Пролог

На следующий день кошмар повторился.

Жалобно звякнув, затих на кухне холодильник; оборвал свое бормотанье телевизор за спиной.

Иркины пальцы застыли на клавиатуре старенького ноутбука с внезапно погасшим монитором. Она поняла прочно и сразу: это – вовсе не следствие очередной мелкой аварии на местной подстанции. Это они, отрубив из подъезда электропитание ее квартиры, дали знать о том, что вернулись.

В дверь забухали тяжелые удары.

– Открывай, проститутка! – устрашающе громко прогудел из-за двери усиленный подъездной акустикой нарочито грубый бас.

Ирка съежилась на стуле перед умершим ноутбуком. Темный четырехугольник монитора задрожал и расплылся кляксой, но Ирка не смела даже пошевелиться, чтобы утереть внезапно брызнувшие слезы.

– Открывай! – загрохотало еще громче.

Старенький двухэтажный окраинный домишко (а где еще студентка может позволить себе снять квартиру?) испуганно замолчал; затаились, опасливо прислушиваясь, Иркины соседи.

Еще несколько мощных ударов по двери, еще одно оглушительное: «Открывай!» И длинное лязганье отвратительно витиеватой матерной фразы – точно протащили по ступенькам лестничной клетки ржавую цепь.

И вдруг стало тихо.

Ушли?

Ирка сползла со стула и медленно, изо всех сил стараясь не скрипнуть истертыми половицами, двинулась к двери.

Около минуты она не могла решиться выглянуть в глазок. А когда наконец решилась, увидела лишь искаженные выпуклой линзой подъездные стены, густо исписанные (они вчера постарались!) похабщиной в ее, Ирки, адрес. Только стены и больше ничего.

Неужели и вправду ушли?

И тотчас, взлетев откуда-то снизу, обзор наглухо закрыла глумливо ухмыляющаяся физиономия.

Ирка, всхлипнув, отпрянула.

И опять сотряс дверь град ударов.

– Притырилась, сука?! Думала отсидеться?.. Пусти, кому сказано! Поговорить надо!..

– Я отдам! – закричала Ирка. – Я все заплачу! Мне мама деньги пришлет! Я завтра все отдам! Получу перевод и сразу в банк…

– Да ты в уши, что ли, долбишься, дура?! Какой банк? Тебе что вчера объясняли? Я твой долг у банка выкупил, я! Ты мне теперь бабки должна! А я свои бабки из тебя по-любому вытрясу, не отмажешься!

– Я завтра все… – пискнула было Ирка, но ей не дали договорить:

– Мне каждый день таскаться к тебе неинтересно, уяснила, нет?

– Мы такие «завтраки» всю дорогу хаваем, не первый год в бизнесе, – резко вклинился в разговор еще один голос. – Открой дверь, розетка, мы не банк, мы и вещами взять можем.

– А то и еще кой-чем другим…

От очередного удара дверной косяк крупно треснул вдоль, выпустив мутное облачко пыли.

– Открывай, мразина!

– Помогите! – крикнула Ирка. – Помогите кто-нибудь!

– А ведь реально… – проговорил вдруг второй голос, – что с нее взять-то? Слышь, давай вот чего…

Неожиданно стук прекратился. За дверью неразборчиво зашуршали два голоса, плеснул в конце разговора безбоязненный громкий смех. И что-то, проникнув в замочную скважину, заскрежетало там, с натугой поворачиваясь.

Ирке захлестнуло горло новым витком ужаса. За ненадежной преградой двери они, взрослые здоровые мужики, возясь с замком, приглушенно шушукались, азартно хихикали, словно школьники, пробирающиеся в девчачью раздевалку.

Она кинулась к окну, распахнула створки. Второй этаж, высоко; наверняка сломаешь себе что-нибудь, если прыгнуть… Да, Господи, какая чепуха, наплевать, пусть. Лишь бы вырваться из этого кошмара, лишь бы…

Под окном, в палисадничке с пожухшими от жары георгинами стоял крупный пузатый мужчина. Задрав голову, поблескивающую на макушке аккуратной лысиной, он посмотрел на Ирку и помахал рукой с зажатой между пальцами сигареткой. Приветливо так, улыбаясь…

– Помогите! – снова крикнула Ирка, поспешно отведя от мужчины взгляд. – Лю-уди!.. Пожалуйста!

Отчаянный зов ее бесследно растворился в полуденной, искрящейся птичьим щебетаньем тишине зеленого дворика.

