Барнаульская дева

«Барнаульская дева» – пожалуй, одна из самых популярных легендарных историй, которую мы услышали от местных жителей в городе Барнауле, куда вместе с друзьями прилетели, чтобы отравиться в экспедицию на Алтай. Мы ехали ночью на такси по Барнаулу, и где-то в Ленинском районе (я не очень хорошо знаю этот город, хотя был в нем несколько раз, а по старому городу даже ходил в сопровождении замечательного экскурсовода, но в районах поздней застройки не ориентируюсь, особенно в темноте, поэтому и не могу уточнить место) водитель вдруг снизил скорость буквально до черепашьей. Мы, само собой, заинтересовались почему, и он рассказал нам, что здесь частенько прямо перед машиной появляется призрак девушки в белом платье. Призрак появляется настолько неожиданно, что существует большая вероятность его задавить, чего, разумеется, не хочется никому.

Как часто бывает в историях про привидения, я увидел в рассказе водителя логическое противоречие: если это призрак, то как его можно задавить? Ведь призрак бесплотен! Мое недоумение не заставило нашего водителя ехать быстрее, более того, он, человек очень разговорчивый и явно с удовольствием рассказывающий о своем городе, на этом опасном месте замолчал и буквально, простите мне несколько устаревшее выражение, вперил взор в дорогу.

После того как мы благополучно, не только не задавив призрак, но даже не увидев его, миновали опасное место, водитель нам рассказал, что тринадцать (хорошее число!) лет назад здесь под колесами джипа погибла юная девушка, которая теперь ночью выходит в качестве призрака на дорогу и оказывается перед машиной. Девушка погибла невинной, и теперь ее призрак ищет того, кто бы мог стать ее первым мужчиной. Если водитель не успеет среагировать, то чувствуется удар, как будто машина действительно наехала на человека, а на машине остается вмятина. Я сразу же заинтересовался: может быть, в таком случае имело смысл поискать тело? Может быть, потерпевшая – вовсе не призрак? Искали, как утверждал наш таксист, но никакого тела, ни живого, ни мертвого, не было.

Мы с моими коллегами отнеслись к этому рассказу как к нормальной городской легенде самого что ни на есть традиционного содержания – много призраков погибших под колесами девушек, если верить водителям, бродят по просторам нашей земли в поисках возлюбленного. Однако на следующий год, когда снова оказались в Барнауле, я своими глазами увидел Барнаульскую деву и… решил с ней познакомиться.

Мы, как и в прошлый раз, ехали на такси по Ленинскому району поздней августовской ночью. И, как в прошлый раз, водитель резко снизил скорость в том самом месте. Мы, конечно, сразу вспомнили про неугомонную Барнаульскую деву. И вдруг прямо перед нами мелькнула белая тень! Завизжали тормоза, нас сильно тряхнуло… Господи, слава Тебе, что легенда предписывает скидывать на этом месте скорость!

Мы все, кроме водителя, который явно не спешил встречаться с Барнаульской девой, вышли из машины и увидели самый настоящий призрак – девичья фигурка в чем-то широком и белом шла, вытянув руки, словно плыла, по проезжей части, не обращая внимания на машины (которых, впрочем, в этот поздний час не было, кроме нашей, разумеется). Мои коллеги замерли, пораженные, а я бросился к девице, осторожно взял ее за руку и привел к машине. Конечно же, она оказалась вполне материальной, просто спала, – девушка была лунатиком, а ее широкие белые одеяния – обыкновенной ночной рубашкой.

Пришлось нам ее разбудить, что было нелегко, но мы ведь не знали ее адреса, а увезти юную незнакомку к себе в гостиницу нам показалось не очень этичным (она, кстати, была совсем юной – ей всего тринадцать лет). Мы отвели девочку домой и передали с рук на руки родителям, которые, я не сомневаюсь, будут теперь внимательны и не допустят ночных прогулок дочери. Разумеется, Настя (как звали Барнаульскую деву) ни под какие машины не попадала, рассказы про удары и вмятины – всего лишь составляющая легенды.

Антониев родник

Эта история приключилась в одной маленькой пустыньке, что спряталась от мирской суеты в бескрайних архангелогородских лесах. Братия пустыньки – всего восемь человек, включая отца настоятеля игумена Тихона, да летом приезжают паломники на послушание – добровольные помощники помогают обители строиться. Пустынька эта появилась на месте старинной Успенской обители, закрытой в тридцатых годах. Когда обитель закрыли, взорвали две церкви, часовню и даже жилые постройки, а родник святого Антония с целебной водой сначала взорвали, а потом еще и закопали, чтобы и следа от обители не осталось, но память человеческая волею Божьей не дала забвению покрыть благодатное место, в котором даже дух особенный. Наступил новый этап в истории Успенской обители.

