Специфика действий соплеменников, пиратов и грабителей накладывала определенные требования на вооружение. Рогатина с ее колюще-режущим наконечником была обязательна для борьбы с вражеской кавалерией и увеличивала дистанцию поражения противников. Также нужен был меч или что-то другое колюще-рубящее для работы в свободных боевых порядках, частично вне строя. При этом, что очень актуально для бандитов, пиратов и грабителей, одним из которых мне придется стать, по крайней мере на время, длина клинка должна быть около метра. Кратчайшее расстояние между двумя точками, как известно, – прямая. Пребывая в человеческом теле, я познакомился со спортивным фехтованием еще будучи школьником, поднатаскался в работе с ножом в более зрелом возрасте, а регулярные тренировки телу Края обеспечивали отец и братья. После переосмысления суммарного опыта я убедился: нужно то, что может не только нормально колоть, но при этом и качественно рубить.

И наконец, нельзя забывать о работе на ближних дистанциях в довольно плотных боевых порядках, априори сокращавшей возможности метрового колюще-рубящего клинка, когда его просто-напросто тяжело развернуть. Однако такие схватки была весьма возможны как на ограниченном пространстве корабля, так и в сутолоке и тесноте битвы.

Орки выходили из положения, куя одноручные мечи с длиной клинка от семидесяти до восьмидесяти сантиметров для рядовых родовичей, которые не могли себе позволить много оружия. Все, что длиннее, заказывалось только хирдманами и опытными, обеспеченными представителями родов, соответствующими хирдманам по вооружению.

Я не стал изобретать велосипед, взяв за основу идею японцев с их дайсе, комплектом из катаны (или тати) и вакидзаси, куда вакидзаси вошел именно как меч для ограниченных пространств. В том же ключе мыслили кавказские горцы с их комплектом шашка плюс кинжал. Кинжал мог быть больше полуметра длиной.

Тут тоже возникали сомнения, что лучше, колющий или рубящий инструмент. При сохранившейся быстроте поражения в сутолоке, когда рядом находятся враждебно настроенные вооруженные джентльмены, собственно поочередное поражение или блокирование ударов противников не обеспечивается одними уколами. Однако рубящий удар уступает колющему в бронепробиваемости, ее надо было как-то повышать.

Вновь на помощь пришел опыт предков. Что-то вроде того и для тех же целей употребляли в Западной Европе. Тяжелые тесаки-фальшионы с их закругленными, в определенной степени оптимизированными для рубки клинками, весьма походили на гораздо более ранние лангосаксы, а в некоторых вариантах позволяли и колоть.

Однако профессионалы войны, немецкие ландскнехты, а также французские жандармы (тяжелая латная кавалерия) вместо фальшиона нередко применяли как исключительно рубящее оружие малхус, короткий, широкий, тяжелый меч-саблю с сильным скосом в передней части. Их профессионализму я и доверился. По моим прикидкам, такой меч массой до трех килограммов, идеально приспособленный для мощных рубящих ударов в ограниченном пространстве, представлял самое устрашающе-эффективное оружие в тесноте корабля или в сутолоке на поле боя. Малхус – практически тот же топор. Правда, им невозможно эффективно колоть доспешных, но этим недостатком я пренебрег. В любом случае, толщина и ширина клинка не позволяли глубоко колоть кого угодно, как и тем же, например, фальшионом. А для уколов у меня, как и у ландскнехтов, имелся кинжал.

Любопытно, но классический малхус по форме был почти полной копией китайского дао. Разве что короче, толще и с одноручной рукоятью. Сходные физиология и задачи рождают сходные решения.

После начертания на подходящей доске нужной формы меча и прикидки планируемых ТТХ меня пробил смех. Девайс получился изрядно похожим на изображения мечей фэнтезийных орков на обложках, причем это оружие художники считают ятаганами. Еще бы: расширяющийся от эфеса клинок с елманью мог напомнить вышеупомянутым иллюстраторам даже меч Аладдина из известного мультфильма. Отличия разве что в размерах.

