На следующей сессии мы снова вернулись к обсуждению ее отношений с мужчинами. Наталья вновь пришла без тщательного макияжа; в ее образе появились какие-то растрепанность и непродуманность, однако это было Наталье более чем к лицу. Глаза стали ярче и выразительней, а лицо оживилось. Мы начали со списка вещей, которые доставляли Наталье удовольствие и радовали ее в последние дни. Ни один пункт не был посвящен человеку, с которым она встречалась! Ее не радовало ничего, что было связано с ним. Ее порадовал новый фильм и долгие посиделки в баре с Татьяной, ее порадовала неожиданная встреча со старым знакомым, ее обрадовали выполненный в срок проект и покупка новых туфель. Я уточнил: были ли у нее свидания с молодым человеком? Они были. На прямой вопрос о том, доставили ли они ей удовольствие, Наталья задумалась и не дала однозначного ответа. Затем попросила список и дописала в него один пункт, после чего вернула мне. Я полагал, что девушка вспомнила какую-то мелочь из общения со своим возлюбленным (или так называемым возлюбленным?), однако она дополнила список нашей сессией и назначением новой сессии.

Вместо личного присутствия на следующей сессии Наталья оставила в приемной письмо. «Милый доктор! Спасибо вам за потраченные на меня время и силы. Но я не могу больше ходить к вам, потому что я люблю вас. Я любила вас с самого начала терапии, с первой сессии, когда вы так участливо разговаривали со мной. И я не хочу больше видеться с вами и знать, что я для вас всего лишь пациентка. Если вы захотите увидеть меня – вы знаете мой телефон. А пока – прощайте».

Признаться честно, я ожидал чего-то подобного. Интерес Натальи ко мне чувствовался на протяжении всего нашего общения, однако он казался мне каким-то наигранным, неестественным. Она словно поставила себе в жизненный план влюбленность в меня и тщательно этот план исполняла, не задумываясь. Если бы мы занимались дальше – рано или поздно мы обязательно проработали бы этот момент планирования, скорее всего, бессознательного. Но Наталья ушла…

*

Сейчас, оглядываясь назад, Наташа понимала всю безнадежность выбранного ею пути. Ее одержимость мужчинами, желание завоевать интерес любого встречавшегося ей представителя противоположного пола – все это изначально было обречено на провал. Каждое новое знакомство Наташа воспринимала как вызов, однако, победив, моментально теряла интерес к сопернику, и он так и не становился партнером. В случае же неудачи завоевание становилось навязчивой идеей. Оттого все ее отношения заканчивались так быстро и так непонятно для нее. Рано или поздно ее временные спутники осознавали искусственность отношений, которые строила с ними Наташа, и не видели смысла поддерживать тлеющий уголек их связи.

Наташа стряхнула с себя стереотипы, навязанные ей обществом, и наконец убедила себя в том, что никому ничего не должна. Она решилась посмотреть в глаза своим настоящим желаниям. Научилась понимать, что доставляет ей удовольствие. Наташе открылась очень важная правда – для счастья ей не нужен мужчина, она вполне может быть счастливой сама по себе. Ведь счастье, оно вокруг – ее увлечения, ее близкие, да вся жизнь – это одно сплошное удовольствие, если построить ее правильно и не бояться косых взглядов.

Ей даже не пришлось официально расставаться с Женей. Их «отношения» сами по себе сошли на нет. Обошлось без тяжелых разговоров и сцен. Наташа понимала, что это принесло облегчение не только ей, но и Жене. Скорее всего, он уже давно планировал это «расставание», наверное, с того самого ночного свидания у католического собора. Неспроста он был таким романтичным в тот день, хотел, чтобы их последняя встреча запомнилась. Однако тогда ему, вероятно, не хватило решимости закончить все, и он продолжал тянуть. Красивого расставания не получилось, зато получилось безболезненное.

