Цитаты из книги «Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций»

Шарон отказался подать в отставку, поэтому Бегин и министры уволили его. Вскоре, 15 сентября 1983 года, сам Бегин, терзаемый душевными муками и печалью, подал в отставку и был заменен Ицхаком Шамиром. На тот момент охота на Арафата была прекращена. Отзвуки яростного преследования палестинского лидера Шароном, а также огромный сопутствующий вред, который это преследование нанесло, только повысили статус Арафата. Теперь он становился фигурой мирового значения и престижа. На большей части планеты его стали воспринимать не как террориста, а как государственного деятеля.

Комиссия Кахана опубликовала свои выводы и рекомендации 7 февраля 1983 года. Вердикт комиссии гласил, что прямую ответственность за массовые убийства несет «Фаланга», но к ответу должны быть призваны и некоторые израильтяне: «Мы считаем, что опасения по поводу возникновения в лагерях беженцев резни в том случае, если туда будут допущены вооруженные фалангисты… должны были возникнуть у каждого, кто хоть как-то был связан с творящимся тогда в Бейруте». Комиссия нашла, что «определенную долю ответственности несет премьер-министр Бегин», но основная вина была возложена на министра обороны Шарона, начальника Генерального штаба Эйтана и начальника военной разведки АМАН Саги наряду с другими высшими офицерами Армии обороны, а также на директора «Моссада» Адмони. Комиссия рекомендовала сместить Шарона с поста немедленно

Однако в конечном счете планы Шарона сознательно совершить военное преступление были разрушены из-за его прошлой беспринципности. Под сильным давлением израильского общества и в условиях жесткой международной критики Бегин был вынужден провести судебное расследование бойни в лагерях беженцев в Бейруте . Комиссию возглавлял председатель Верховного суда Ицхак Кахан, но подлинной ее движущей силой являлся Аарон Барак, независимо мыслящий и принципиальный генеральный прокурор, который в свое время не допустил убийства террористов из Найроби и впоследствии сменил Кахана на посту председателя Верховного суда. В течение трех месяцев комиссия выслушала показания всех граждан Израиля, участвовавших в инциденте, и изучила более тысячи документов.

Несмотря на эту вновь приобретенную власть, Шарон был реалистом, и после смерти Башира Жмайеля быстро понял, что его амбиции в отношении Ливана не осуществятся.

Со своим заслуженным и тщательно поддерживаемым имиджем героя войны типа генерала Джорджа Паттона и с присущим ему отсутствием сомнения или стеснения в достижении желаемого на личном и государственном уровне Шарон был известен в Израиле как «бульдозер». Циничный и грубый, иногда агрессивный, но часто харизматичный и коммуникабельный, он не испытывал угрызений совести по поводу искажения истины тогда, когда считал это необходимым. «Арик, Царь Израилев», воспевали его сторонники, и в такие минуты Шарон приобретал почти монархическую власть.

Теперь, когда Бегин практически отсутствовал, Шарон мог делать с армией все, что пожелает. На самом деле в течение того особого периода Шарон фактически неконституционно, но эффективно управлял страной, не имея никаких сдержек. Он даже взял под свой контроль «Моссад», хотя формально разведка входила в юрисдикцию премьера. «Практически он стал главнокомандующим в армии, отдавая приказы через голову начальника Генерального штаба Эйтана, – вспоминал Авием Селла, начальник оперативного управления ВВС Израиля. – Никто не мог сравниться с ним по объему власти» .

Казалось, что Шарона протесты сограждан не трогают, однако Бегин переживал их тяжело. Он все глубже погружался в состояние, которое потом приведет его к клинической депрессии, постепенно утрачивая способность и желание общаться со своим окружением и почти полностью отрезав себя от аппарата управления страной.

Демонстрации происходили возле резиденции премьер-министра. В ходе них протестующие выкрикивали лозунги и несли плакаты, осуждающие Бегина и Шарона. На огромном плакате, обращенном к резиденции премьера, демонстранты ежедневно обновляли цифры погибших в позорной войне Шарона израильских солдат.

Смысл угрожающего тона Шарона был вполне прозрачен. Один из его помощников намекнул лидерам Рабочей партии, что если они потребуют официального расследования бойни в Сабре и Шатиле, секретные документы об их роли в событиях в Тель аль-Заатаре сразу же попадут в иностранные СМИ. Волна критики со стороны Рабочей партии моментально сошла на нет.

Армия обороны Израиля и «Моссад» сами непосредственно в массовых убийствах не участвовали, однако прикрытие, которое они обеспечили христианским силам, и неспособность защитить палестинцев серьезно испортили имидж Израиля. Как только израильтяне узнали об ужасных зверствах фалангистов, они приказали им прекратить их и выразили свое негодование. Вместе с тем они стали консультировать маронитскую милицию о том, что ей говорить полчищам журналистов, освещавших эту трагедию .