Глава 2

Я не искал легких путей и стремился попасть на службу подальше от дома, чтобы не было отпуска и прочих льгот. Хотелось испытать все «прелести» срочной службы за тот недолгий год, который она длилась. Моя мечта сбылась – я попал в пограничные войска. С первых дней службы внимания ко мне со стороны офицеров было больше, чем достаточно. Один из них, майор, не упускал малейшей возможности наказать меня за любой проступок – а проступков было много. Я дрался, отнимал телефоны у ребят, а однажды отобрал у солдата автомат и продал его ему же. В конце концов мои «потерпевшие» написали на меня стопку заявлений.

Один из офицеров, у которых я тоже постоянно был «на глазах», вызвал меня в кабинет. К моему огромному удивлению, он встретил меня с широкой улыбкой и распростертыми объятиями. «У меня в кабинете сейчас было около десяти маменькиных сынков, – сказал он. – Можешь ничего не объяснять, я всё о тебе понял. Но мне очень интересен случай с автоматом, хочу услышать от тебя рассказ в деталях – для личных, так сказать, армейских историй. Как ты это сделал?!» Офицер откинулся на спинку кресла и расплылся в широкой улыбке.

О, я хорошо знал этот приём из кабинетов милиции: «расскажи мне всё и тебе ничего за это не будет». Я никогда не вёлся на это, но тут взвесил все «за» и «против», решил, что ничем не рискую – и рассказал офицеру подробности своей маленькой аферы. Офицер внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы, а потом от души расхохотался. «Уедешь отсюда невредимым, я всё улажу», – сказал он и отпустил меня из кабинета.

После моей очередной драки, тот самый майор построил роту, около ста человек, и дал мне Устав. Он приказал пять часов подряд читать вслух обязанности рядового солдата – так, чтобы было слышно в его кабинете. Обязанностей было на полторы страницы, поэтому читать было скучно. Через двадцать минут я начал коверкать текст, то читая его как стихотворение, то распевая словно песню. Солдаты подхватили игру: я выкрикивал словосочетание, а сто человек повторяли реплику в точности с той интонацией, которую я задавал. Это было здорово, но нам добавили ещё два часа мучительного чтения. Когда все устали, я продолжил один монотонно читать текст. В конце каждого часа нам давали только пять минут, чтобы сходить в туалет и снова построиться – так прошло семь мучительных часов.

Всё время, пока я служил в учебной части, майор не упускал возможности меня наказать. Но, когда мне пришло время уезжать в отряд, он сказал, что из меня получился бы хороший сержант – и предложил остаться. Подчинение и Устав были чужды мне, поэтому я ответил отказом. Через несколько дней я уже сидел в вагоне поезда, который направлялся в город Чоп. В этом городе располагался пограничный отряд, распределяющий солдат на ближайшие границы. По отношению к Крыму это была одна из самых дальних точек на территории Украины. Мы с приятелем уселись в купе. Вскоре к нам зашёл солдат и сказал, что меня зовёт командир вагона. Я шёл к нему и по дороге перебирал варианты – что я такого сотворил, и за что очередной капитан хочет меня видеть. Командир сходу огорошил: «Мне сказали, ты сможешь удержать порядок в вагоне на протяжении пути». «Кто сказал?», – ответил я вопросом. «Исполняй», – грубо ответил он, и я вышел из купе. Я знал, что такую рекомендацию обо мне дал тот самый майор, который «сворачивал» мне кровь в «учебке», но был хорошим мужиком и уважал меня.

В отряде я попадал в передряги, но и встречал интересных людей. У меня уже тогда появились проблемы, которые чуть не отправили меня в тюрьму на пять лет. Статья за вымогательство и отказ сотрудничать с военной прокуратурой сделали мою жизнь несколько сложнее. Начальник штаба приказал докладывать ему лично обо всём, что я делаю. Даже в туалет по части мне приходилось ходить под конвоем. И, уж конечно, я ни разу за год не побывал дома – как и хотел в начале службы.

