Вася знал, что, если он объяснит маме, что вечера, проведённые с ней у телевизора, – это не жизнь, выходные с ней на даче или культпоходы с ней в кино – не жизнь, то обидит её. Он и так довёл её сегодня до слёз, а она ведь отдала ему всю себя. Когда погиб отец, мама была молодая и красивая, она могла выйти замуж, а кто знает, как бы сложились отношения Васи с отчимом, а так они были только вдвоём всегда. Нет, Вася не может обидеть свою маму! Да мама и сейчас у него самая красивая! Ну и что, что она уже не молода, она ничем не хуже этой выпендрёжницы Надежды, которая только и знает, что всех поучать! Лучше его мамы нет никого на свете!

В общем, этот вечер закончился тем, что мама выдала Василию 18 тысяч – сумма, на три тысячи превосходящая его зарплату и достаточная для покупки абонемента в бассейн.

* * *

Я внимательно разглядывал сидящего передо мной пациента. Что-то с прошлой встречи неуловимо изменилось в Василии. Он по-прежнему был в том же пиджаке и обшарпанных джинсах, но что-то в осанке изменилось, да и выражение лица стало чуть иным, менее размытым, если можно так выразиться.

– Вы лучше выглядите! – глядя на пациента произнес я. Дело в том, что у нашей личности есть потребности, которые, кроме прочего, заключаются в поддерживающей информации, способствующей укреплению представлений о собственном «Я». Если человек недостаточно слышит хорошего о себе, это воспринимается как угроза для личности и вызывает сопротивления. А мне на сеансах вот только сопротивления не хватало!

– Я записался в бассейн! Жизнь как-то сразу стала немного лучше, доктор.

– Очень хорошо! – если Василий получил на службе премию, он обязательно об этом расскажет, просто не сможет смолчать.

Однако Василий молчал. Что ж, я был рад уже тому, что ему больше не хотелось сочинять истории про профессиональную реализацию.

Наконец Василий заговорил.

– Доктор, из-за того, что я зарабатываю сущие копейки, я не могу позволить себе многого. Я не могу завести семью, потому что не в состоянии содержать её, не могу даже ходить в бассейн. Если бы не мама… Мама фактически кормит меня, а недавно она подарила мне деньги на бассейн. Я всем ей обязан, понимаете, доктор!

Понимаю. Это я хорошо понимаю – случай-то вполне ординарный, только крайне запущенный. Маменькиных сынков на свете много и многие из них, как и Василий, не в состоянии самостоятельно разглядеть корень всех их проблем – дорогую, любимую, самоотверженную маму.

На этот раз работать с Василием мне было намного легче – он был спокойнее, сказались занятия плаваньем. Психотерапевты знают, что занятия физкультурой – один из самых действенных способов снять напряжение, которое так мешает нам работать, потому что заставляет личность сопротивляться и обращаться к защитным механизмам, пряча глубоко в подсознание истинные причины неудач.

В процессе этой нашей беседы клубок проблем Василия стал заметно разматываться, ниточка тянулась и тянулась, и мне уже была видна основа, на которую в беспорядке были намотаны все трудности и комплексы несчастного неудачника. Впрочем, собственно неудачником Василия называть было бы неверно, ведь неудачник – тот, кому не везёт, а Василий просто ничего не делал для того, чтобы жить лучше. Не такой уж редкий случай, как можно подумать: людей, как будто припорошенных пылью, в вытянутых джинсах или тренировочных, в кургузом пиджаке неопределённого цвета или заштопанном мамой джемпере на самом деле много, просто их не замечаешь. Они сидят в каких-то офисах, ездят на метро, заходят в магазины, но их как будто не существует – они боятся быть заметными, им как будто кто-то запретил высовываться, и они всю жизнь живут под давлением этого запрета.

* * *

– Всё, мама, я решил, – я подаю заявление. – Василий долго готовился к этому разговору, он превосходно представлял себе, что ему предстоит выдержать мамино недовольство, упрёки, может быть, даже слёзы, но откладывать дело в долгий ящик не мог.

– Какое заявление, Васенька? – мама напряглась, словно почувствовать волнение сына.

– По собственному желанию. Мама, понимаешь, это не работа, а Бог знает, что такое! Денег нормальных не платят, я за твой счёт, можно сказать, живу. Ну мужик я или кто, наконец! – Василий сам не заметил, как начал оправдываться перед мамой. Всегда у него так получалось: если знает заранее, что мама будет недовольна, сразу начинает оправдываться, хотя вроде бы имеет полное право поступать так, как ему нужно, не ожидая маминого одобрения.

– Васенька, что случилось? Почему? Если начальство хочет повесить свои сложности на тебя…

– Мама, да ничего оно не хочет! Оно уже и забыло о моём существовании. Платят копейки, а держат, чтобы ставка не пропадала. Не нужен я там никому.

– А зачем тогда уходить, Васенька? – Василий знал, что для его мамы – главное, чтобы другие люди не обращали на него никакого внимания. Ревнует она, что ли?

– Мама, ну как ты не понимаешь! Я хочу нормально работать и нормально зарабатывать! Нормально, мама! А не пыль с компьютера вытирать да со стола – локтями!

– А кто, как ты выражаешься, нормально работает и зарабатывает, тот не сегодня – завтра в тюрьме окажется. Ты вон Ходорковским восхищался, а где он, твой Ходорковский! Думаешь, его маме легко? А вот я так не думаю!

– Мама, ну причём здесь Ходорковский! Меня устроит и не такая большая зарплата, постарайся понять.

