Глава 3

Я вернулась домой, вытирая слезы, но деда не застала. Наверное, работает на мельнице. Тем лучше. Не представляю, как сказать, что я опять ввязалась в спор с местными. Сама напросилась, не смогла унять свою гордость. Конечно, понятно, что иногда лучше бы промолчать. Но когда меня несправедливо и незаслуженно обвиняют, все внутри закипает. Характер тут же говорит: «Нет, я есть, и нечего меня прятать, все равно не сможешь». Здравомыслие куда-то уходит, а мне остается только злость и желание отстоять правду. Конечно, это у меня еще ни разу не получилось, но я не теряю надежды.

Я поставила многострадальную корзину на скамью и посмотрела в окошко. Из ельника неподалеку доносились звонкие птичьи трели. Река привычно шумела и плескалась, огибая обкатанные валуны. Я, как зачарованная, смотрела на воду – это успокаивало. Посидев так, я решила, что ничего не случится, если я немного прогуляюсь, тем более можно набрать ягод и испечь пирог.

Я надела шляпу с широкими полями, подхватила корзинку для ягод и выбежала на улицу. Глаза все еще жгло от долгого плача, да и покраснели, наверное. Я осторожно спустилась к речке и поставила плетеное лукошко на землю. Присела и зачерпнула в ладошки холодной воды. Пару раз ополоснула лицо и вздохнула. Боже, до чего приятно! После полуденного зноя оказаться в лесной чаще, чувствовать прохладу, которую дарит рассеянный сумрак, ощутить покой монотонного речного журчания. Благодаря холодной воде воспаленные глаза быстро успокоились, а тело уже не покрывалось испариной от душного воздуха, омываясь лесной прохладой. Я подняла тяжелую косу и плеснула воды на шею, затем оглянулась по сторонам и решила уступить соблазну искупаться. Прозрачная вода так и манила. Да и все равно никто не видит. Я распустила волосы и сняла надоевшее платье, оставшись только в нижней сорочке. Прикоснулась пальцами ног к кромке воды…

Где-то хрустнула ветка, взлетела птица. Я обернулась, но никого не увидела. Скорее всего, какое-то лесное животное бродит. Ледяная вода почти обжигала, но я задержала дыхание и нырнула с головой. Ухватившись за камень, я стояла в бурлящей воде и чуть не мурлыкала от удовольствия. Глаза сами собой закрылись, и я впитывала бурлящую энергию всем телом. Представляя, что все мои неприятности уходят вместе с водой, я отпускала их в свободное плавание. Мне казалось, что я сама как речка – равнодушная, но все же живая. Шум листьев и голоса птиц погружали меня в блаженство.

– Как водичка, красавица?

Мужской голос заставил меня резко открыть глаза и вскрикнуть.

Фавн!

– Зачем подкрадываешься? Напугал. – Я растерянно оглянулась по сторонам и поспешно опустилась по плечи в воду. Какой стыд! Я же, считай, голая.

– Я не виноват, что ты заснула. Храпишь так, что все звери разбежались, а бедная олениха начала рожать. – Он усмехнулся и присел на корточки у самого края речки.

– Я не храпела! Я вообще не спала! Так и передай оленихе. В ее родах виновата только ее беременность и какой-то олень, но уж точно не я, – возмущенно фыркнула я, раздумывая, как выбраться на берег и одеться. Не при нем же?

– Поздно уже, разбежались все. Вот я и пришел глянуть, кто здесь плещется. – Фавн зачерпнул воды и, не отводя хитрого взгляда, немного отпил. – Кто ж знал, что это моя ночная гостья решила стать русалкой.

Он притих, что-то высматривая в моих глазах. А я совсем смутилась:

– Киро, не мог бы ты подать мое платье и отвернуться? Я хочу одеться.

Фавн улыбнулся и подхватил мое платье:

– Это? Я думал, его одна из нимф оставила. – Парень приложил к себе платье и покружился. – Мне идет голубой? Ах, пожалуй – нет. К рогам подойдет лишь бордовое.

– Хватит дурачиться, я уже замерзла, – сказала я, с трудом сдерживая смех.

Фавн протянул мне платье и отвернулся на секунду позже, чем вода перестала скрывать мои плечи. Я покраснела, немного смущенная его взглядом. На меня еще никто так не смотрел. Так, как будто я… красивая?

Одевшись, я подхватила корзину и шляпу.

– Нужно набрать ягод. Сегодня у нас на обед пирог. Да и на ужин тоже… Пойдешь со мной? – предложила я.

И сразу же смутилась. Нормально ли это – предлагать чудовищу прогулку по лесу? Но у меня никогда не было друзей, а он единственный, кто общается со мной без ненависти и пренебрежения.

– А что, я с радостью. Если расскажешь, что сегодня случилось.

Я бросила на него удивленный взгляд:

– Почему ты решил, будто что-то случилось?

– Причин, на самом деле, много. К примеру, у тебя все еще красные глаза, хоть ты и пыталась снять припухлость холодной водой. Значит, ты плакала, и долго. Еще ты идешь за ягодами и упомянула, что у вас теперь только пирог на обед и ужин.

– Так ты давно уже за мной следишь? – смутилась я.

Фавн неоднозначно пожал плечами, подтверждая мою догадку, а затем серьезно посмотрел на меня и спросил:

– Так что сегодня случилось?

Я закусила губу. Рассказывать или нет? Терпеть не могу жалости к себе. Да и плакаться кому-то в жилетку не привыкла. Но глядя в его зеленые, такие солнечные глаза, все же решилась и рассказала ему все, что произошло утром.