«Так ведь не бывает… – родилось в оглушенной Иркиной голове. – Мирное снулое спокойствие, вокруг люди. Так не бывает. Только не со мной…»

Помогите… А кто поможет? Прямо – глухой забор, за которым проезжая часть, по бокам грязные металлические коробки гаражей. Жители дома, ее соседи? Вот уж от кого ждать помощи не приходится. Вчера не высунулись и сегодня смолчат… Господи, что делать? И ведь сама во всем виновата. Взяла сдуру кредит; с великим трудом, во многом себе отказывая, выплачивала, каждый раз проклиная себя за то, что поддалась когда-то сиюминутной слабости. Выплатила. Ну что стоило справиться у кукольно улыбавшихся банковских менеджеров: точно ли вся сумма погашена, ничего не осталось? А она, заплатив последний взнос, выпорхнула поскорее из банка. Щекочущая легкость освобождения несла ее…

А через год – как дубиной по голове – звонок из коллекторского агентства. Дескать, оплату за посреднические услуги банка забыли произвести, Ирина Валерьевна, договор надо было внимательнее читать, никто вас в срок оповещать не обязан. И – проценты, штрафы, пени – затрещала тревожная россыпь цифр, затрещала и сложилась в сумму очень даже внушительную для студентки третьего курса, пусть и подрабатывающей: то продавщицей ночного магазина, то репетитором, то уборщицей в местной гостинице…

Скрипнув, открылась входная дверь, знакомо шаркнула отошедшей снизу дерматиновой обивкой по полу. Открылась и захлопнулась, тут же защелкал запираемый изнутри замок.

Ирка вспрыгнула на подоконник. Мужик в палисадничке забеспокоился, предостерегающе замахал руками:

– Э! Э!..

Телефон! Телефон же! Тот самый злополучный айпад, в недобрый час приобретенная в кредит сияющая игрушка!.. Ирка и вчера, когда они ушли, звонила в полицию, ничего существенного этим звонком не добившись: правду, видать, говорят, что у коллекторских контор негласный договор с полицейскими, в упор не видящими в действиях бандитствующих громил состава преступления… Но сейчас-то! Неужели полиция позволит им совершить такое?!

Ирка, держась за раму, наклонилась, схватила со стола айпад, заскользила трясущимися пальцами по сенсорному экрану.

Они вошли в комнату. Сначала один, следом другой.

– Ты куда, птичка? – невыносимо знакомый голос, прозвучавший совсем рядом, изменился. От наигранной первобытной свирепости не осталось и следа. Игривая вкрадчивость, пугающая еще больше, змеилась теперь в этом голосе. – Полетать захотелось?

Не осмеливаясь посмотреть на вошедших, Ирка вцепилась взглядом в сенсорный экран, все никак не желавший вспыхнуть. Разрядился?

Разрядился…

«Тереха-дуреха!.. – скользнула в ее голову мамина обычная присказка, такая неуместная сейчас. Мама всегда говорила так на любую Иркину оплошность. – Зарядить забыла, тереха-дуреха!..»

– Чего застыла, птичка? Иди к дяде, дядя не обидит. Самой понравится, я гарантирую… Слезь с окна, тварь, кому сказано! С долгами надо расплачиваться.

Ирка все же оторвала полные слез глаза от бесполезного айпада.

Тому, кто говорил с ней, было около сорока. Коротко стриженная башка с темными солнцезащитными очками на крутом затылке, мясистое круглое лицо, лоснящееся от пота, широченная грудь и объемистое пузо под туго натянутой футболкой, мощные волосатые кривоватые ноги, дурацкие цветастые шорты, едва доходящие до середины бедра…

– Нравлюсь, деточка? – хмыкнул он. – А почему слезки? Да ты что, милая, еще ни разу… не динь-динь? Это мы сейчас исправим.

Второй маячил где-то у входа в комнату, его Ирка не успела толком рассмотреть.

В этот момент она с ослепительной ясностью ощутила, что тот мир, в котором она прожила все свои двадцать лет, мир разный, со своими бедами и проблемами, но все же по большей части бестревожный и понятный – лопнул, словно праздничный воздушный шарик, прожженный папироской мультипликационного волка-хулигана. Превратившись в скукоженные лоскутки, он погиб полностью и окончательно.

Она рывком отвернулась, выронив айпад. Срывая голос, закричала снова в равнодушно молчащее заоконное пространство:

– Да помогите же мне кто-нибудь, люди!..

Из-за забора вывернул во двор какой-то прохожий – невысокий полноватый дяденька в сером деловом костюме, с портфелем, который он почему-то нес под мышкой. Он глянул на Ирку, потом на угрожающе набычившегося лысоватого здоровяка в палисадничке, приостановился, заколебавшись…

– Чего здесь забыл, дятел? – зло оскалясь, надвинулся на него здоровяк. – А ну вали отсюда, пока цел!