Почти двуручная рукоять длиной с два кулака вместе с навершием меня устроила. Максимальную толщину клинка на прямой линии от острия к центру рукояти я предполагал сделать не более семи-десяти миллиметров. От нее вниз пойдут грани лезвия. Вверх, к обуху клинок также станет тоньше, миллиметров до четырех-пяти. В поперечном сечении получится вытянутый пятиугольник. Срез я решил заточить.

Для наглядности из сосновой плашки вырезал модель, с третьей попытки получилось то, что надо.

В качестве прототипа длинного меча, не мудрствуя, избрал китайский цзянь, боевой вариант. Меч, которому около трех тысяч лет и который за последние полторы тысячи лет почти не изменился, заслуживает внимания. Да и Чон Юнг Фат в «Крадущемся тигре, затаившемся драконе» выглядел весьма привлекательно. Осталось только научиться скакать по елкам.

При виде модели малхуса Ансгар сказал:

– Охо-хо-хо. Чья идея? Господина? – он имел в виду отца.

Я изложил свои соображения.

Кузнец задумался. Потом кинул на меня непонятный взгляд.

– Попробую отковать. Но слишком короток. Если по размеру делать. Только в свалке будет хорош.

Тут я добил его, показав рисунок цзяня, и пояснил, зачем он мне. Мастер помолчал. Потом покачал головой.

– Высоко пойдете, молодой господин. Если по пути не убьют.

* * *

С ковкой мечей я решил подождать до следующего караула. Только посовещался с Ансгаром насчет металлолома для их изготовления.

Тот обломал мои планы пустить на малхус оплавленное лезвие двуручника. Сказав, что такую дуру нужно ковать из нескольких кусков. Качественная сталь на обух не нужна. А вот такое, как он выразился, «шило», как цзянь, нужно делать целиком из хорошего материала.

Сменившись, я отоспался и на следующее утро пришел в кузню.

Пока грели лезвие, я, сидя на солнышке возле кузни, подвергся атаке местных девушек.

Атаку начала симпатичная брюнеточка Эрика А’Тулл, дочка хевдинга, нагло выкрикнув через забор:

– Какой демон укусил тебя пониже спины там, в крепости?

– Страшный, поди, был? – поддакнула ее подружка Ульфрида, белобрысая младшая дочка старого Кнубы от младшей жены. Это она целовалась с Бьерном на проводах в поход, старательно не замечая синячище под глазом моего братца.

У меня не было настроения любезничать с дамами. Хотя об Эрике следовало задуматься, она того стоила. Поэтому я ограничился ответным наездом только на Ульфриду:

– Жуть. Из-под земли как выскочит, весь в дыму. Как зашипит, как закричит. Точно так же, как ты, Фрида, заорала на весь борг, когда в бане на раскаленные камни мягким местом приземлилась. Помнишь? И он попер на меня…

Фрида раскрыла рот и попыталась меня обругать. Но я успел закончить раньше:

– Я – бежать. Он меня за задницу – тяп! Я – ох! Думаю, чем отбиться, придумал – пук. Голову поворачиваю. А он уже не рычит, а кашляет. Раз, другой, все сильнее. А после третьего покраснел, надулся и лопнул.

Фрида все-таки обругала меня и сама надулась. Эрика, как заклятая подруга Фриды, наоборот, оживилась:

– Что, ты от такого зрелища лишился чувств? Или на самого подействовало? Или…

Не надо было развивать эту тему:

– Я просто споткнулся. И все.

– Так, что колдун в чувство приводил?

