутанты. А их там – кишмя кишит, так что каждый добытый в Котле патрон обходится большой кровью.

Невыгодно, в общем. Бессмысленно.

И это еще великая удача, что к тому времени, как радиация и прочая зараза перестали убивать все живое, а скрывавшиеся под землей мутанты, полезли из своих нор на поверхность, человекообразные обитатели Большого Котла одичали уже настолько, что забыли, как пользоваться благами погибшей цивилизации. В том числе и старым оружием. Если его, конечно, можно отнести к благам.

Деградировавшие зеленокожие, длительное время изолированные от внешнего мира и жившие в подземных убежищах разрозненными кланами, начинали свое развитие заново. Так что если кто-то из них и находил автомат, то в глазах дикаря эта корявая железка значительно уступала выжженной на огне боевой палице из камень-дерева. А если зеленокожие видели автомат в действии, как сегодня, к примеру, то постичь принцип этого самого действия пока было выше дикарского разумения. Зеленокожие не могли освоить даже примитивных самопалов. Опять-таки – пока…

Как оно будет дальше, никто не знает, но в настоящее время пользоваться оружием опаснее дубинки или заостренной палки дикари, слава Богу, не умели. Правда, они приобрели взамен другое оружие: необычайную плодовитость и убийственную, порой даже самоубийственную агрессивность, подкрепленную кровавыми культами неведомых котловых богов.

И все-таки это было лучше, чем толпы зеленокожих выродков, наступающих с автоматами наперевес.

Виктору даже стало немного не по себе, когда он представил такую картину. Если в один далеко не прекрасный день из Большого Котла действительно выйдут хорошо вооруженные кланы двуногих мутантов, Сибирское княжество не устоит. Зеленокожие попросту сметут сибиряков, да и не только их. Хомо сапиенс окончательно уйдет в прошлое. Наступит время новой расы. Не только Котлы – вся планета станет Терра мутантика.

А может, оно и к лучшему? Может, хватит трепыхаться экс-царю природы, бездарно профукавшему свой мир? Может, пора уступить место другому временному царьку – зеленому человечку из Большого Котла?

Б-р-р! На фиг – на фиг – на фиг! Виктор тряхнул головой. Ну и мысли приходят в голову, когда на душе кошки скребут. Не-е, так дело не пойдет. Раскисать нельзя. Нужно держать себя в руках и вести обоз дальше. Хомо сапиенс еще поднимется с колен и пинками загонит всю мутантистую нечисть обратно в Котлы. А когда-нибудь – даст Бог – раздавит там тварей и вернет контроль над планетой. Вот только бы… Только бы вооружиться ему как следует.

Виктор снова покосился на автомат Стрельца.

Те невеликие запасы старого оружия, которые удалось отыскать вне Котлов, со временем приходили в негодность, а боеприпасы расходовались слишком быстро. Сначала – на борьбу друг с другом за скудные ресурсы. «Сапиенс» даже после Бойни не поумнел настолько, чтобы прекратить истреблять себеподобных. Для многих и сейчас проще убить ближнего, чем договориться с ним.

Правда, когда из Большого зауральского Котла и Котлов поменьше поперло всякое, договариваться все же пришлось. Грызшиеся между собой лесные сибирские князьки объединились под Великим Князем. Но вот пополнить истощившиеся арсеналы оказалось, увы, нечем. Оно и понятно: старые оружейные заводы разгромлены, необходимая инфраструктура и почти вся сырьевая база – уничтожены, а наладить новое производство у выживших кишка была тонка. Не хватало опыта, специалистов, техники, и просто рабочих рук. Да что там говорить о производстве оружия, если даже Стрельцов, обученных владеть древними стволами, становится все меньше и меньше.

В итоге, максимум на что оказались способны выпавшие из гнезда цивилизации «сапиенсы» – так это возродить примитивную металлургию, запустить нехитрое (уголь, сера, селитра – что тут сложного?) производство пороха и начать кустарную нефтеперегонку на скважинах, которые во время Бойни враг то ли не успел уничтожить, то ли оставил в надежде на победу.

Плохонькое, некачественно очищенное топливо шло на заправку работающих еще машин, которые, впрочем, быстро ломались и уже навсегда выходили из строя, не выдерживая конкуренции со старым добрым гужевым транспортом. Недостаток автоматов и пулеметов восполнялся мечами, арбалетами, бомбардами и самопалами.

По большому счету, люди, уцелевшие вне Котлов, тоже деградировали, как и котловые мутанты. Просто назад по эволюционной лестнице их отбросило не так далеко. Не совсем уж в каменный век, а куда-то в средневековье. Пусть новое, пусть малость продвинутое, но все же средневековье. А как иначе все это назвать? Защищенные крепостными стенами поселения и городки. Натуральное хозяйство. Опасные дороги. Князья, дружинники. Мечи, сабли, луки со стрелами, пугачи-самопалы…

Преимущество перед зеленокожими было только одно. Если котловые дикари вылезли из своих нор этакими троглодитами с напрочь отшибленной памятью, то остатки человечества сохранили некоторые знания и умения из прошлой жизни. «Сапиенсы» даже использовали полезные «артефакты» сгинувшей в самоубийственной Бойне цивилизации. «Артефакты», правда, дорабатывающие свой век и, зачастую, не поддающиеся починке.

Виктор глянул на автоповозку. Тоже ведь не вечная: долго не протянет.

