Вдруг панически заметалась в нем мысль, что проснувшись завтра, он потеряет все, добытое им сегодня, что память его по каким-то причинам обнулится и ему придется начинать все сначала. Он торопясь положил лютню на кресло, хотя и укорил себя за то, что не повесил ее на место, но даже минутное промедление показалось ему опасным, он почти вбежал в свой кабинет, открыл еженедельник, записал то, что должен сделать завтра: и название книги, и адрес фотомастерской, и фамилию издателя, и телефон. Спустился с ним в спальню, положил его у кровати рядом с лампой. Подумал и дописал, что нужно еще купить продуктов, потому что кроме засыхающих фруктов в вазе из еды почти ничего не осталось. На этом он успокоился и даже засмеялся своему приступцу страха.

Посидел немного на кровати, потом отправился на кухню. В поисках какого-нибудь печенья или сухарей к чаю, он открыл несколько шкафов, в одном нашел секцию для хранения бутылок, в ней лежали пара бутылок сухого вина. Еще одна, уже откупоренная, стояла на полке повыше. Он достал ее, вытащил пробку, понюхал содержимое. Нет, ему не захотелось сделать ни глотки, наоборот, запах вызывал воспоминания о недавней тошноте. У него мелькнула мысль, что может быть, он после похорон матери выпил столько, что серьезно отравился алкоголем, но пустых бутылок он не обнаружил, бокалы для вина, похоже давно не доставали, они успели уже слегка запылиться. Андре снова посмотрел на початую бутылку. «Похоже, я все-таки не пью или выпиваю изредка», решил он. В нижних шкафчиках он нашел несколько банок с консервированными овощами и устроил себе вполне сносный ужин.

Прежде чем приняться за еду, зашел в свою комнату и после недолгих поисков вытащил с полки старый фотоальбом. Было еще несколько альбомов, но этот – самый толстый и потертый, и он решил начать с него. Поев немного, он раскрыл альбом, и согревая ладони о чашку горячего чая с чабрецом, уставился на фотографии. Это, очевидно, мать в молодости, а рядом, скорее всего, отец, это все надо будет потом проверить. На следующей странице – младенец, наверное, он, хотя это тоже не точно. Дальше мальчик с родителями и один, других людей пока нет, а вот и первая школьная фотография: все указано – и год, и класс, и школа. На следующих фотографиях он уже мог узнать себя. Вот рядом с ним высокий мальчик, на некоторых он дружески обнимает Андре за плечи. Фотографии не семейные, значит, это не родственник, а друг или одноклассник. Андре, наконец, нашел юношу на школьных фотографиях, видимо, они познакомились, когда им было лет по десять, на более ранних снимках его нет. «Рене Ринардо, очевидно, был моим другом», – подумал он, и перевернул еще несколько страниц. Выпускной класс. Снова ему попался Рене. А вот они где-то на море, может, у каких-то родственников? Рене закинул руку Андре на плечо и улыбается в объектив, а Андре со смешной длинной челкой сморит на него и, видимо, что-то говорит ему. «Да, кажется, мы были близкими друзьями… или…» – он усмехнулся, – «Кто знает, какие у меня были склонности? Ничего исключать нельзя. Пока непонятно». Университет, здесь Рене уже нет, какие-то однокурсники, просто те, с кем он общался, – даже на снимке видно, что отношения между снимавшимися нейтральные, никто не испытывает ни к кому большой симпатии. С университетом тоже все понятно, можно, наверняка, найти и диплом.

Андре с отцом, видимо, в тот день, когда они купили машину, похоже, именно она в центре внимания на этих снимках, а вот и мама с ним и тоже около машины, даже день подписан и год, наверное, все очень радовались этому событию. Андре смотрел на родителей и пытался отыскать внутри любовь или другие эмоции, которые испытывал к ним, но кроме симпатии, какую он чувствовал к незнакомым теперь для него мужчине и женщине на этих фотографиях, он не мог найти в себе ничего. А вот Рене почему-то вызвал у него неприязнь. Может, крупно поссорились?

Его занимала и мысль о машине. Он вышел в коридор и, постояв немного, направился к двери, ведущей в гараж. Конечно, машина была уже совсем другая. Открыв ее, Андре нашел в бардачке свои права и документы на автомобиль. Значит, можно будет поехать в город на авто, карта тоже нашлась, и он посмотрел, как ему добраться до фотомастерской. Пока надо набраться сил, основные важные вещи в жизни можно восстановить по фотографиям и документам, скорее всего, найдется и еще что-то, подсказывающее объясняющее, а там, может быть, он сможет вспомнить. Он вернулся в дом, поставил альбом на место и лег спать.