Один раз Женя позвонил. Долго не мог решиться ничего сказать, потом неуверенно произнес:

– Я не хочу оставаться с тобой в плохих отношениях. Извини меня, если что. Надеюсь, ты на меня не злишься.

– Все нормально, не переживай. Я не злюсь, я все понимаю.

На самом деле Наташа не понимала, почему Женя позвонил. Возможно, ему стало совестно за то, что он молча исчез, возможно, он действительно хотел расстаться друзьями или оставить о себе хорошее впечатление. Конечно, это отличало его от всех предыдущих Наташиных кавалеров: Женя не объяснил причину своего отчуждения, зато хотя бы извинился. По большому счету Наташе было все равно, ведь она поняла, что эти отношения ничего для нее не значили. Женя был очередным ее трофеем. Теперь она ясно понимала и это, и то, что всю свою жизнь подсознательно тешила свое самолюбие романами, которые помогали ей чувствовать себя востребованной. А когда все они заканчивались одинаково бесславно, ее самолюбие страдало еще больше. Одним словом, это был замкнутый круг без чувства удовлетворения.

Позже Наташа узнала от знакомых, что Женя уехал в Дахаб работать в школе кайтсерфинга. И искренне порадовалась за него: молодой человек нашел если не дело всей своей жизни, то хотя бы то, что приносило ему радость. Радость – это очень важно. Когда Наташа научилась сама радоваться жизни и не стыдиться этого, она осознала одну из самых важных вещей в жизни каждого человека. Жить надо для себя, а не для кого-то; не ради одобрения, а для того, чтобы потом ни о чем не жалеть. Наташа научилась радоваться мелочам: получать удовольствие от вкусного кофе, приятной встречи, хорошей погоды. Наконец, Наташа поняла, для чего нужны подруги, поняла, что посиделки в кафе с подружкой без всякой цели могут доставить не меньшее удовольствие, чем восхищенные взгляды незнакомых мужчин. Интересные незнакомцы и возможные романы с ними вообще как-то обесценились в жизненной системе Наташи. Больше ее волновало ее личное мироощущение, собственные чувства и эмоции. Наташа немного жалела только о том, что так поздно это поняла.

*

Наталья вернулась через 3 месяца. За это время она успела расстаться со своим молодым человеком и начать строить новые отношения. Признаться, ранее в своей практике я не сталкивался с подобным: отношения завязались между двумя моими пациентами, Натальей и ее новой подругой Татьяной, той самой женщиной, с которой Наталья познакомилась, выбирая блузку.

Татьяна

Сегодня психотерапевтов много. Ради интереса я иногда заглядываю на сайты незнакомых мне специалистов. Где-то мне интересно уловить текущие течения, в каких-то случаях просто любопытно, как люди продвигают себя на рынке услуг. Для меня самого терапия – не единственный и не главный источник дохода, а потому как психотерапевт я себя не рекламирую. Кому надо – тот и так знает. И, несмотря на то что обо мне нет упоминаний в прессе и у меня нет своего сайта, посвященного психологической тематике, звонят мне регулярно. Чаще всего это знакомые тех, кому я помог раньше.

Меня всегда интересовал вопрос, много ли людей приходят к конкретному специалисту, посмотрев его страницу или сайт в Интернете. Ведь они все так похожи друг на друга и совершенно не дают представления о человеке. Только один раз мне довелось встретить живой журнал женщины-психотерапевта, ведущей арт-терапевтические группы, который впечатлил меня. Помню, после прочтения всего выложенного мне захотелось познакомиться с коллегой и выразить ей свое уважение.