Я приехал в Успенскую пустынь вместе со своим приятелем Василием на две недели. Мы вместе с другими паломниками весь день трудились на самых разных послушаниях, а еще вместе с насельниками решали вопрос, где строить деревянную часовню в память святого старца Антония, то есть в каком месте часовня стояла в прежние времена. Василий изучал историю Успенской обители, они с игуменом Тихоном много часов проводили за картами и чертежами, и наконец, как все были уверены, место определилось. С благословения игумена началось строительство Антониевой часовни.

Весь день монахи, послушники (и я вместе с ними) работали в поте лица, а вечером мы с радостью убедились, что такими темпами да с Божьей помощью к концу августа часовня будет построена. И представьте себе наши чувства ранним утром, когда с рассветом поднялись мы, чтобы пойти на службу перед новым трудовым днем, и увидели, что некто уничтожил все, сделанное нами накануне, а бревна для часовни перекатил от нужного места довольно далеко!

Делать нечего, подивились мы и принялись за работу. Только и на следующее утро – все то же самое. Кто-то уничтожает плоды нашего труда, а бревна перекатывает подальше от места будущей часовни!

Игумен Тихон благословил третий раз начать строительство, а я, весь день работая и одновременно размышляя о том, кто же может нам мешать и зачем, решился, когда наступит ночь, проследить за вредителем.

Каково же было мое удивление, когда я увидел своего приятеля Василия, питерского историка, человека очень интеллигентного и глубоко религиозного, который перекатывал бревна с места строительства на другое! Подойдя к Василию почти вплотную, я понял, что свои разрушения он творит в состоянии сомнамбулизма, поэтому вряд ли когда-нибудь удастся понять смысл его действий. Я отвел друга спать.

Наутро я рассказал игумену Тихону, что это Василий, не просыпаясь, уничтожает плоды нашего (и своего собственного) труда и перекатывает бревна. Игумен Тихон немало меня поразил тем, что, вместо того чтобы благословить продолжать работы, раз дело благополучно разрешилось (я собирался позаниматься с Василием, да и вообще был уверен, что больше ночных хождений не будет), благословил строить часовню там, куда Василий бессознательно перекатывал бревна. Я так понял, что лунатизм моего друга игумен счел проявлением воли Божьей и решил, что ему виднее, хотя сам никакого чуда в лунатизме не видел.

Строительство часовни началось на новом месте, и, как только мы начали копать землю под фундамент, обнаружился родник! Вода сначала робко, а потом все увереннее, все сильнее пробивалась на поверхность земли, и скоро мы все увидели, насколько она чиста – не было никаких сомнений, что найден настоящий Антониев родник, уничтоженный когда-то большевиками. Прав был игумен Тихон, сочтя бессознательный выбор Василия правильным – теперь всем было ясно, где должна стоять часовня: над родником.

Я так думаю, что тщательнейшим образом изучавший историю Успенской пустыни Василий определил, где изначально был родник и, соответственно, часовня, но множество отвлекающих моментов мешало ему понять собственное открытие, ночью же спящий мозг освобождался от дневной суеты и истина, известная ему, заставляла Василия как бы исправлять дневные ошибки – уничтожать результаты строительства в неправильном месте и перекатывать бревна в правильное. И как же глубоко оказался прав игумен Тихон, увидев в лунатизме моего друга проявление воли Божьей!

Готическая история

Артем и сейчас живет в небольшом волжском городке, где он родился и где прошло его детство. Познакомились мы с ним во время моего путешествия по Волге в то время, когда Артем был долговязым сутулым четырнадцатилетним подростком (сейчас это совсем взрослый красивый парень с мужественной и не лишенной интеллекта внешностью). По окончании моего психотерапевтического массового сеанса (ради таких сеансов я и совершал то путешествие по Волжским городам) ко мне подошел средних лет мужчина, представился директором местного градообразующего предприятия и попросил меня побеседовать с его сыном. Я никогда не отказываю родителям, если они просят оказать психотерапевтическую помощь их детям, а в тот момент – тем более, ведь эта волжская поездка и предпринята была во многом для того, чтобы помочь тем людям, которые не имеют возможности приехать в Санкт-Петербург.

