Своим чередом

– Могла бы и посоветоваться со мной! – рычал Броуди в трубку. – Переехала, значит. И как мы теперь будем видеться? Я устаю после работы, между прочим, и не горю желанием переться к чёрту на куличики по темноте.

И что на это ответить? Ничего в голову не приходило. Да и надо ли? Сомневаюсь, что Броуди звонит, чтобы услышать что-то от меня. По-моему, он просто хочет высказать своё недовольство, а ещё, может, заставить меня чувствовать себя виноватой. Верно, я ведь всё придумала и, когда твою квартиру переворачивает верх дном невесть кто, в этом нет ничего ужасного и уж тем более страшного.

– Эй, чего молчишь, Роуз? – гаркнул он, но затем добавил: – Только не реви там, ладно? Этого ещё не хватало.

Я кивнула, словно через микрофон Броуди это увидел бы, и промычала нечто, похожее на согласие и утверждение.

– Вот и славно, – смягчился он. – Давай поужинаем сегодня. Как раз обсудим, когда ты вернёшься. Если не хочешь жить у себя, перебирайся ко мне. Давай в десять в нашем любимом баре, помнишь?

Снова вместо ответа я промычала и кивнула.

– Вот и умница, Рози, умница, – приглушённо засмеялся Броуди. – До вечера.

Экран телефона погас, его хотелось отшвырнуть куда-нибудь подальше, но телефон-то тут причём? Я выключила звук, отложила мобильник на стол и снова надела перчатки.

Ночь на новом месте прошла даже лучше, чем я могла предположить. Со сном мучиться не пришлось, не преследовало маниакальное желание каждую секунду проверять окна, дверь, шкафы и тёмные углы. Помню, как вернулась из пиццерии неподалёку по хорошо освещённой улице – Броуди отказался меня провожать, оправдывая это тем, что я от него «сбежала куда подальше», – поднялась к себе, спокойно приняла душ и провалилась в сон, даже не успев расстелись постель.

Утром мне захотелось поставить жирную точку на всей этой дурацкой истории с преследователем. Я позвонила Энди с просьбой помочь закончить уборку. Подруге я всё говорю, что надену свою одежду только после большой стирки, но вот уже который раз за утро на глаза попадается мешок с вещами, и я думаю, как с радостью оставлю его на помойке. Первые полчаса я изо всех сил заставляла себя придумать, пусть и самую невероятную, причину оставить большую часть, а потом просто плюнула на это и… Будь как будет.

– Ты чего такая грустная? – из комнаты появилась Энди с полным мешком всякой всячины. – Кто-то звонил?

– Броуди.

– Ах, понятно, – она закатила глаза и отмахнулась, небрежно стерев со лба пот рукавом. – Что ему нужно? Рвётся уйти с работы и помочь нам всё это дотащить?

Мы обе рассмеялись, как будто это действительно могло бы прозвучать из уст Броуди исключительно в виде шутки. И что с ним стало? Я помню его совсем другим.

– Хочет встретиться вечером и обсудить, когда я вернусь сюда.

Энди пробубнила что-то себе под нос, скинула перчатки и, поморщившись, посмотрела на свои руки.

– А с виду он казался отличным парнем, – вполголоса продолжала Энди. – Милым, славным. Весь такой добряк и джентльмен.

– Он странно себя ведёт с того самого дня, – отметила я. – Знаешь, мне показалось, он даже в лице изменился, когда я сказала ему про книгу, – я машинально пожала плечами. – Думаю, его это бесит.

– Если ему не даёт покоя твой успех, то, – Энди смотрела с жалостью, хотя её тон скорее должен был вселять некую уверенность, – к чёрту его! К чёрту Броуди!

– К чёрту так к чёрту, но я просто не понимаю что к чему? – я заклеила скромную коробку с посудой и наконец тоже сняла ненавистные перчатки. – Когда Броуди только узнал, что я веду блог и пишу и даже у меня есть тот сборник, он казался заинтересованным. Всё расспрашивал о писательстве, слушал, но стоило книге обрести какое-то признание, так ему всё сразу пришлось не по душе.

Мы перемывали Броуди кости все следующие полтора часа, пока собирали оставшиеся вещи. Этот разговор ни к чему толковому, кроме как навсегда и немедленно вычеркнуть «добряка-соседа» из жизни, не привёл. Ох, я ошибаюсь – мы же закончили убираться! Вот это действительно достижение! На часах почти два часа дня, мы уставшие, голодные и мечтаем принять душ. Да, животный страх перед квартирой у меня внезапно пропал, но ощущение несмываемой липкой грязи на всём, чего мог касаться тот человек, никуда не делось.