Однако вернусь к вопросу о сайтах психотерапевтов. Часто на них встречается перечень проблем, с которыми этот специалист работает или не работает. Например, почему-то часто встречается приписка «не работаю с зависимостями». Для меня логика такого заявления совершенно непонятна. За зависимостью (будь то наркотическая, алкогольная, любовная, пищевая или любая другая) могут стоять те же причины, что и за социальной неадаптированностью, невротичностью и психастенией. Ради интереса я однажды вызвал на разговор одного из таких специалистов, который отказывался работать с зависимостями. В ответ на мой вопрос о причинах отказа работы с зависимостями он недоуменно пожал плечами и пояснил мне следующее:

– Работать с зависимыми людьми сложно и неблагодарно, потому что чаще всего они приходят не сами, их приводит кто-то из родственников. И в итоге пациент пытается избавиться от этой повинности и ничего не хочет предпринимать для собственного излечения. Казалось бы, и ладно, пускай платит деньги и не делает ничего. Но ведь родственники потом начинают предъявлять претензии: мол, почему не бросает пить, раз вы обещали помочь?

Тогда я воздержался от резкого комментария, хотя мне и хотелось сказать несколько слов этому «профессионалу». Как вообще можно говорить о принудительной психотерапии?! Сам процесс подразумевает вовлеченность пациента, его желание работать над разрешением проблемы. А если человек, страдающий алкоголизмом, ничего не хочет с этим делать – какая тут психотерапия? Его родственникам следует обратиться к наркологу, к психиатру, может быть, еще к какому-то специалисту. В зависимости от состояния, человека могут признать недееспособным, оформить над ним опекунство или сдать на лечение либо в интернат. Что касается детей или тех, кто уже находится на иждивении, – тут принудительная психотерапия также не даст никаких результатов.

Если человек сам приходит ко мне, признав свое бессилие перед зависимостью и ища во мне поддержку, конечно, я буду работать с этим человеком. Либо порекомендую ему хорошего специалиста другого профиля, если не буду уверен в своей компетентности.

Разумеется, бывает и такое, что мне звонят женщины с просьбой записать на прием их сына, мужа, брата или сожителя, который одержим каким-то змием. В таких случаях я сначала интересуюсь, что мешает самому человеку позвонить и назначить консультацию. Чаще всего я получаю на это ответ, что человек не очень заинтересован и просто дал разрешение записать себя. В таких случаях я объясняю, что для того, чтобы попасть ко мне на прием, пациенту необходимо самостоятельно позвонить мне и дать телефонное интервью, после которого будет назначена встреча. А потом чаще всего приглашаю саму звонившую к себе на консультацию. Потому что помимо зависимостей есть еще одна довольная опасная вещь – созависимость.

Именно с этой проблемой пришла ко мне Татьяна. Она позвонила вечером и смущенным голосом, уточнив, не занят ли я, попросила записать на консультацию Дашу, ее дочь. Сначала я расспросил Татьяну о том, что происходит с Дашей. Женщина рассказала о том, что Даша за последний год совсем перестала общаться с людьми, бросила учебу, так и не устроилась на работу, хотя и собиралась, и теперь целыми днями просиживает у компьютера, читает какие-то статьи, смотрит фильмы, пишет кому-то, да кто знает, чем она еще там занимается. В последнее время агрессивно реагирует буквально на все, любую попытку заговорить воспринимает как вторжение на личную территорию и немедленно атакует. Иногда говорит, что лучше бы все умерли и тогда она наконец останется в покое.

Я задал еще несколько уточняющих вопросов. Каков фон настроения Даши в целом? Как изменилась ее внешность за это время? Не было ли каких-то стрессов, которые могли повлечь за собой депрессию? Татьяна честно отвечала на все вопросы и задавала мне свои. Ее вопросы касались главным образом того, каков будет мой прогноз, что я могу порекомендовать и готов ли я вообще взяться за эту проблему.

В конце диалога мне стало понятно, что в помощи нуждается не Даша, а Татьяна. И я предложил ей для начала прийти на консультацию самой: такие вопросы не решаются по телефону.

*

Татьяна пришла ко мне в назначенное время. Она выглядела достаточно хорошо, однако я обратил внимание, что тщательный макияж скрывает общую усталость и темные круги под ее глазами. Аккуратно накрашенные губы держали дежурную улыбку, однако их уголки то и дело опускались вниз; на переносице время от времени образовывалась и снова разглаживалась складка. Все эти признаки говорили об одном: Татьяна хотела произвести впечатление спокойной и успешной, однако внутри себя она страдала.