– Вася, все бизнесмены – воры, – сказала как припечатала. – Я запрещаю тебе, слышишь! Запрещаю!

– А не бизнесмены – тоже воры, мама? Не обязательно же бизнесом зарабатывать!

– Васенька, ты – математик, программист. Если ты хочешь уйти из своей фирмы, значит, ты собираешься основать свою, я тебя знаю. А это – бизнес, а значит, ты станешь вором и окажешься за решёткой!

– Мама, я не собираюсь основывать свою фирму, не собираюсь! Я просто хочу интересную работу! По специальности!

– Чтобы увязнуть за своим компьютером, и ни телевизор не посмотреть, ни с матерью не поговорить! Вот у Ленки сынок – не вытащить из-за этого компьютера!

– Да что ты говоришь, мама! Ленкиному сыну – четырнадцать! А мне – тридцать семь! А я до сих пор и не работал толком!

– Васенька, не надо так рисковать, я тебя очень прошу! Подумай о матери! Что со мной будет, если с тобой что-нибудь случиться! Я этого не переживу!

– Да ничего со мной не случится, мама! Программистов сейчас не хватает, я просто пойду в нормальную фирму. Петька Крылов меня давно в Яндекс перетянуть хочет, там и интересно, и зарплаты нормальные.

– Вася, не надо! Просто так нигде деньги не платят, поверь моему опыту!

– Мама, но я не хочу просто так! Я хочу работать! И получать деньги за свою работу!

– Васенька! Я тебя очень прошу!

И опять Василий не мог пойти против материнской воли, как ни старался. Каждый раз, когда он спорил с матерью, ему казалось, что он «плохо себя ведёт», что её упрёки, её недовольство им вызваны каким-то его проступком, и ему надлежит как можно скорее извиниться перед ней и исправиться.

* * *

Я обнаружил у Василия страх перед материнским и, шире, женским запретом – одну из характерных черт Эдипова комплекса. Дело в том, что для ребёнка мать – это забота, а забота проявляется не только в тепле и ласке, но и в запрете. И вот ребёнок вырастает, мальчик становится мужчиной, и что мы видим? Подавляющее большинство мужчин испытывает панический страх перед женским запретом! Достаточно понаблюдать, как мужчины расслабляются в чисто мужской компании, пусть то будет, спорт, клуб, наука или даже война. Так что Василий – отнюдь не исключение, просто случай особенно тяжёлый: всё же большинство мужчин на каких-то уровнях преодолевают материнское влияние, побеждают Эдипов комплекс и становятся мужчинами. Василий же им не стал.

Когда беседа с моим пациентом привела нас к Эдипову комплексу и боязни материнского запрета как его проявлению, мы нашли выход: если Василию тяжело спорить с матерью, если он боится нарушить её запреты, то в некоторые проблемы её можно не посвящать сразу, а может быть, и вообще. Я потихоньку стал внушать Василию, что он – личность, взрослый самостоятельный человек, который оказался в психологической зависимости от матери, и зависимость эту надо разорвать, пусть не сразу, а постепенно увеличивая дистанцию между ним и мамой. Не надо врать, зачем? А вот уволиться с опостылевшей работы необходимо, тем более, что есть очень хорошая перспектива трудоустройства. Когда мама заметит, что в жизни её сына произошли изменения, она спросит, и он скажет правду, вот только запретить ему мама не сможет ничего.

– Понимаете, доктор, – объяснял мне Василий, – моя мама – прекрасный человек! Вы, конечно, правы, – я вешаю на неё свои проблемы, а она стремится мне помочь, хочет всё, как в детстве, решить за меня, старается меня оберегать от всего. А ведь она – уже не молодая, ей тяжело! Она всю себя вложила в меня, и она никогда ничего плохого себе не позволяла, да ей и не надо было! Моя мама – святая женщина!

А это – ещё одна характерная черта Эдипова комплекса: идея святости женщины. В наиболее экзальтированных формах она проявляется в рыцарском служении Прекрасной Даме, культе Девы и т. п., чего европейская культура знает достаточно много. Вот я и напомнил Василию эти проявления, и задал ему вопрос, является ли его мама героиней литературного произведения, или она – живой человек. Ответ был очевиден как для меня, так и для него. Главное для психотерапевта, когда он имеет дело с Эдиповым комплексом, это не впасть в другую крайность – не начать искать недостатки в объекте поклонения пациента. Это только отвернёт пациента от врача, и весь достигнутый контакт может рухнуть.

Качественным скачком в нашей с Василием совместной работе я считаю тот момент, когда он уволился со своей скучной и бесперспективной работы и устроился в фирму программистом с начальным окладом 50 тысяч и прекрасными перспективами. Василий ничего не сказал об этом матери, он вообще стал заметно отдаляться от неё и уже не считал должным обсуждать с ней каждый свой шаг. Я сочувствовал этой женщине и был бы рад ей помочь, но она не стремилась к психотерапевту, а насильно мил не будешь. Что ж, пусть справляется сама. Ревность и чувство собственности бывают мучительны, однако это не основания для того, чтобы ломать жизнь сыну.

Василий стал довольно-таки быстро меняться даже внешне: перестал сутулиться, исчезли мешки под глазами, походка стала упругой, а движения – чёткими. Кургузый пиджачок и вытянутые джинсы отошли в прошлое, и я очень надеюсь, навсегда, – Василий приобрёл свой стиль в одежде. И наконец я понял: пришёл момент, когда в жизни моего пациента должна появиться женщина. Не мама, другая женщина, причём ничем маму не напоминающая. А раз настал этот момент, она появится, и спрашивать у матери разрешения на любовную связь Василий не будет.