– Врут. Вот что было. Упал я, вижу надо мной валькирия на крылатом коне. Кто, говорит, тот герой, что злобного демона Йыганга убил? Отец богов с ним давно покончить хотел. Но силен уж больно демон был и хитер. Не давался никак, даже от Гугнира раз увернулся, раной отделался. Таким, говорит, героям самое место на Валгалле среди великих эйнхерриев. Я говорю, но на Валгаллу рановато мне пока. Та не слушает, за шиворот – цап. И на коня. А дальше по радужному мосту. Смотрю…

Ульфрида заорала с новыми силами:

– Хватит врать как сивый мерин! Пошли, Эрика. – И потянула, слегка недовольную этим ускоренным отступлением подругу к верфи.

– Все, Эрика, не буду рассказывать, какую видел там красотищу. Об этом только колдун знает. Мешают нам некоторые… – Осторожно закинул я крючок.

Эрика засмеялась.

Сзади кашлянули:

– Пора, господин.

– Пора так пора. Увидимся, девушки.

Эрика удивленно подняла брови. Но ничего не сказала.

В кузне металл остатков двуручника вполне дозрел. Мы с Ансгаром разрубили заготовку на две части и, не забывая подогревать и посыпать бурой избранную большую часть, перековали в брусок. Потом, охаживая молотом, растянули в длину.

Двое незанятых этим процессом кузнецов тем временем занимались малхусом, расковывая второй кусок в пластину по форме клинка будущего меча. Для изготовления малхуса мы собирались центральную пластину из хорошей стали оковать низкоуглеродистой мягкой или железом из металлолома, как получится. Заготовки уже были, это дело – оковку – оставили на нас с Ансгаром. Ему можно было доверять в плане добросовестного отношения к труду. Да и я сам рад был поучаствовать: погибнуть оттого, что двум рабам было лень хорошо проковать клинок, мне не хотелось.

Четвертый мастер, бывший златокузнец Эдгар, ковал рядом с нами бронзовые заготовки крестовины и набалдашника для цзяня по моему эскизу. Для чего пришлось пожертвовать покореженным бронзовым блюдом из запасов. Конечно, существовал риск остаться в будущем без пальцев или кисти. Однако на шашках, большинстве сабель и японских мечах гарда как таковая вообще отсутствовала. Я решил, что качественная шпажная чашка слишком сложна для текущего уровня развития, достаточно обойтись латной рукавицей. Да и колоть двумя руками что-то прочное удобнее.

Потом я загрузил Эдгара изготовлением чешуек для перчаток согласно эскизу. Когда Ингвар и Авен закончили с пластиной, Авен присоединился к Эдгару, а Ингвар начал на пару со мной работать молотобойцем.

Подмастерья молча качали меха, наблюдая за процессом.

Когда брусок превратился в полосу, соответствующую, по мнению Ансгара, кондициям будущего клинка, мы расковали хвостовик и лезвия, грубо придав мечу форму. После чего положили его остывать для обдирки, занявшись после короткого обеда и отдыха малхусом-дао.

Гидравлических или пневмомолотов тут еще не придумали, обходились кувалдой и тонкими листами железа. Махать кувалдой было далеко не так просто, хотя по выносливости Ингвар от меня заметно отставал. Пока прогревали клинок, мы оба отдыхали.

Придав мечу нужную форму и сделав из наваренного металла рукоять, мы сочли, что на сегодня достаточно.

Следующие дни были наполнены обдиркой мечей, караулами, заигрыванием с Эрикой, закалкой мечей, для чего пришлось добывать кровь. После закалки – процесс отпуска и многодневная чистовая обработка. Не забывал я и помогать матери.

Посидеть в компании молодежи или послушать рассказы старших по вечерам удавалось не часто. Все-таки в борге осталось меньше половины мужчин и было очень много рабов, упускать контроля над коими никак нельзя. Хотя Эрикой я не пренебрегал. Мы с ней чаще всего ходили на верфь послушать старого Кнубу. Тот любил под вечер поговорить о жизни с молодежью, рассказывая о былом.

После закрытия ворот местами для встреч молодежи оставались только площадь возле колодца или стена, да и караульные мешали. В любом случае, общаться приходилось на виду у всего поселка.

