Глава 2

Алёна

Два дня я мучилась, плакала и не знала, куда себя деть и как спастись из этой ситуации. Но моя судьба уже предрешена, остаётся только одно – согласиться на поставленные условия.

Десять минут назад в дверь позвонили – по ту сторону стоял Кирилл. На мою просьбу уйти мужчина ответил, что либо я открываю, либо он сломает дверь, но в квартиру войдёт. Конечно, я не собиралась просто так сдаваться, но в итоге – дверь валяется на полу, вокруг меня пять грозных мужиков, а в кресле напротив, словно король на троне, сидит сам Кирилл Авдеев.

– Сын мой, – говорит он и бросает на кофейный столик лист бумаги. – Не пытайся отрицать, ненавижу ложь, – спокойно-пугающим тоном проговаривает.

Беру бумажку со стола и понимаю – это тест ДНК, где чёрным по белому написано, что Тёмка его сын. А на что я надеялась? Это не кино, где герои полгода будут ходить вокруг да около. Есть деньги – всё решаемо.

– Где взял образцы Тёмы? – спрашиваю дрожащим голосом.

– Ты забыла, кто я такой, Алёна? – подаётся вперёд, скрестив руки на груди. – Думала, отвезёшь ребёнка к матери, и его никто не найдёт? – хмыкает, приподняв уголки губ в подобии улыбки. Издевательской улыбки.

– Ты… ты ему что-то сделал? – спрашиваю и кошусь на свой телефон, что лежит рядом со мной на диване.

– Он мой сын! Думаешь, я причиню ему вред? – прищуривается он.

– От тебя можно ожидать чего угодно, – говорю, не подумав, и вижу, как у Кирилла от злости желваки на лице играют.

А что? Может, он не хотел детей, а тут ему свалился на голову сын от женщины, которую он ненавидит. У этих богачей паранойя – вдруг кто-то решит обдурить их и забрать половину состояния. Откуда я могу знать, что ему на самом деле нужно? Сын или уверенность, что с него не потребуют деньги.

– К сожалению, – вздыхает и откидывается на спинку кресла. – Специалисты сказали, что в его возрасте, нельзя лишить ребёнка матери. Так что собирай вещи.

– Что? Куда? – взволновано интересуюсь. – Что значит "лишить матери"?

– Слишком много вопросов, – цокает языком и осматривается вокруг. – Эта квартира неприемлема для жизни моего сына…

Этой фразой он отметает мысли, что ему не нужен сын. Но это не значит, что ему можно верить.

– Три года назад тебя всё устраивало, – выплёвываю я, вспоминая прошлое.

– Рот закрой, когда я говорю! – рявкает на меня, заставляя вздрогнуть. – Вы будете жить в моём доме, пока сын не перестанет в тебе нуждаться…

– Что ты несёшь? – нервно усмехаюсь я. – Ребёнку нужна мать всегда, а не до определённого возраста.

– А если не будешь выполнять мои приказы, я найду способ заботиться о сыне и без тебя, – как я понимаю, это он о том, чтобы я не перебивала.

– Мы никуда не поедем! Ты знаешь, где мы живем, и можешь приходить к сыну, когда тебе захочется, – говорю, стараясь быть спокойной.

– Я тебя и не спрашиваю. Мальчик уже в новом доме, – его слова, словно битой по голове.

– Что? Как так? Как ты посмел? – тараторю и хватаюсь за телефон.

– Раз, – начинает считать, отвлекая меня от набора номера мамы. – Два… Три, – и телефон в моих руках начинает вибрировать.

– Мама? – отвечаю на звонок.

– Дочка, – всхлипывает мама. – Они пришли… вырвали его из моих рук… Я ничего не смогла сделать! Полиция приехала, но услышав имя похитителя, полицейские сели в машину и уехали, – через рыдания рассказывает, и моё сердце готово выпрыгнуть из груди.

– Что ты сделал? – крикнув, я бросаю телефон и накидываюсь через стол на Кирилла. – Урод! Как ты мог! Он же ребёнок! – кричу, махая кулаками, но один из его амбалов хватает меня за талию и держит, словно котёнка, который отчаянно пытается выбраться из чужих рук, махая лапками и жалобно скуля.