Толстячок испуганно отшатнулся, уронив портфель. Ирка нисколько не сомневалась в том, что дяденька, похоже, заглянувший в тихий дворик по малой нужде, тут же свистнет обратно на улицу, скорее всего, даже позабыв про свою потерю.

Но прохожий поднял портфель. И, больше не колеблясь, деловито направился к подъездной двери.

– Ты бессмертный, что ли? – удивился здоровяк, заступая ему дорогу.

Вместо ответа прохожий вдруг швырнул в него портфель. Здоровяк взмахнул руками, защищая лицо, а дяденька прыгнул вперед и с размаху впечатал лоб ему в переносицу…

Больше ничего Ирка не увидела, потому что неслышно подобравшийся круглолицый коллектор сдернул ее с подоконника. Больно ударившись локтями и коленями, она попыталась вскочить, но тяжеленная, остро воняющая потом туша навалилась на нее, прижимая к полу. Ирка завизжала, задергалась, сильная пятерня (золотое обручальное кольцо сверкнуло на безымянном пальце) залепила ей лицо. Придушенный хриплый шепот толкнулся в уши:

– Ноги ей держи, заразе…

Ее перевернули на спину, заломили руки над головой. Она крепко зажмурилась, когда мокрый, пышащий обжигающе нечистым дыханием рот коснулся ее губ, и… инстинктивно сжала зубы, между которыми оказалась упругая, мерзко чавкнувшая плоть…

– А-а-а-а-а… СУКА!!! – ударил по ушам даже не крик, а дикий рев. А в следующее мгновение хлесткий удар по лицу вышиб ее из сознания.

* * *

Ирка пришла в себя, когда вокруг все стало тихо. Первым делом схватила себя в районе бедер – джинсы были на месте. Ирка приподнялась, морщась от головокружения.

Давешний прохожий, полноватый дяденька, глухо кашляя, ворочался в углу разгромленной комнаты. Вот он с заметным трудом встал, опираясь о стену… Осколки стеклянной дверцы серванта захрустели под его ногами.

Лицо дяденьки было в крови, рубашка разорвана до пояса, а серый пиджак сплошь покрывали смазанные отпечатки подошв, словно по дяденьке некоторое время старательно топтались. Впрочем, почему – «словно»? Скорее всего, так оно на самом деле и было. Дяденька мельком посмотрел на Ирку, с хрустом двинул челюстью, запустил щепоть в рот и, повозившись, достал оттуда окровавленный зуб.

– Вот гады… – сказал он, чуть шепелявя, – передний… В копеечку восстановление влетит.

Ирка покрутила головой, прислушалась. Кроме них двоих, никого в квартире, кажется, не было.

– Ушли они, ушли, – подтвердил удивительный прохожий, снимая пиджак.

– А вы… кто? – осторожно спросила Ирка.

– Человек, – просто ответил тот. Пожал плечами и тут же скривился от боли. – Услышал, как вы меня звали, и пришел.

– Я-а-а… – Ирка настороженно уставилась на толстячка, – я вас не звала, – кто его знает, что там у него на уме…

– Как не звали? – удивился дяденька. – Вы же кричали – «люди»?

– Ну-у-у… да.

– Вот я пришел.

– Но-о-о… то есть… я-а-а… это… я хотела сказать… – забормотала Ирка, которую столь простая логика ввела в оторопь. Это ж надо – «вы звали людей – и я пришел», типа потому что человек… а потом вздохнула. – Да, извините… вы правы, – а потом помолчала несколько секунд, после чего все-таки не выдержала и тихо спросила: – А как вы решились-то?

– А что мне было еще делать? – ответил дяденька на ее малосвязный лепет. – Мимо проходить? Делать вид, что не заметил, не разобрался, не понял? Услышал, говорю, кто-то кричит, вот и…

Как-то странно он все это говорил. Сквозило в его интонациях некое горделивое удовлетворение. Не похвальба – впрочем, вполне уместная – «вот я какой!», а искреннее удовольствие от собственного поступка, нисколько не прикрытое напускным равнодушием. Таким тоном говорит человек, решившийся на выполнение крайне сложной задачи, блестяще с этой задачей справившийся и по праву гордящийся собой.

– Спасибо… – сказала Ирка. И неожиданно для себя разрыдалась, по-настоящему, громко, со вскрикиваньями, конвульсивно содрогаясь всем телом.

– Ну-ну-ну… – произнес прохожий, кажется, немного растерявшийся от этого взрыва, – все уже, все… Ушли.

– Так… вернутся же! – с трудом выговорила Ирка, втискивая слова между мучительными спазмами. – Я… маме даже не звонила… Откуда у нее такие… деньжищи?!