Ансгар был в ударе. По-моему, он решил, будто именно сейчас готовит шедевры, лучшие изделия в своей жизни. И он увлекся, буквально заболел работой еще больше меня, как это ни удивительно, успевая еще гонять своих подчиненных, между делом изготовивших треугольный, обтянутый кожей и обитый по краям железом щит со стальным умбоном. А Эдгар доделал навершие и крестовину цзяня. Шлифовать и полировать цзянь Ансгар мне не дал. Загадочно ухмыльнулся и заявил, что я потом пойму. Я не спорил: он не испортит клинок, а шлифовать самому или нет – это не принципиально. Зато Ансгар поручил мне доводку малхуса, а когда я был занят, его шлифовал Эдгар.

Тот знаменательный день, в который мама поставила мне задачу смотаться следующим утром на нашем семейном кораблике к угольщикам за древесным углем, оказался еще более значимым, поскольку я первый раз взял в руки свои мечи в готовом к применению виде. Точнее, Ансгар вручил их мне под вечер с поклоном а-ля Япония и невероятным самодовольством, оправданным на все сто.

Комплект смотрелся красиво. Обоюдоострый клинок длиной за девяносто сантиметров и около четырех сантиметров шириной. Симпатичная бронзовая перекладина-гарда, не выбивающееся из стиля навершие без всякой резьбы и украшений. Рукоять длиной сантиметров восемнадцать, между перекладиной и навершием на хвостовик наклепаны деревянные щечки. Дерево обтянуто кожей. Удивление своим красноватым оттенком вызвала полированная сталь клинка.

Заметив мое удивление, Ансгар хмыкнул:

– Я это еще когда ковать готовились, заметил. Еще когда шлифовал, был уверен. Настоящая «кровавая» сталь. Первый раз самому перековывать пришлось. У сэра Рональда был кинжал такой стали, довелось повидать и даже в руках подержать.

– А что за сталь? Я что-то слышал, но ничего конкретного.

– Очень дорогая штука. Секрет утерян, имперская работа. Ватаги, что по Оркланду доспехи и оружие из земли вырывают, за ней в первую очередь охотятся. Такой вот один меч окупит все затраты на рейд. Все, и на лодки, корабли, лошадей и жратву. Да и большинство доспехов и оружия ватажников тоже. Просто как металл дешевле, конечно, но пара таких, как мы перековали, обломков – вполне.

– Так хороша?

– Хороша. В меру гибкая, прочная, заточку держит исключительно. Почти не щербится. Чтобы сломать такой меч, очень много усилий приложить надо. Я о таком и не слышал. Ее еще королевской сталью именуют. Говорят, сталь тем хороша, что от нечисти и колдовства защищает. Сколько в этом правды, не знаю, во всяком случае, владельца не защитила. Редкая у вас ценность, молодой господин, этот меч. Не надо им светить часто. А второй, хоть и по виду меч-ублюдок, – он вручил мне малхус, – нисколько не хуже. Но вот выглядит не в пример проще.

Малхус представлял собой почти полную копию модели, с отличием в виде небольшой стальной гарды, имевшей форму выпуклого овала. Двуручная деревянная рукоять, слегка расширяющаяся к навершию, обтянута кожей, клинок с косым, слегка вогнутым, тоже заточенным срезом на конце, длиной сантиметров пятьдесят пять. С весом заметно за два килограмма.

– Страшная вещь в битве, если рубить. Краснота на лезвии не заметна почти. Издали не увидят, а потом поздно будет. Но как вот хорошие ножны сделать, я не знаю. На первого-то красавца лучше тоже самому показать, какие нужны.

Ножны я решил делать из кожи, на бронзовых заклепках по краям, а также с бронзовым устьем и наконечником. Я сразу озадачил Ансгара требованием вшить шесть колец по два параллельно, четыре вверху и пару внизу ножен – для ремня.

– Зачем?

– Увидишь…