Кирилл даже не вздрогнул. Сидит и смотрит, как я рыдаю и всеми силами пытаюсь расцарапать его лицо. Холодный, без каких-либо эмоций на лице, он смотрит на меня, как на ничтожество. А я, не переставая, сыплю оскорблениями, машу руками и ногами, желая разбить ему голову чем-то тяжёлым.

– Хватит! – рявкает, встаёт на ноги и приближается ко мне, пока его охранник опускает меня на пол и заводит мои руки за спину. Кирилл хватает меня за лицо, больно впившись пальцами в щёки. – Либо послушно собираешь вещи и едешь в дом, где сейчас мой сын, либо ты его никогда больше не увидишь.

Какой у меня выбор? Что я могу сделать без толстого кошелька и связей? Он уже забрал у меня ребёнка. Просто поехал и забрал! И даже не он сам, наверняка, отправил таких же амбалов, с какими приехал ко мне. Мой мальчик, скорее всего, сидит сейчас среди чужих людей испуганный и плачущий. У меня есть выбор? Нет. Я сделаю всё, что угодно, ради сына. Жить в доме Кирилла? Хорошо, я потерплю и буду искать решение. Если придётся, я его отравлю, задушу во сне или зарежу кухонным ножом, лишь бы мы с сыном жили в спокойствии.

Дрожащими руками под надзором одного из псов Кирилла я кое-как собрала чемодан своих вещей и две сумки с вещами сына. А через десять минут уже сидела на заднем сиденье внедорожника, зажатая двумя охранниками. Плевать на всё, главное сейчас – взять сына на руки и убедиться, что с ним всё в порядке.

Плевать на то, что ждёт меня впереди. Уверена, что ничего хорошего, зная, кто такой Кирилл Авдеев. Но я всё стерплю, если Тёмка будет со мной.

Только Кирилл превзошёл самого себя. И представления о том, что меня ждёт, не идут ни в какое сравнение с реальностью.

Как и все девочки, я всегда мечтала о принце на белом коне, красивом доме, который буду обустраивать по своему вкусу, и большой семье. Мечтала, что за домом у меня будет бассейн, игровая площадка и, как минимум, трое детей, которые будут бегать по лужайке. А вечерами мы будем собираться всей семьёй за большим столом и делиться впечатлениями о прошедшем дне.

Машина, в которой меня везут, словно пленницу, заезжает во двор дома не моей мечты. Высокий забор, по внутреннему периметру которого тянется зелёная изгородь и дом с отделкой молочного цвета, который только выглядит снаружи большим, но в силу своей профессии я знаю, что он одноэтажный с мансардой и цокольном этажом.

Автомобили останавливаются слева от дома, под специальным навесом, отсюда узкая дорожка ведёт ко входу, и я бы уже побежала убедиться, что с моим ребёнком всё хорошо.

– Значит так, – встаёт передо мной Кирилл. – Будь умной девочкой и не вздумай что-то выкинуть. Тебе ясно? – спрашивает, и я с трудом киваю. – Идём, – говорит он и направляется к дому, а я, как собачка, иду следом за ним. – Помни, кто я, и на что способен. Будешь послушной – заживешь, как никогда, – продолжает «угрожать», но я почти его не слушаю. Сердце громко стучит в ушах, и все мысли только о Тёмке.

Кирилл толкает входную стеклянную дверь, заходит в дом и, не сняв обуви, идёт в гостиную, откуда доносится звук телевизора. В отличие от богачей, я ценю чужой труд – разуваюсь в прихожей и быстрым шагом иду следом за ним на звук. Буквально падаю рядом с диваном, где сидит мой сын, и беру его в охапку.

– Тёмочка, ты в порядке? – спрашиваю и судорожно осматриваю его заплаканное личико. – Всё, мама здесь, больше никуда от тебя не уйдёт, – говорю, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать и не напугать его.

