Летний день уступает место сформированной боевым шлемом виртуальной реальности. В мягких пастельных тонах лес выглядит полупрозрачным, и, хотя у меня нет с собой дополнительных датчиков для шлема, я сразу вижу впереди, сквозь чуть отдающую фиолетовым листву, фигурку с мокиком. Лица не разобрать: тепловизору на солнце сложно пробиваться сквозь кусты и листву и он поначалу только обозначает интересующий меня объект мозаикой оранжевых и зелёных пятнён. Но постепенно шлем накапливает данные и поднимает разрешение. И вот я уже могу разобрать, что это девушка… Шлем идентифицирует цель, определяет дальность и сообщает, что для пистолетного выстрела дистанция слишком велика…

От боевой техники не спрячешь фигуру под одеждой… И не только длинные волосы позволяют мне угадать пол. Девушка поворачивается, прислушиваясь – и я вижу контур её груди под ветровкой… В руке она держит лёгкий мотоциклетный шлем, из-под коротких бриджей торчат наколенники…

Увидев наколенники, я сразу догадался – это Битти, дочка Батта. Ни одну девчонку с Выселок не заставишь их напялить. А Битти недавно устроилась работать в столичное отделение секретариата Парламентской Миссии Малого Кольца. У них там строгий дресс-код: тёмная блузка и юбка определённой длины. Не слишком короткая, но всё же… Вот Битти и боится поцарапать коленки.

Видимо, она услышала мотор моего джипа и насторожилась – всё-таки выросла в этих местах, кое-что понимает. И время для её появления вполне подходит. Если Битти приехала навестить родителей тем автобусом, что катит по Шоссе всю ночь и прибывает в Кодд утром… Потом ждала на главной площади Верхнего Кодда автобуса до Выселок… Потом топала через все Выселки к полузаброшенному домику Батта, где можно взять отцовский мокик, чтобы не тащиться пешком ещё шесть километров… То как раз к обеду она и должна быть здесь, на этой заброшенной дороге.

За спиной у Битти рюкзачок, совсем небольшой. В нём мой всевидящий шлем разглядел смену белья, какую-то мелочь, баллон с дезодорантом. Если она и в гости, то очень ненадолго.

Я решил не скрываться. Снял шлем и потихоньку поехал дальше. Без шлема я её теперь не видел, потому и не торопился – ещё выскочит мне под колёса…

Битти поджидала меня на придорожной лужайке, примерно за километр до отцовских ворот. Подъезжая, я всё думал – почему я ею никогда не интересовался? В личном смысле, я имею в виду… Только ли потому, что она дочка Батта? Хотя, как это препятствует, хм? Возможно, дело было в другом… Она мне почему-то всегда казалась маленькой девочкой. А ведь, если задуматься, ей уже двадцать два, если не ошибаюсь… А мне ещё только двадцать семь. И то, что я подсмотрел, используя шлем… Нет. Несмотря на все мои знания, полученные с использованием служебного положения, – нет… Почему-то нет…

В детстве Битти больше походила на мать, чем на отца. А сейчас – наоборот. Тот же высокий лоб, курносый носик. Волосы у Батта светлые, у Лиол – тёмные. У Битти я сейчас вижу тёмные, у корней светлые. То ли красится, то ли вопрос между материнскими и отцовскими генами ещё не решён. Но глаза точно отцовские – голубые.

– Привет! – сняв руку с руля и сделав вежливый жест, я первым поприветствовал девушку, которая стояла, придерживая мокик, в нескольких метрах от дороги. Та молчала, как-то очень напряжённо глядя на меня.

Первым делом я подумал, будто Битти недовольна тем, что наши визиты совпали по времени. Ну, это можно понять – приехать в такую даль, чтобы побыть недолго с родителями, а тут ещё какой-то тип в гости… Но, с другой стороны, а что тут такого? Я ведь не собирался сегодня у Батта засиживаться до утра, не собирался пользоваться его знаменитым душем или подсматривать, как это делает кто-то ещё…

– Я могу заехать в другой раз, – добродушно предложил я, решив проверить эту версию, первой пришедшую в голову.

– Я так и знала, что это вы! – резко сказала девушка.

Ой, а вот это уже интересно…

– Ты о чём, милая? – я повернулся к ней, положив локоть на спинку пассажирского сиденья.

Помолчав секунду, Битти выдала:

– Мне рассказали, что вы даёте им деньги и они спиваются! И всё уговариваете папу с мамой не уезжать! И сами тут с ними… Закладываете…

Да… Вот это был удар! Интересно, и кто же это рассказал ей?

И ведь не скажешь, что это целиком неправда…

Пил ли я тут с Баттом и его супругой Лиол? Пил! И не однажды это было… Пару раз даже назюзюкались мы в общей компании капитально… Но это всё же были единичные случаи – и за сколько лет! Разве так спиваются?