Я привычно начал интервью с нейтральных вопросов, и женщина отвечала на них довольно подробно, однако ее лицо не отражало никаких эмоций. Женщина словно читала по бумажке текст из учебника ядерной физики, будучи гуманитарием: все слова знакомы, но не вызывают чувств.

Татьяна была замужем, но ее муж уже пять лет жил со своей матерью, потому что та нуждалась в постоянном уходе. Нет, травмирующей эта ситуация ни для кого не являлась и не является. Николай часто бывает у Татьяны с Дашей в гостях, почти каждый день они созваниваются. Просто нет возможности и желания съехаться. Потому что, во-первых, мать Николая живет в пяти минутах ходьбы от его работы. Ну а во-вторых, у супругов совершенно разный ритм жизни. Николай молчаливый и спокойный, любит провести вечер в одиночестве за книгой. А Татьяне жизнь не в радость, если не удается поговорить. Можно с домашними, можно по телефону, но непременно долго и со вкусом. Николая шум раздражает, он все бы в тишине сидел и слушал тиканье часов, а Татьяна тишину не выносит, ей нужен постоянный звуковой фон: либо телевизор, либо радио.

Татьяна работает риелтором, занимается поиском и продажей жилья под офисы. Иногда и просто продажами-покупками, но офисная тематика – ее конек. Она уже давно в этой сфере, как попала в бизнес в начале девяностых, так и закрутилось. Работа нервная, изматывающая, но интересная и доходная. Особенно Татьяна любит работать с расселением коммуналок старого фонда. Там такие площади, такие потолки! Охотников на подобную недвижимость находится очень много, а потому Татьянин процент от продажи оказывается более чем приличным.

Ну а что касается дочери, то Даша, конечно, умница. Всю жизнь тянулась к науке, много читала. С ранних лет говорила с мамой на такие темы, о которых не каждый взрослый задумывается. Всегда была тихой, послушной, в школе училась отлично, никаких хлопот не доставляла. По характеру – вся в отца, бывает, сядет вечером в углу и книжку читает, и ничего ей больше не надо. Правда, друзей у нее как-то не очень много всегда было, да оно и понятно, она же интеллектуально развита не по годам, сверстникам с такими сложно.

Я понимал, что Татьяна еще долго могла бы рассказывать о своем благополучии. Эта роль была для нее привычной и любимой. Однако я позволил себе напомнить о том, зачем она, собственно, пришла ко мне: не устраиваться на работу, а получать консультацию и помощь.

Сначала Татьяна говорила, что все на самом деле не так уж и плохо, просто в последнее время их общение с дочерью совсем не складывается. Даша совсем перестала слушаться и уважать мать. Иногда кажется, что она вообще никого не уважает. Например, вчера Татьяна в очередной раз пыталась вразумить Дашу, что неправильно в восемнадцать лет, будучи абсолютно здоровой, бесцельно просиживать у компьютера. Разговора, разумеется, не получилось, Даша захлопнула дверь своей комнаты прямо перед носом Татьяны.

Это характерный признак дисфункциональной семейной системы – отрицание имеющихся проблем. Такие матери, как Татьяна, будут бесконечно «держать лицо» перед другими, делать вид, что ничего страшного не происходит. Ну мало ли, что ребенок выпивает иногда, или у компьютера торчит целыми днями, или в автоматы проигрывает украденные у родителей деньги, но ведь идеальных детей не бывает!

Почему такое происходит? Чаще всего потому, что мать считает себя виноватой в проблемах близких людей. Такие люди могут бесконечно перебирать и анализировать свои взаимоотношения с зависимыми от них людьми, чтобы найти, где, когда и что было сделано неправильно. И обязательно находят! Иногда после долгих раздумий и поисков, а иногда – с ходу, вбивают себе в голову, что всему виной какой-то определенный эпизод из прошлого, и убедить их в обратном – непростая задача.