Прижав сына к груди, я поднимаю глаза на стоящего у стены Кирилла. На его лице проскальзывает что-то, похожее на грусть, однако этот человек не имеет эмоций, кроме злобы, так что мне это мерещится. По телевизору идут мультики, на белом диване сидит женщина в чёрном платье и белом фартуке, видимо, домработница, а у стены стоит охранник.

– Всё хорошо? – спрашиваю ребёнка, который вцепился в меня. Обнимаю его в ответ, покачиваясь. Тёма что-то мямлит в ответ и отворачивается к телевизору. – Он что-то поел? – спрашиваю женщину.

– Да, с трудом, но мы покушали. Правда, Артём? – с улыбкой смотрит на моего сына, и тот улыбается ей в ответ.

Слава Богу, что не нашла его рыдающим и в истерике. Видно, что он плакал, но вокруг него чужие люди – это было неизбежно.

– Мне нужно уложить его спать, – говорю, едва посмотрев на Кирилла.

– Я могу уложить его, – тут же говорит женщина и, встав, идёт ко мне.

– Не надо! – восклицаю, повернувшись к ней. – Я сама, – смотрю на неё как на врага.

– Комната готова? – спрашивает Кирилл, и женщина кивает. – Покажи ей, – он сказал это, словно привёз домой собаку, и приказывает отвести её в вольер.

Ненавижу! Чтобы ты сдох, Кирилл Авдеев!

– Пройдёмте, – обращается ко мне женщина, и, встав на ноги, я иду за ней.

Выходим из гостиной и идём в конец холла, где большое окно с видом на задний двор, а по обе стороны от него две двери друг напротив друга.

– Нам сюда, – женщина открывает дверь слева и пропускает меня первой.

– Это ваша комната. Вот здесь кроватка для ребёнка, там гардеробная, а с той стороны…

– Давайте потом проведёте экскурсию, – прерываю её. Тёмка уже начинает засыпать, и мне нужно его уложить, не важно где.

– Извините, – понимающе кивнув, она выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Просторная светлая комната с широким окном и двуспальной кроватью, расположенной по правой стороне. На противоположной стене две двери – видимо, та самая гардеробная и ванная, а посередине комод с зеркалом. Кроватка для Тёмки рядом с моей кроватью, но днём он не спит там, и обычно я укладываю его на моей. Что, собственно, сделала и сейчас. Бегло осмотрев свою тюрьму, я смотрю на мирно спящего сына.

Не знаю, что нас ждёт, но я никому не позволю обидеть моего ребёнка! Никому не позволю разлучить меня с ним! Даже если придётся жить на краю света, я поеду с сыном. Плевать на меня, мою жизнь, мои чувства или гордость, я живу ради Тёмки.

– Не повезло тебе с отцом, – шепчу одними губами.

Какой из Кирилла отец, понятия не имею. Не думаю, что он способен на чувства, даже к собственному ребёнку. Скорее всего, просто считает себя обязанным обеспечить потомство.

– Извините, – раздаётся шёпот домработницы. – Кирилл Александрович сказал, что как уложите ребёнка, нужно прийти к нему.

Несколько секунд смотрю на эту женщину злобным взглядом, но вдруг понимаю, что она выполняет приказы и вряд ли имеет со мной какие-то счёты. Нельзя судить всех только за то, что эти люди работают на Кирилла. Это ещё не делает их подобными ему.

– Хорошо, – киваю ей, и она выходит.

Сын давно уснул, однако мне не хочется идти к его отцу. Понимаю, что этого не избежать, но хочется хоть немного оттянуть время. Полежу рядом с сыном, понаблюдаю, как мирно он спит, как мило морщит свой носик, и вдохну его запах. Дети пахнут по-особенному, тем более свои.

Понимая, что оттягивать больше некуда, я аккуратно целую сына в лобик, встаю с кровати и иду на выход. Открываю дверь и чуть не кричу от испуга, когда натыкаюсь на охранника. Даже под дверью спальни поставил, будто надзирателя.

– Где Кирилл? – спрашиваю этого шкафа. И откуда их только берут – лысые, морды, как у бульдогов, и молчаливые, как монахи.