Впрочем, от своих знакомых на Выселках я знал, что они попивали тут и без меня… Но, насколько мне было известно, всё это держалось в неких рамках…

Отговаривал ли я когда-нибудь Батта уезжать? Да не было у нас такого разговора вообще! Слыхал я разок, как в подпитии, празднуя удачный демонтаж очередного узла с умершей машины, парочка инженеров с Западной площадки провозглашала что-то типа: «Не жить нам без тебя, старик! Пока ты здесь – наши воздушные силы могут летать!» Но это же было не всерьёз. Правительство Басуты даже на содержание свалки денег практически не выделяло, так что всё это были восторженные слова – и только. Они даже обещать ему на трезвую голову ничего не могли… И последний раз грузовик с Западной площадки приезжал сюда, как я уже говорил, два года назад…

Носил ли я Батту деньги? И это было… Я несколько раз заказывал ему всякие технические штуковины, нужные мне по работе – вроде универсальных отмычек и открывающих всё на свете электронных ключей. Батт был талантливым инженером и мастером на все руки – и он делал такие вещи, которые даже у контрабандистов, что таскали к нам товар из более высокоразвитых миров, достать было нельзя. Но сколько их было, тех заказов? И, опять же, за сколько лет!

Даже если предположить, что я был не единственным поклонником его таланта, на таких мелочах особо не заработаешь. Оружие же Батт делать категорически отказывался – отказал мне, значит, отказал и другим. Мне он всё повторял, что мой пистолет, как простейший механизм без электронных компонентов, – лучшее вооружение для агента в нашу эпоху автоматизированных боевых систем: они просто не принимают такие железки в расчёт… Первое время я думал, что он издевается…

Кстати, о деньгах – как раз сегодня я действительно вёз Батту некую заметную сумму. Я решил пожертвовать свою прибавку к жалованию за несколько месяцев и сделать первый взнос… Батт давно обещал мне сварганить что-то посерьёзней отмычки. Например, моей тайной мечтой был личный летательный аппарат – чтобы можно было, если что, мигом добраться до Космодрома своим ходом. Ну уж об этом-то точно никто не мог знать… Я попросту никому не говорил!

А Битти, похоже, расценила моё ошарашенное молчание как признание вины… У неё потекли слёзы по щекам… И тут я вспомнил про то, что она теперь сотрудница Парламентской Миссии Малого Кольца!

– Это тебе на новой работе таких страстей нарассказывали? – догадался я.

Ну конечно, где же ещё могут так тонко сформулировать, как не в этом змеином гнезде! Уж не сама ли госпожа референт по региону юго-западного побережья постаралась? Ну да, почему бы девушке не зайти ненадолго с дороги в местное отделение своей же конторы…

– Какая вам разница! – злобно махнула на меня рукой Битти, чуть не уронив мокик, – Ведь правда же!

– Нет, Битти, всё это неправда! – спокойно ответил я.

Как можно спокойнее – как только смог…

Бедная девочка… Мне и самому это давление было не просто выдержать… Но как же ей объяснить… Откуда я знаю как! Кто научит меня состязаться с этими холёными профессионалами с утончёнными ходами мышления и тонкими навыками манипулирования перекрёстными смысловыми оттенками… И я решил начать с простого – как сам Батт меня учил…

– Послушай, Битти, ты ведь меня с детства знаешь… – глубоко вздохнув, сказал я.

– Знаю! – закричала Битти, заливаясь слезами. – В том-то и беда!

Но сейчас я не должен был обращать на это внимания. Я должен был говорить дальше. Хорошо, что вокруг шумели кусты и наш разговор уже с двадцати шагов никто бы не услышал…

– Не обсуждая того, что ты тут наговорила… – я жестом сумел остановить новый взрыв её возмущения. – Просто подумай вот о чём… Если очень далёкие от нашего круга, от дел твоего отца люди в таких подробностях знают про всё плохое в его жизни… И очень вовремя рассказывают об этом тебе… Так может, твой отец – пока он здесь, на своём месте – может, он им просто мешает? Последний здесь инженер, который знает, что можно открутить от брошенного катера, чтобы починить ещё летающий.

– А вам того и надо! – снова закричала Битти. – А он… Здесь… А мог бы…

Ах, вот оно даже как…

– Милая, ты слышала про Послание? Мы все, как ты говоришь, – здесь. Вся колония скопом. За исключением инопланетных господ, пожалуй…

– Да что вы про них знаете! – Битти оттолкнула свой мокик и топнула ногой. – Как вам не стыдно!

Мокик завалился в высокую траву, жалобно звякнув зеркалами и выставив оттуда вывернутое переднее колесо. Похоже, Битти сама не сразу поняла, что сделала… Я с интересом посмотрел на неё. Но даже в таком запале она почувствовала: мне есть, что добавить к сказанному…

– Ну, что ещё! – вытерев слёзы рукавом ветровки, девушка в отчаянии взмахнула руками…

– Почему только сейчас сказали? Почему именно это сказали? – задал я пару наводящих вопросов для размышления. – Это же надёргано за все годы твоей учёбы, пока ты дома не была…

Секунду Битти постояла, открыв рот, но потом снова переключилась на прежнюю волну.