Для начала я попросил отца Артема (а это был именно он) рассказать, что происходит с его сыном и почему это взволновало его настолько, что он счел нужным обратиться к приезжему психотерапевту. Услышал я историю, в которой, действительно, необходимо было разбираться – очень уж сомнительную историю.

По словам Михаила Валерьевича – так зовут папу Артема, – его сын стал готом, то есть вошел в одно из популярных сейчас молодежных субкультурных объединений, члены которого любят все черное, мистическое, обожают кричащих на кладбище ворон, уханье совы над могильными крестами, отбрасывающими длинные тени в неверном лунном свете… В общем, все такое готическое, кладбищенское, призрачное… Направлений внутри этого движения много, и, как водится, они отрицают друг друга. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, тем более что сам не до конца овладел премудростями молодежной субкультурной жизни, добавлю только, что одеваются готы исключительно в черное, любят металлические заклепки и тяжелую обувь, прически предпочитают в высшей степени экзотические.

Я по мере сил попытался успокоить Михаила Валерьевича, объяснил ему, что для четырнадцати лет субкультурность – это абсолютно естественно, что Артем – подросток, и ничего страшного в его увлечении нет, надо только следить, чтобы детские игры не зашли слишком далеко и ребенок не причинил вреда себе и не совершил чего-нибудь безумного и противозаконного. И тут Михаил Валерьевич совсем сник: он боится, что это уже произошло, что Артем совершил ужасный поступок.

Оказалось, что Артем почти каждую ночь встает, одевается в свою готические одеяния и уходит. Родители пару раз проследили за мальчиком: путь Артема лежал на кладбище. Родители провожали сына до кладбищенских ворот, а дальше за ним идти не решались – им казалось неэтичным настолько откровенно вмешиваться в его дела. Конечно, ночные прогулки родителей Артема не радовали, но что поделаешь – такова жизнь настоящего гота.

И так бы эта мирная жизнь и продолжалась, если бы на кладбище в одну из недавних ночей какие-то ублюдки не разрушили несколько старинных надгробий. Родители Артема сразу решили, что это – дело рук их сына и его друзей, и ужасно расстроились: вандализм для них абсолютно неприемлем. Но Артем, когда они его обвинили в этом, все категорически отрицал. Более того, мальчик вообще отрицал, что куда-то ходил по ночам, но ведь родители сами видели, своими глазами! Обескураженные враньем сына (а они никогда раньше не замечали, чтобы парень врал), родители наговорили того, чего и сами не хотели, а слова «Убирайся вон!» оказались последней каплей: парень ушел, громко хлопнув дверью, и вот уже два дня не появляется. Михаил Валерьевич сказал, что им с супругой прекрасно известно, где он – Артем живет у своего друга, там очень интеллигентная семья, и все в порядке, если так можно сказать о сложившихся обстоятельствах.

Разумеется, то, что мальчик жив и здоров, что он не прячется где-нибудь среди страшных маргиналов, – это очень важно, но ему необходимо вернуться домой, необходимо наладить отношения с родителями. В том, что Артем не громил надгробия, я абсолютно не сомневался. Честно говоря, мне вообще не очень понятно, почему родители не поверили мальчику, если раньше он никогда не врал. Конечно, все когда-нибудь бывает в первый раз, но зачем же сваливать все грехи на парня всего лишь потому, что он одевается не так, как вам бы хотелось!

Так, кстати, очень часто бывает, – людям оказывается очень сложно выйти из власти стереотипов, главный из которых, отец всех стереотипов и несчастий, к которым эти стереотипы привели, – ксенофобия, то есть неприятие (отвращение, страх) чужого. В нашем представлении часто во всех бедах оказываются виноватыми те, кто не похож на нас – не так говорят, одеваются, ведут непонятный образ жизни и т. п. Вот и Артема родители обвинили в вандализме и перестали доверять ему только потому, что он одевается как гот и бродит ночами по кладбищу.

В общем, провел я разъяснительную беседу с родителями, показал им, что это они виноваты перед мальчиком, и отправился в гости к другу Артема, где тот сейчас проживал. Общение с Артемом сразу же убедило меня в справедливости моего предположения – мальчик был абсолютно искренен: он не громил могил и понятия не имел о своих хождениях по ночам. А значит, Артем – лунатик, что для четырнадцатилетнего мальчика вполне нормально.

Я убедил Артема простить родителей, объяснил ему, как им трудно воспринять то, что им чуждо, что они действительно видели, как он ходит по ночам, а про то, что это может быть сомнамбулизм, им и в голову не приходило. Артем, кстати, легко мне поверил, потому что ему самому было непросто осознать, что он ходил во сне.