– В кабинете, наверху, – отвечает сухо, и я, бросив на него презрительный взгляд, иду к лестнице.

Как и говорила, дом не такой большой изнутри. Нет, конечно, по сравнению с моей двухкомнатной квартирой, это просто дворец. И моё любопытное дизайнерское нутро просит рассмотреть каждый уголок этого дома, но сейчас не до этого. Нахожу кабинет быстро, так как двери оставлены открытыми, видимо, специально для меня и переступаю порог.

– Закрой дверь, – звучит голос Кирилла, и я выполняю. – Сядь, – кивает на кресло напротив, и я опять покорно выполняю. – Итак, правила твоего поведения в этом доме.

Глава 3

Алёна

Смотрю на мужчину и задаюсь вопросом, как можно быть таким красивым и таким холодным одновременно? Как эти серо-зелёные глаза могут очаровывать и в то же время испепелять? Как с этих манящих губ, которые целуют так, что мозг плавится, могут срываться такие жалящие слова? Как человек, который гулял со мной в парке, покупал сладкую вату и признавался в любви, стал бесчувственной статуей?

– Твоё место на первом этаже, – вырывает из мыслей о прошлом. – Здесь, – рукой обозначает второй этаж. – Моя территория, не смей сюда соваться, если я тебя не вызвал, – Кирилл смотрит на меня с невозмутимым выражением лица, словно он отключил все эмоции.

Пугает ли он меня? Конечно! Я не знаю этого человека, он не тот, кто сделал мне ребёнка. Я не знаю, что от него ожидать, ведь тогда, в прошлом, он изменился за одну ночь. Первое время я не понимала, что случилось, почему он вдруг стал другим. Потом осознала, что Кирилл никогда и не был тем, кого я видела. То была лишь маска.

– За ворота не выходишь…

– Я пленница? – прерываю его.

– Наталья будет готовить ребёнку, – игнорирует мой вопрос, продолжая озвучивать «законы» этого дома.

– Я сама буду готовить «своему» сыну, – специально делаю акцент, чтобы задеть его.

– Составишь список того, что нужно мальчику, и отдашь Олегу. Он будет за вами присматривать…

– За нами или за мной? – нервно усмехаюсь.

– Рот свой закрой уже! – рявкает и ударяет кулаком по столу.

Стараюсь держать лицо, не показывать свой страх, но, кажется, выходит плохо.

– Когда я разговариваю, ты слушаешь и киваешь. Тебе ясно? – подаётся вперёд с таким видом, будто сейчас ударит. Я даже не удивлюсь. – Кивни, мать твою! – требует он, но гордость мне не позволяет.

Не могу! Не могу и всё! Я самостоятельная женщина, всегда со всем справлялась сама. Ребёнка родила одна и два года его уже воспитываю. Я закончила институт, построила карьеру, моё имя, благодаря интернету, знают не только в этом городе. Я жила хорошей жизнью, а Кирилл всё это у меня отобрал за один день. Я не могу быть собачкой, которая слушается своего хозяина.

– Никому не позволю так с собой обращаться, – шиплю, встав на ноги. Но как встаю, так и сажусь, когда на мои плечи давят руки одного из охранников и силой усаживают на место.

– Ты будешь делать то, что тебе говорят, – пугающе-спокойным голосом отвечает, словно и не рычал на меня минуту назад.

– Ты всё у меня отобрал. Ненавижу тебя! – цежу сквозь зубы, смотря на него через пелену слёз.

– Мне плевать. Один прокол с твоей стороны – и вернёшься к своей жизни, но без сына.

– Ты мерзкий и бессердечный. Как можно угрожать матери…

– Уведи её отсюда, – кивает охраннику с видом уставшего человека.

– Не трогай меня! – кричу я, когда этот амбал хватает меня за локоть. – Чтоб ты подавился своей властью, Кирилл Авдеев, – бросаю ему в лицо и, развернувшись, выхожу из кабинета «короля».

Как? Как я могла влюбиться в этого человека? Спасибо, что всё в прошлом, что нет и не было никаких чувств. Просто молодость и неопытность. Поверила ему, красивым словам, подставляя уши для его лапши.