*

Несколько лет назад Татьяна не уследила, и Даша, разумеется, ушла гулять в тонкой куртке и без шарфа. «Ох уж эти подростки! Относятся к своему здоровью совершенно безалаберно, все боятся перед приятелями показаться не такими крутыми. А потом болеют! Вот и сейчас, на улице холод, а Дашка в осенней курточке. Ну разве ее убедишь в том, что это опасно?» – думала женщина. У Татьяны не всегда было время следить за Дашкой, но ее дочь была уже достаточно взрослой девочкой, и женщина надеялась на ее сознательность. Тем более Даша всегда была не по годам развитой и хлопот особенно не доставляла. Бывало, конечно, что и капризничала, и не слушалась, но случалось такое редко.

Даша вернулась с прогулки замерзшая, шмыгающая носом.

– Вот видишь, – поучала Татьяна, – я говорила тебе одеваться теплее. Теперь еще заболеешь, будет тебе врач уколы делать.

– Не заболею, мам, ты со мной прям совсем как с маленькой.

– А какая же ты есть? Ты для меня всегда маленькой будешь. Даже в сорок.

Однако опасения Татьяны подтвердились. На следующий день Даше стало хуже, появились кашель, боли. Татьяна списала это на обычную простуду и не придала особого значения. Лечила дочь народными средствами – чаем с малиной, молоком с медом. Но лучше Даше не становилось, а когда у девочки поднялась температура под сорок, Татьяна всерьез перепугалась, вызвала врача, и дочку увезли в больницу с подозрением на пневмонию.

На следующий день подозрения не подтвердились, оказалось, что у Даши обычное ОРВИ. Однако отпускать девочку домой врачи не решились и оставили ее в больнице. С одной стороны, Татьяна почувствовала облегчение – у нее сейчас совершенно не было времени ухаживать за больной дочерью. По работе горела очень сложная сделка сразу с семью квартирами, и Татьяна была занята практически круглосуточно. Бросить такой серьезный проект она не могла – прибыль обещала быть весьма ощутимой. А потому новость о том, что девочка побудет какое-то время в больнице, пришлась даже кстати. Конечно, Татьяну мучила совесть: что за мать обрадуется госпитализации ребенка, – но женщина успокаивала себя: с девочкой ничего серьезного не приключилось, зато она будет находиться под наблюдением профессионалов, которые отлично о ней позаботятся.

В первый день Татьяна примчалась к дочери, когда часы посещения практически закончились. Медсестра на проходной проводила женщину неодобрительным взглядом, но вслух ничего не сказала. Девочка лежала на кровати и читала книгу. Выглядела дочка очень бледной и несчастной. У Татьяны сжалось сердце.

– Дашенька, ну как ты, очень плохо себя чувствуешь? – участливо спросила женщина.

– Да нет, нормально.

– Скучно тебе здесь, наверное? Я привезла тебе книги, чтобы не так тоскливо было.

– Спасибо. У нас тут есть несколько книжек от выписавшихся пациентов.

– Ну не скучай, скоро тебя выпишут, а я буду каждый-каждый день тебя навещать.

– Да не волнуйся, мам. У меня все нормально.

Татьяна провела с дочерью каких-то десять минут, после чего медсестра строго объявила часы посещения оконченными и попросила женщину удалиться из палаты.

На следующий день и во все последующие дни Татьяне так и не удалось вырваться с работы, чтобы навестить дочь. Проект оказался гораздо более сложным, чем представляла себе женщина, и отнимал практически все время. Татьяна успевала только поспать, да и то часов шесть. Она очень переживала, что не приходит к Даше, хотя и обещала, и постоянно звонила дочери по телефону, справлялась о здоровье, просила прощение за свое отсутствие. Даша неизменно отвечала, что все в порядке и Татьяне не следует волноваться. Конечно, женщина не могла не волноваться, не могла и не чувствовать свою вину, но изменить обстоятельства ей было не под силу.