– Вернутся, – подумав, согласился дяденька. Он нахмурился. – Да, пожалуй, вернутся…

Судя по его виду, он впервые очутился в подобной ситуации.

– Ты… успокойся! – Он шагнул было к Ирке, но остановился на полпути. – Не плачь! Ну, вернутся, велика беда, что ли? Ты теперь ничего не бойся, ладно? – Он все-таки подошел к девушке, неловко погладил ее по вздрагивающей голове. – Не надо ничего бояться, слышишь? Потому в мире столько нехорошего, что все мы боимся. Я ведь тоже всю жизнь… – Прохожий, кашлянув, замолчал. Снова подвигал хрустевшей челюстью.

Ирка несколько раз глубоко вдохнула, стиснула зубы. Не сразу, но это помогло – рыдания ее утихли, клокоча теперь лишь где-то в груди. Она потерла ладонью грудь.

– Болит? – обеспокоенно осведомился дяденька. – Сердце-то? Это бывает от переживаний…

– Нет, не болит… – выдохнула Ирка. – Сердце у меня здоровое. Просто как бы… не на месте.

– Понятное дело! У меня бы, будь я тобой, сердце тоже в пятки ушло… А как я этого… который во дворе… головой-то в рожу! – неожиданно улыбнулся прохожий. – Вот уж не думал, что с первого раза так ловко получится! Ты вот что… ты мне сейчас все подробно расскажи, хорошо?

– И вы мне поможете? – подняла голову Ирка.

– И мы тебе обязательно поможем, – заверил он.

* * *

Телефон прохожего оказался разбит.

– Не беда, – легко сказал он, невнимательно сунул телефон обратно в карман и огляделся. – А где у тебя?.. Ага, – удовлетворенно кивнул он, увидев ноутбук. – То, что нужно.

Они включили электричество в подъезде, прохожий уселся за компьютерный стол. Пробежал пальцами по клавиатуре ноутбука, набрав в адресной строке браузера: «so-ratnic.ru». Ирка стояла за его спиной, не осмеливаясь спросить, что он собирается предпринять.

На мониторе высветилось окно главной страницы искомого прохожим сайта. Бедновато выглядела эта страница. Ничего на ней не было, кроме крупной строчки вверху: «Невозможного нет. Практика – мерило истины». Да еще пониже строго темнели два слова: «Будь достоин». Сразу под ними стояла пустая графа, предназначенная, как догадалась Ирка, для ввода пароля.

«Долг и Честь», – набрал прохожий в этой графе.

Ирка отвела взгляд, отошла на пару шагов, запоздало сообразив, что все-таки нехорошо так – подглядывать из-за спины. Прохожий тут же оглянулся:

– Говори свой адрес.

Сильно ударяя указательными пальцами по клавишам, он под ее диктовку набрал несколько слов.

И развернулся на стуле, улыбнулся Ирке разбитым, начавшим уже опухать лицом:

– Готово дело. А теперь подробненько все рассказывай.

* * *

Через час в Иркиной съемной квартире было не протолкнуться от народа.

Ирка, превозмогая навалившуюся вдруг чудовищную усталость, притуплявшую чувства, мешавшую думать, металась туда-сюда, изобретая сидячие места, налаживая чаепитие. Чайных чашек, конечно, не хватило, пришлось пустить в ход случайно прихваченные с какого-то давнего пикника пластиковые стаканы.

Впрочем, гости оказались неприхотливыми. Довольствовались и проминавшимся под пальцами, обжигавшим руки пластиком; в отсутствие свободных стульев усаживались прямо на пол. Странная, к слову сказать, подобралась компания. Начиная с того, что гости, коих числом было восемь, не все были знакомы между собой, заканчивая тем, что очень уж эти восьмеро были разными. Особенно диссонировали подвижный юноша в белом, явно очень дорогом костюме, приехавший, как видела в окно Ирка, на новеньком автомобиле, которому более всего подходило бы какое-нибудь из этаких «породистых» названий «купе», «родстер», а то и какой-нибудь «хардтоп», – и хмурый усатый мужик в запачканной краской и известкой рабочем комбинезоне, по всей видимости, только что сорвавшийся с какой-нибудь стройки.

Но, если присмотреться, кое-что объединяло неожиданных Иркиных гостей. Кое-что почти неуловимо проскальзывало в их облике: в интонации, в движении, в выражении лица – то самое искреннее и вдохновенное, совершенно не обидное для стороннего наблюдателя, горделивое удовлетворение самим собой. Удовлетворение словно от свершения чего-то необычайно сложного и важного. Этакая печать «достоинства по праву» неявно лежала на этих людях.

Разнеся чай, Ирка притулилась в проеме кухонной двери.

После недолгих уточняющих расспросов, адресованных дяденьке прохожему,