– Анкету мою проверяли в местном отделении… – сердито пояснила она, уже раздумывая, как поднять мокик.

– Я могу помочь! – миролюбиво улыбнулся я.

Но едва я приподнялся, чтобы выбраться из джипа, Битти встрепенулась.

– Нет! – она выставила руку.

– Ты что, меня боишься? – удивился я, снова откинувшись на сидение.

Ну конечно, агенты адвослужбы, все до единого, непрерывно ведут двойную игру и непременно должны быть подкуплены контрабандистами – её просто обязаны были предупредить. Неофициально, на дружеской ноте…

– Нет! Не знаю! – Битти замешкалась на секунду, но быстро нашлась:

– У меня нет сейчас сил в этом разбираться! Просто не подходите ко мне!

– Хорошо, Битти, – вздохнув, сказал я, наблюдая, как она, пыхтя, возится в траве, пытаясь поднять мокик, не такой уж лёгкий для девушки. – Можно дать тебе один совет?

– Нет! – сразу отреагировала она, замерев на мгновение, но потом передумала. – Хотя – давайте. Я послушаю…

– Как бы ты ни относилась ко мне, что бы тебе ни говорили люди из Парламентской Миссии, что бы ты ни думала о них, что бы ты ни решила сделать, – никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывай им про своих отца с матерью. – я волновался, понимая, что у меня был только один шанс, дальше она просто перестанет слушать. – Можешь говорить, что ты гордишься ими… Можешь признаться, что стыдишься их… Но никогда не раскрывай никаких фактов! Любых – важных или нет. Никаких! Этим ты можешь им очень сильно навредить… И ещё помни, что твой отец всегда был там, где хотел быть, и никто его к этому не принуждал…

– Вы закончили? Это и был совет? – Битти снова держала свой мокик и яростно вытирала слёзы с раскрасневшихся щёк.

– Да, – повернувшись на сидении в её сторону, я примирительно развёл руками.

– Ещё раз говорю – я могу заехать позже, – напомнил я о своём предложении.

Битти колебалась пару секунд. Решение её было неожиданным…

– Нет уж! – решительно заявила она. – Это я приеду позже! Через два часа! Вам хватит двух часов, я надеюсь?

Вообще-то я собирался посидеть у Батта до вечера. Может, до темноты… Ну и да, собирался с ним выпить… Но ситуация поменялась: и сюда уже эти поганцы добрались со своей концепцией одновременного давления по всем жизненным сферам… У них всё точно как по учебнику специальной тактики, раздел «Предвоенный период»…

– Вот я приеду и посмотрю, как вы тут не пьёте! – сказала дочка моего друга, напялила свой светло-зелёный шлем в розовый цветочек, завела мокик и, лопоча мотором, скрылась за кустами, направившись по лесной дороге обратно к Выселкам.

Конечно, вечер был испорчен. Да ладно вечер… Теперь уже было не до того. Я не сразу поехал дальше. Минут пять думал, что сказать Батту. И давать ли ему деньги, которые привёз? А вдруг он и вправду пьёт в последнее время, просто я об этом не знаю? Я ведь не был здесь уже пару месяцев… И ещё я понимал, что так просто Битти мне не поверит. Сейчас вернётся через пару часов – и понеслась…

Я сидел, слушая шорох ветра в кронах деревьев, и думал. И даже барабанил пальцами по рулю, в точности как делал это на стоянке для тяжёлых грузовиков у Космодрома, когда в памяти профессиональной карточки ждало моего решения Послание, в тот момент ещё с маленькой буквы…

Вдоль забора Надречной авиабазы, а ныне свалки бывшей боевой техники, кто-то когда-то додумался посадить сосенки. И теперь они вымахали, как сторожа, словно стараясь уберечь то, что не смогли сохранить сами люди…

Я глядел в высокое голубое небо над вершинами сосен вдоль забора заброшенной авиабазы. Что значит для человека возможность творить? Да, именно возможность творить, чтобы хоть на шаг приблизиться к нему, к этому небу, к этой потерянной мечте? И к своей мечте, и к чужой… Самому сделать этот шаг, своими руками вновь проложить этот путь… Ради такого, возможно, стоит жить на помойке! Хотя, если разобраться, – есть всё-таки разница между городской свалкой и кладбищем лётной и космической техники. Но многим этого, конечно, не понять…

– Нет, – решил я, трогая джип с места. – Нет, Батт, я не оставлю тебя без твоего кусочка неба. Даже если ты и вправду пропьёшь все мои деньги… Но я в тебя верю! Я знаю, я готов поручиться, что ты этого не сделаешь…