Ну и что получается? Те, кто выжил вне Котлов, оказались в бо-о-ольшой заднице. Окружающая их задница немного освещена воспоминаниями о былом. Но с другой стороны…

Может быть, им тоже стоило забыть все? Не было бы тогда этой жгучей горечи, которая возникает всякий раз при мысли о том, как люди жили раньше, и как они живут теперь. Все-таки начинать свой путь в блаженном неведении, с чистого листа проще, чем с тяжким грузом памяти. Пусть не своей, пусть памяти предыдущих поколений, которые так и не сумели забыть о Бойне и о том, чего она лишила их самих и их потомков…

* * *

– Хорошо дрался сегодня, купец, – вновь заговорил А-Ка.

Виктор промолчал.

– Слышь, Золотой! Я вот все понять не могу, зачем ты вообще в торговлю подался?

Хороший вопрос. Виктор и сам часто думал над этим, и ответа не находил. Нельзя сказать, чтобы он получал удовольствие от торговли, как таковой. А ведь для других купцов Сибирской гильдии она было сродни наркотику.

– Из тебя бы отличный вояка вышел, – продолжал Стрелец.

– Ты вон у нас потомственный вояка, – отмахнулся Виктор. – Этого хватит.

– Я – другое дело. И именно потому, что потомственный. Меня отец еще с малолетства, как мать умерла, только А-Ка и называл. – Стрелец улыбнулся, что-то вспоминая. – Батя всегда считал старый добрый «калаш» лучшим оружием, ну и меня в честь него перенарек. Типа, ласкательно. Теперь я свое настоящее имя и как имя-то не воспринимаю.

– Хороший у тебя отец был, – Виктор тоже улыбнулся. – Стрелец, наверное, плохим отцом быть и не может.

А-Ка все же отвлек его от тягостных мыслей и разговорил, за что Виктор был благодарен спутнику. Сейчас – тот редкий случай, когда говорить лучше, чем думать.

– Отец-то хороший, детство – не очень, – вздохнул вдруг А-Ка.

– Что так? – удивился Виктор. – Любой пацан обзавидовался бы сыну Стрельца.

– А ты знаешь, как Стрельцы своих детей воспитывают? Я с пеленок вместо погремушек игрался деталями от негодных «калашей». Их всегда было полно в доме. Потом картинки пошли, плакаты всякие со старым оружием. Грамоте тоже обучался по оружейным книгам и альбомам. Отец это добро очень любил и собирал. А еще по дешевке скупал «убитые» стволы, чтобы я с ними возился уже в сознательном возрасте. Ну, я и возился, потому что ничего иного не предлагалось и не поощрялось. Когда прочая детвора в салочки гоняла, я уже разбирал-собирал пистолеты, автоматы и пулеметы не хуже взрослых Стрельцов. На патроны отец тоже не скупился. Половину заработка тратил, чтобы меня стрелять научить. Часто водил к друзьям-Стрельцам, те тоже показывали, как с оружием обращаться. У него были хорошие друзья. Ну а потом… – А-Ка замолчал.

– Что потом? – спросил Виктор.

– Стрельцы нанялись сопроводить обоз до котлового приграничья. Батя из похода не вернулся. Отцовы друзья принесли домой его автомат. АК… – наемник невесело усмехнулся.

Виктор покосился на его оружие.

– Так ты до сих пор с отцовским автоматом воюешь?

– Нет, конечно. Это уже мой третий «калаш». Похуже первых двух будет, но еще послужит. А вообще к чему я это веду-то? К тому, что меня с детства в Стрельцы готовили, и сам я другой судьбы для себя не представлял. Ну а ты, Золотой? Каким ветром тебя в купцы занесло?

Виктор пожал плечами:

– Сперва водил чужие обозы, – заработал немного, вступил в Гильдию. Теперь сам торгую.

– Да это-то я все знаю, – поморщился А-Ка. – И спрашиваю не о том. Сдается мне, что к воинской науке у тебя душа больше лежит, чем к торговле. Почему тогда не стал княжеским дружинником или наемником? Или разбойником на худой конец?

– Подчиняться не люблю, – подумав немного, ответил Виктор. – Наверное, в этом причина. – И пояснил: – Над дружинником стоят князь и воевода. Над наемником – наниматель. Над разбойником – главарь-атаман.

– Насчет воеводы, князя и нанимателя ты прав, конечно, но уж в атаманы мог бы и сам пробиться.

Виктор покачал головой:

– Разбойный люд – народец без будущего. Не княжьи люди, так зеленокожие или другие твари их рано или поздно, но отправят к праотцам. Да и душегубствовать не хочется. Не мое это. Хочу сам себе хозяином быть. Поэтому и торгую.

– Хозяином, оно, конечно, быть хорошо, – согласился Стрелец. – Но тяжко, когда впереди – котловые мутанты, а позади – долговая яма. По мне, так лучше послужить за хорошую плату хорошему нанимателю. Вроде тебя, вон.

В словах А-Ка не было лести. Стрелец вообще не умел льстить. Он, как и Костоправ, говорил только то, что думал. Правда, в отличие от лекаря, мог и промолчать, если нужно. Но врать и льстить не стал бы никогда и никому.

Виктор вздохнул:

– Тут ведь такое дело, А-Ка… Пока служишь хорошему нанимателю – все прекрасно, но рано или поздно любая служба заканчивается. А кушать хочется. А наемников вокруг много. Так что волей-неволей приходится, порой, служить и плохому хозяину. Разве не так?

На этот раз А-Ка ничего не ответил.

– Уж лучше я как-нибудь покручусь между долговой ямой и мутантами, – закончил Виктор.