Цитаты из книги «Индия. 33 незабываемые встречи»

даже прожив в Индии полжизни, так и не стала понимать ее культуру изнутри, отмечают ее самые верные последователи. Один из них вспоминает, что когда бы она ни обедала в его доме, домочадцы со всех соседей собирали серебряную посуду, на которой и подавали еду знаменитой гостье. Она воспринимала это как особую честь и, возможно, ощущала некое стилевое единство серебряных блюд, своей белой одежды и серебристо-белой головы. Увы, – с добрым юмором отмечает автор мемуаров, – она так никогда и не поняла, что даже в нашем доме патриархально воспитанные женщины видели в ней чужестранку, а значит неприкасаемую; любую другую посуду пришлось бы выбросить по окончании званого обеда, серебро же, как считается, не требует специального ритуального очищения.

Дайянанда Сарасвати скончался при невыясненных до конца обстоятельствах в октябре 1883 г. в Аджмере в возрасте 59 лет. Подозревают, что он был отравлен. * * * На этой печальной ноте вернемся на бенаресский диспут в далеком 1869 году. По отзывам присутствовавших и по газетным отчетам, Дайянанда дрался как лев, блестяще парируя высказывания оппонентов, давая своё, не-традиционное толкование приводимых ими текстов и едко высмеивая их высказывания. И не его вина, что пандиты внезапно встали, слегка смошенничав, признали себя… победившими. Толпа реагировала как всякая толпа, не только на философских диспутах – в Дайянанду полетели заранее заготовленные камни, навоз и сандальи… Дайянанда же и его приверженцы объявили в ответ о

Диспутами, спорами, дискуссиями создается не только интеллектуальная атмосфера вечного города, но и весьма своеобразная прослойка учителей – не собранных в одном месте, скажем, на каком-либо факультете или кафедре, а составляющих основное население Бенареса. Без малого 400 лет назад, французский врач Ф. Бернье, однокашник Мольера, говорил именно об этом: «Фактически Бенарес является своеобразным университетом, но в отличие от европейских университетов, здесь нет колледжей и организованных классов. Учителя раскиданы по всему городу и обучение ведется в их домах. У некоторых из них по 4, у других по 6 учеников, тогда как самые знаменитые имеют от 12 до 14 учеников, но не более». А вот теперь представьте себе, что в позапрошлом веке нашелся человек, который в этом городе бросил вызов всем учителям сразу, обвинил их (всех!) в невежестве и вызвал их – опять-таки всех, скопом – на публичный диспут. Звали этого бесстрашного человека Свами Дайянанда Сарасвати – и, право слово, он был такой колоритной личностью, что заслуживает отдельного рассказа.

Но есть в Бенаресе и островки изысканного шопинга. Это магазины и мастерские, торгующие знаменитыми бенаресскими сари. Дух захватывает, когда скучавшие до вашего появления приказчики начинают настойчиво извлекать свои сокровища. Они разворачивают новые и новые куски баснословной красоты, они посылают куда-то местного Ваньку Жукова за масала-чаем для вас и не отпускают вас даже через час и, что интересно, получают сами при этом такое удовольствие, что не расстраиваются, если вы уходите ничего не купив. Дело здесь, кстати, не в дороговизне, очень неплохие сари вполне доступны по цене, просто представьте вашу подругу в роскошном бенаресском сари в московском метро или даже на корпоративной

Бенарес же весь практически состоит из святынь, на каждом шагу, в каждом переулке, за спиной каждого базарного торговца, над каждым пешеходом нависают они, оставаясь полной энигмой для иностранных туристов – многорукие, благообразные, оскаленные, в зверинском облике или получеловеческом, бесчисленные боги, богини, божки, демоны, символы пристойные и непристойные, прекрасные и безобразные. Такими их увидели и добросовестно описали многочисленные европейцы, начиная с 1500 года, увидели, запомнили, но не поняли.

Бенарес – это абсолютный культурный шок Если вы любите Индию, стремитесь её познать, погрузиться в неё – вы с радостью проведете здесь долгие годы и, как миллионы паломников, будете счастливы, если именно здесь вам будет даровано расставание с жизнью; но если вы отталкиваетесь от Индии и её непонятности, если вы от неё дистанцируетесь или, может, боитесь её, то, даже если вы живете в Бенаресе всего 2–3 дня, этот город будет являться вам в ночных кошмарах до конца ваших дней.

Кто-то случайно упомянул, что есть такое правило, что студент языкового вуза может (по желанию) представить диплом на изучаемом языке – в этом случае текст приравнивается к письменному государственному экзамену. Иными словами, тогда экзамен заменяется работой, подготовленной дома, в тиши, спокойно, без оглядки на время, при неограниченном использовании словаря. Никто еще у нас не пользовался такой привилегией, мне предстояло стать первым.

Родился я в Москве, в семье по меркам сегодняшнего дня совершенно необычной – все предки мои на протяжении нескольких столетий были москвичами; более того, с обеих сторон – и с отцовской, и с материнской – староверы. Дед со стороны отца даже был до революции Ректором Старообрядческого Университета, патронируемого семьей Рябушинских. Родился я не просто в Москве, а в весьма специфическом ее районе – между Яузскими воротами и Хитровкой, Хитровым рынком (читайте Гиляровского и Акунина!), до

произведения искусства в Индии, особенно драматическое, и его потребитель, зритель, находятся совершенно в иной связи друг с другом, чем в Европе. Мы высоко ценим сюжет. Напряженно следим за ним, пытаемся предугадать дальнейшее развитие. Индийский зритель предпочитает знать сюжет заранее. Его волнует не «что», а «как» – как автор или актеры воплощают давно и хорошо знакомые события и характеры. Поэтому мы с ними смотрели «Рамаяну», всем известную с детства в самых различных ипостасях, разными глазами. Мы, дети МХАТа, всё еще ждем на сцене полного реализма; индийцев вполне удовлетворяет зашкаливающая условность оформления, костюмов, движений и всего спектакля в целом. Мы ценим типажность в искусстве; их привлекает аллегоричность. Правда и Кривда (в индийском обличии, конечно) присутствуют – и прочитываются зрителем – как в виде соответствующих героев раджей, отшельников и пр., так и как самостоятельные персонажи, носящие именно такие имена. В былые годы высокие духовные требования к произведениям драматического искусства перетекали и на актерский состав – так, актеры, исполняющие роли мужа и жены на сцене, должны были и в жизни состоять в браке друг с другом. Интересно, что в древней и средневековой литературе Индии, наряду с обычными пьесами, предназначенными для исполнения на сцене, были особенно распространены элитарные пьесы для чтения. Не знаю, как вы, но я тоже предпочитаю читать пьесы, а не смотреть их на сцене – воображение позволяет создать для себя идеальный спектакль, а не досадовать на плохую игру конкретного актера, выкрутасы режиссера и чихание в зале.

Бурное правление императора Хумаюна – с войнами, с обычными для того времени семейными злодеяниями, с изгнанием, чужбиной и возвращением на трон – закончилось в одночасье, когда, поскользнувшись на мраморных ступенях своей библиотеки, многострадальный правитель сломал себе шею – случай, благодаря которому на трон сел его 14-летний сын Акбар. Акбар Великий – называют его историки, хотя поначалу всё шло как у всех, кого-то убивали, кого-то завоевывали. Малограмотный император, спортсмен-любитель, не умевший читать (по мнению недоброжелателей), казалось бы, не должен был остаться в памяти великой страны.