Выслушав меня, фавн кивнул и задумался. Мы долго шли молча вдоль реки, потом он спросил:

– Как его зовут? Того, кто тебя обижает?

Я растерялась от такого вопроса.

– А зачем тебе? Ты ничего ему не сделаешь?

Почему-то мысль, что фавн может причинить вред кому-либо из-за меня, приводила в замешательство. Нет, я не хочу так.

– Переживаешь за своего мучителя? А как ты думаешь, будь он на твоем месте, отказался бы назвать имя обидчика?

Я заправила все еще влажные волосы за ухо и подумала, что он прав. Джордж бы сам нашел фавна и запихал насильно ему в уши мое имя, если бы знал, что этим мне можно как-нибудь навредить.

– Не волнуйся, ничего существенного я ему не сделаю. Так, пощекочу нервишки только.

– Обещаешь?

Фавн кивнул, а я тихо произнесла:

– Джордж.

Киро расцвел озорной улыбкой и подмигнул мне.

– Что ж, к черту ягоды, пошли, я наловлю тебе рыбы.

Киро затерялся в деревьях около спуска к речке, а я присела на поляне у широкого куста малины и стала обирать ветки, стараясь не обращать внимание на то, как сильно успела исколоться. Ох уж эта кожа, слишком нежная для деревенской жизни, и никак не хочет грубеть.

Через четверть часа, когда корзинка уже почти наполнилась, я пошла к новому другу. Он смотрелся немного нелепо, когда стоял в реке по колено и, вылавливая рыбу, бросал ее на землю. Рыба ускользала, а он ругался и уговаривал ее подплыть ближе. Мне стало смешно, и в какой-то момент я не выдержала и расхохоталась. Фавн вскинул голову и хитро прищурился:

– Я, значит, ей ужин тут соображаю, а она смеется?

Он неожиданно выскочил из воды и бросился в мою сторону, рассыпая сверкающие брызги. Я на миг ошеломленно застыла, потом взвизгнула и пустилась наутек, но мне было далеко до его скорости. Уже через мгновение меня забросили на плечо и поволокли к воде. Я визжала и хохотала, пытаясь высвободиться, но фавн держал крепко. Он донес меня до речки, и прежде чем скинуть в воду, спросил:

– Будешь еще смеяться? – И видя, что я даже не переставала, плюхнулся вместе со мной в воду.

Это было так весело и так необыкновенно. Я почувствовала себя простой девчонкой, такой как все. У меня был друг, и он веселился вместе со мной, понимал меня и выслушивал. Так кто же на самом деле чудовище? Он, имеющий рога и доброе сердце, или же Джордж – красивый с виду и прогнивший внутри? Эта мысль промелькнула у меня в голове и тут же исчезла, не дав как следует все обдумать.

Мы смеялись и брызгались друг на друга водой. Я промокла насквозь, но мне было все равно. Лишь когда я вышла на берег, почувствовала, что мокрая одежда, обдуваемая прохладным ветерком – это не слишком приятно. Заметив, как я вздрогнула, фавн цокнул языком и пошел в чащу. Спустя пару минут он принес охапку хвороста и разжег костер. Как у него это получилось, я спрашивать не стала. Главное, что было тепло и спокойно.

А еще хотелось есть. Улов вышел очень хорошим. Такого количества рыбы нам с дедушкой хватило бы дня на три. Поэтому мы со спокойной совестью пожарили на углях пару рыбин. Никогда еще еда не казалась мне настолько вкусной. Мы молча ели, и лишь редкие взгляды, что бросал на меня Киро, странным образом заставляли мое сердце биться чаще. В глазах фавна танцевал огонь, и это пламя околдовывало меня, как игра на скрипке прошлой ночью. Или мне показалось, а это были лишь отблески костра?

Солнце опустилось ниже, и я заторопилась домой. Скоро вернется дедушка, нужно успеть приготовить ужин. Мы дошли до края леса, прилегающего к нашему дому, и нехотя попрощались. Киро улыбнулся и исчез со словами: «До встречи, красавица». Едва уловимый отзвук его голоса еще долго гулял по лесу.

Я зашла в дом и принялась готовить ужин. Дедушка вернулся через час после меня, снял шляпу и умылся.

– Амедеа, чем это у нас так вкусно пахнет? – Он подошел ближе и удивленно вскинул брови. – Это рыба? Даже не буду спрашивать, где ты ее взяла.

– Лучше не спрашивай, просто садись и ешь, – с улыбкой ответила я.

– Приятно видеть тебя в хорошем настроении. Давно не видел тебя веселой. Хороший день? – Дед лукаво смотрел на меня в ожидании чего-то интересного.

– Замечательный! Ну все, давай есть.

Он уселся за стол, и мы принялись за еду, попутно разговаривая о повседневных делах. После ужина я помыла тарелки, пожелала дедушке спокойных снов и ушла в свою комнату.

В окно светила луна, вырисовывая четыре квадратика на полу. Я не стала даже зажигать свечку, боясь разрушить очарование момента. Стояла у окна и смотрела, как тихий лес оживает в ночном полумраке. Ветер качал ветки и уносился дальше, обессиленный неприступностью больших деревьев. Усталость накатывала волнами, но усталость эта была такой приятной.

Я разделась и на ощупь нашла ночную сорочку. Тонкий, мягкий хлопок словно обнимал обнаженное тело, и я нырнула под пуховое одеяло, сворачиваясь калачиком. Внутри разливалось тепло. Кажется, я никогда еще не была так счастлива. Это, оказывается, так здорово – дружить с кем-то. Засыпала я с улыбкой на губах, и впервые за долгое время меня не мучили кошмары, а ветер за окном приносил шепот: «Спокойной ночи, красавица…»