В четыре мусорных мешка поместилась вся моя жизнь. Я в тайне надеялась, что успела нажить чуть больше. От бумажек, одежды и обуви на все сезоны до бытовой техники и посуды. Раньше я регулярно раз в месяц злилась и переживала, что мне нечего надеть, а сейчас, когда приходится тащить весь свой гардероб в прачечную, очень даже рада, что тратилась на новые шмотки исключительно в день премии или внезапной надбавки. Основная часть денег всегда уходила на еду, квартиру, кофе из кофеен и многоступенчатый уход за лицом, чтобы к нему можно было хотя бы прикоснуться без боли. Каждый раз, когда я думала, что слишком много трачу на гели для умывания, сыворотки и крема, вспомнила, с каким внутренним отвращением я подходила к зеркалу. Почему у меня не исчезли все эти проблемы лет в восемнадцать так же, как у одноклассников?

Мы подошли к мусорным бакам. Энди тяжело выдохнула, а я никак не могла себя заставить поднять один из мешков и избавиться от него. Вся моя косметика, часть из баночек была совершенно новая, но потом некто забрался в мой дом и все флаконы оказались вскрыты, перемешаны и бог знает что ещё.

– Да не переживай ты так! Это всего лишь косметика, – подбадривала Энди. – Зато представь, вечером будешь всё новое открывать. Круто же!

– Я столько потратила, – причитала я. – Помнишь, даже откладывала!

– Пусть тебе больше не придётся этого делать, – Энди крепко обняла меня за плечи. – И весь этот ужас на лице пройдёт, наконец-то, и денег на всё хватит.

После излишне грустного расставания с мешком косметики, мы с Энди поплелись в прачечную и часа через два с половиной вернулись с горой чистой чистых вещей обратно. Теперь предстояло всё разложить обратно по шкафам. Подушки и одеяло мы убрали на верхние полки, оттуда достали чемодан. Я покупала его на первую зарплату в надежде, что буду много путешествовать, но по факту в нём от сезона к сезону пережидали куртки, свитера и обувь.

Сборы в очередной раз не увенчались успехом: странно, что я раньше не замечала, насколько моя повседневная одежда поношенная. Футболки усыпаны рябью крошечных дырочек, джинсы протёрты даже на поясе, любимые толстовки каким-то чудом ещё не развалились на отдельные детали. С каждой вещью внутри поднимались непонимание и шок. Целыми остались только платье с выпускного, которое я надела один-единственный раз в жизни, и упаковка совершенно новых колготок с рисунком-сердечками. Они лежат в ящике второй год, никак не подворачивался случай надеть.

– И давно я хожу как бездомная? – я показала подруге все потёртости и повреждения на одежде. – Почему я этого не замечала?

Энди неловко и виновато смотрела на меня.

– Наверное, тебе было не до этого, – пролепетав, она пожала плечами и не хотела смотреть в глаза. – Ты и в салон отказывалась со мной идти, и на маникюр, и по магазинам, – Энди обернулась на меня, но всё равно отводила взгляд. – Сначала я думала, у тебя какие-то проблемы.

– Как я выгляжу? – строго спросила я. – Как я выгляжу на самом деле, Энди?

– Как подросток, – Энди обняла себя. – Это неплохо! – тут же воскликнула она. – Многие так одеваются! Кому-то нравится, кому-то даже идёт!

– А мне идёт?

– Роуз, тебе и подростком-то быть не шло, – она неловко обняла меня. – Ты выглядела странно в пятнадцать.

Внутри снова всё переворачивалось. Будто я вдруг надела очки, и мир вокруг оказался не совсем таким, каким я его запомнила. Говорят, в творчество уходят с головой, когда реальность осточертела настолько, что от неё тошнит. Дальше куда проще: создать вымышленный мир и жить в нём так долго, сколько сможешь, а если надоест, то в любую секунду он изменится до неузнаваемости. Реальность не такая податливая. В ней всегда чего-то не хватает. То какой-нибудь мелочи до идеальной картинки, то целого списка значительного и важного. Я не считаю, что начала писать лишь из-за того, что моя жизнь не была похожа на сказку, но не буду отрицать моменты, когда мне хотелось переписать какой-нибудь неудачный эпизод из прожитого дня.

– Вот я так и знала, что ты всё воспримешь близко к сердцу! – нервничала Энди. – Ты так сильно из-за всего переживаешь! Это же просто вещи! В конце концов, можно просто пойти по магазинам, – она плюхнулась на гору одежды, которую я отложила на выброс и лениво потянулась. – Раз ты у нас теперь знаменитость, то и одевайся по статусу.

– Знаменитостью я стану, когда про книгу узнают кто-то, кроме самого издательства и нас с тобой, – засмеялась я. – Так что пока я это я.

– Ох, Роуз, – Энди нехотя потянулась к телефону, – какая ты не дальновидная. Вот сегодня ты просто переезжаешь в новую квартиру, а завтра будешь думать, куда впихнуть отпуск между автограф-сессиями и всякими светскими встречами. А ведь тебе ещё и новые книги писать!

Вещи совместным решением было немедленно отнести на помойку, закончить с ненавистной уборкой и заняться более приятными делами – пообедать и купить новую одежду. Буквально за полчаса Энди успела найти штук сорок картинок с готовыми образами. Я с трудом представляла себя в новом, более «взрослом» стиле, но попробовать интересно.