Проснулся с ощущением жгучего голода. Было уже довольно поздно, но сколько времени он не знал – все часы остановились, ему пришлось позвонить, чтобы узнать который час. Почти десять, все уже открыто, значит, можно ехать сдавать пленки и по дороге заскочить позавтракать. Он быстро принял душ, оделся и взяв коробку с пленками, отыскал в сумке ключи от дома, гаража и машины. Заведя автомобиль, он некоторое время сидел в нерешительности, потом осторожно тронулся с места. Машина, хотя и была не новой, находилась в прекрасном состоянии, только бензина оставалось совсем мало. Нужно заехать на заправку, подумал он и вдруг снова почувствовал желание записать это, чтобы не забыть. Он засмеялся, поняв, что отлично помнит вчерашний день и нет причин для подобного беспокойства. «Скоро это пройдет», сказал он себе, и закрыв гараж, неспеша выехал на дорогу к городу. В кафе он заказал себе завтрак и пока ожидал его, думал только о том, чтобы здесь не оказалось каких-нибудь его знакомых. Сейчас ему не хотелось напрягаться и лгать, что с ним все в порядке, ему хотелось, чтобы он остался в покое в этом солнечном зале, где так пахнет свежей стряпней. Он взял газету и рассеянно рассматривал ее, события, о которых она рассказывала, были вполне заурядными и он решил, что не стоит тратить на подобное чтение время. Он ел, разглядывая улицу за окном, сейчас ему не хотелось ничего вспоминать, хотелось просто наслаждаться утром и вкусным завтраком, солнцем и мелькавшей за окном уличной жизнью незнакомых людей. После завтрака он заехал на ближайшую заправку. Остановился перед колонками, увидев, как рыжеволосый парень махнул ему рукой. Работник заправки, наверное, знает меня, значит, я тут не один раз бывал. Он подъехал и кивнул парню.

– Как обычно? – спросил тот.

– Да, – сказал Андре. – Спасибо.

Он наблюдал, какой бензин заливает молодой человек в бак, собственно, и он сам заправил бы тем же. Расплатившись, он уехал. «Здесь все просто, заключил он, это знакомство меня ни к чему не обязывает».

Андре остановил машину перед фотомастерской. «Нужно сказать что-то такое, что показывало бы мою причастность к регулярному общению с теми, кто тут работает. Вот парень на заправке спросил меня «как обычно?» – это показывает, что мы давно общаемся и постоянно по одному и тому же поводу». Он зашел и, посмотрев на девушку, принимающую пленки, сказал:

– Доброе утро. Очередная книга.

– Доброе утро, мсье Бертлен, – ответила она и улыбнулась. – Вы выглядите немного уставшим, наверное, слишком усердно работаете.

– Спасибо за заботу, Мари, – он прочитал ее имя на карточке, приколотой к рубашке, – просто я приболел немного, но теперь уже поправился.

Он объяснил, что за пленкой придет курьер из издательства, и она немного удивленно ответила, что все помнит.

– Не волнуйтесь, мсье Бертлен, берегите себя.

«Какая милая, подумал Андре, наверное, надо привести ей какой-нибудь пустяк, когда приеду в следующий раз, хотя, может быть, будет не ее смена, они, скорее всего, меняются здесь».

Он вышел, сел в машину и какое то время разглядывал проходящих мимо людей. «Я все-таки обычный, решил он, вспомнив, какие подозрения вызвали у него вчера снимки, где его обнимает Рене, – девушка показалась мне милой, а например, до парня на стоянке мне не было никакого дела, хотя, если судить объективно, то он красив, а Мари страшненькая. В моем состоянии есть что-то очень увлекательное – постоянно пытаешься угадать нечто, касающееся себя самого, как будто речь идет о ком-то другом, это забавно. Надо продолжить расследование, когда вернусь домой».

Он заехал в магазин и, даже не пытаясь вспоминать, что обычно покупал, нагрузил тележку, чем ему захотелось. Выбирая продукты, еще раз убедился, что умеет неплохо готовить, потому что мысли о сочетании разных ингредиентов в аппетитные блюда сами собой всплывали в его голове, он понимал, что прекрасно знает, какие составляющие ему необходимы, чтобы приготовить то ли это. В общем, поход за продуктами тоже поразвлек его, и он вернулся домой в хорошем настроении.

Дома он разложил покупки, и, сварив себе кофе, отправился в кабинет. Сидя за столом, думал о том, что все, что он делал сегодня утром, было по ощущениям для него привычным, кроме кафе и магазина. «Наверное, я редко захожу в кафе, очевидно потому, что люблю сам готовить, а магазин показался мне не тем местом, где я обычно бываю, наверняка потому, что я езжу на рынок, надо будет поехать через несколько дней и проверить это». Продукты из супермаркета казались чем-то не соответствующим нормальной еде, как найденные им вчера консервы, которые он счел запасами на случай крайнего голода, так оно вечером и было…

Привычки людей помнят гораздо больше их самих, и если какое-то время прислушиваться к своим ощущениям, это поможет восстановить привычный порядок вещей. Вот, например, сейчас. «Что я хочу сделать сейчас?» – спросил он вслух. Сосредоточившись на своем вопросе, он машинально провел рукой по книгам, лежащим на краю стола. Да, именно этого – открыть книгу и работать, больше всего, больше, чем вспоминать. Он спохватился, что не позвонил издателю, но прежде чем набрать номер, поискал в еженедельнике, какую следующую книгу он должен сделать. Ему пришлось отлистнуть довольно много, найдя нужную страницу, он понял, что мог поступить проще – это была единственная страница с загнутым в качестве закладки углом, видимо, он периодически открывал ее. На ней был список книг, в котором уже были зачеркнуты некоторые, а первая незачеркнутая – как раз та, что он закончил вчера. Он вычеркнул ее, книга, которая должна быть следующей, лежала на краю стола, и те, что лежали под ней, тоже были в списке. Все совпадает, остается уточнить сроки, решил он и позвонил Жетю. Сказал, что сдал пленки, извинился за рассеянность и спросил про сроки для следующей книги, выслушал новую порцию соболезнований и пообещал представить работу вовремя. Наконец, разговор был окончен, он записал обговоренную дату и положил перед собой книгу.

Впервые он подумал о том, что такой уж необходимости досконально все вспомнить нет. Есть его дом, работа, которую он делает с удовольствием, есть машина и деньги, словом, все, чтобы он мог жить, как ему нравится, и не зависеть ни от кого, он не страдал от одиночества, напротив, боялся прихода незваных гостей, с которыми надо будет как-то общаться, понимал, что не нуждается ни в ком, что дом и книги составляют самую важную часть его жизни. Это хорошо, снова сказал он себе и принялся за работу. До вечера он почти не прерывался, только иногда выходил из кабинета, чтобы сварить еще кофе. Когда же почувствовал сильную усталость, оставил книгу и спустился вниз.

До ужина он решил немного убраться, вспомнил о грязном полу на верхнем этаже и отправился туда. Несколько раз вымыл пол и вернулся к себе в комнату. Здесь можно было просто пропылесосить и на этом закончить с сегодняшними делами. Он протер пыль, пропылесосил пол и большой фанерный чемодан, стоявший под кроватью, размышляя о том, что если убираться в паре-тройке комнат в день, то удастся поддерживать во всем доме порядок, и никакой помощи ему в этом не потребуется. Ему категорически не хотелось пускать кого-то в дом. За ужином он листал альбом с фотографиями из детства и молодости отца, они оказались в новом альбоме. Эти фотографии ни о чем ему не сказали, разве что о том, что отец был из хорошей семьи, тоже окончил университет, судя по всему, у отца был старший брат. Это придется выяснять.

С утра перед тем, как уйти в кабинет работать, Андре решил пропылесосить пару комнат, как собирался вчера, и начал с первого этажа. Он вошел в комнату матери, сразу понял, что это она, как только открыл дверь. Он знал, где лежат какие вещи, видимо, все так, как было при ее жизни, значит, умерла она действительно внезапно, следов долгой болезни здесь нет. Он решил пока оставить все как есть, ведь возможно и в этой комнате обнаружатся для него какие-то подсказки, но тщательно вытер пыль, пропылесосил пол и коробки, стоящие под кроватью, – в них была обувь, – вернул все на свои места и перешел в другую комнату.

Она выглядела гостевой, в ней был порядок, но почему-то здесь его охватило горькое чувство утраты. Возможно, это была комната отца, но не мог примирить свои ощущения с полным отсутствием воспоминаний об их отношениях. Пытаясь разобраться в себе, он повторил все те же действия, а после того как выдвинул из-под кровати чемодан и машинально поводил по нему щеткой, вдруг замер, выпустив из рук шланг и даже не выключив пылесос. Он присел рядом с чемоданом и открыл его. В нем в некотором беспорядке были сложены женские вещи…

Этот небольшой синий чемодан, открытый, с атласной красной подкладкой, резанувшей тогда взгляд густым цветом крови, все, что лежало в нем, он и сейчас четко видел, и та внезапная боль, непонятно где обитающая в нем, на мгновение сдавила виски и горло. Он протяжно вздохнул и закинул руки за голову. «Вот здесь где-то закралась ошибка, я сделал неверное предположение и посчитал его убедительным. Сейчас я уже не в состоянии разобраться с этим, я совсем засыпаю, завтра… Если ничего не случится… Есть ли смысл теперь перекапывать далекое прошлое – в настоящем времени ничего не изменится, даже если я смогу вспомнить… Не хочу никаких изменений… Это мешает работать… Я так и не вошел в комнату под лестницей…»