Когда срок службы заканчивался, мои проблемы достигли критической точки. Я решил, что медлить больше нельзя, и обратился за помощью к командиру подразделения: попросил его отправить меня домой в одной из первых «пачек», в которых отправляли лучших и отличившихся солдат. Он согласился помочь – и через неделю я был уволен. Армия – это время, которое я вспоминаю с удовольствием и улыбкой, но делать мне там всё же нечего. Вернувшись из армии, через месяц я поехал к приятелю, с которым мы подружились во время службы. Меня манил дух романтики и свободы. Казалось, что далеко от дома, без родительского контроля – у меня будет больше возможностей реализовать себя. Какая же это была глупость с моей стороны!

Я по-прежнему занимался мелкими кражами. Но вот незадача: мы с товарищем подошли под описание преступников, которые ограбили отделение банка. Милиция и убойный отдел не давали нам прохода – допрашивали, брали отпечатки пальцев, снимали на камеру, составляя психологический портрет. В общем, пытались давить морально всеми силами. Им нужно было получить от нас признание в ограблении, которое мы не совершали.

Время от времени мы проводили ночи в местном КПЗ. Утром нас отпускали, а потом нас арестовывали другие спецслужбы и допрос начинался снова. Мы почти ничего не ели по нескольку суток и даже не было крыши над головой – не считая ночей, проведенных в камере. Какое-то время это мучение продолжалось, а потом я решил, что больше не буду потакать собственному упрямству и вернусь домой. Упрямство заключалось в том, что уж если я решил уехать и заниматься тем, чем хотел – мне нужно было довести дело до конца. Я не был намерен отступать, несмотря на трудности. Но потом проблемы утомили меня и вынудили уехать. Мы с приятелем попросту оказались не в то время и не в том месте. Так попасть впросак – ещё умудриться надо!

Месяц, который я провёл там, был одним из худших в моей жизни. Родители очень волновались за меня – и мне до сих пор стыдно перед ними за это. Оказавшись без денег, я был вынужден попросить отца выслать мне денег на дорогу домой. Выкупив своё золото из ломбарда, я сел в купе поезда – у меня даже не было, чем заплатить за постельное бельё. Утром я был дома.

Глава 3

Шёл 2007 год. Я жил отдельно от родителей, снимал квартиру и по-прежнему промышлял мелкими кражами в супермаркетах, на рынках и карманными кражами. День начинался с того, что я выходил на улицу без копейки денег и с большим пакетом. К вечеру я возвращался домой с полным пакетом еды и деньгами в кармане.

Я частенько «работал» и со старым другом детства – мы по-прежнему поддерживали отношения. Он продолжал употреблять наркотики. Я знал, что это порождает в людях не лучшие качества, но любил его как человека. Мы крали в парфюмерных магазинах дорогие одеколоны и кассеты для бритья – и продавали их на рынке за полцены. Но у меня была более амбициозная цель: я хотел научиться вскрывать замки. Несколько лет я думал, как осуществить своё желание. Однажды я пошёл к мастеру по изготовлению ключей и попросил его научиться обращаться с замками или посоветовать, как это сделать. К моему удивлению – он не отказал. Мастер дал мне пару старых замков, маленькие тиски и пригласил заходить к нему если будет нужно.

Свою первую отмычку я раздобыл у старшего товарища, который в далёких девяностых промышлял с домушниками в Москве. Он дал мне инструмент, но посоветовал не связываться с этим ремеслом. «Времена уже другие, – говорил приятель. – На криминальной тропе ты не встретишь романтики, высших идеалов справедливости и достоинства». Но я был упрям и не хотел ничего слушать. Оставшуюся часть инструмента мне дал новый знакомый – тот самый «ключник», к которому я пришёл за советом. Он объяснил, как с ним обращаться. В интернете, который тогда только появился, я нашел инструкцию, как следует подходить к замкам. Я стал тренироваться на всех замках, которые только мог достать. Проблема была в том, что новые замки были недешёвыми, а старые легко поддавались вскрытию из-за выработки. Поэтому мне приходилось постоянно искать деньги и на жизнь, и на замки. Так продолжалось примерно год.

Однажды мне позвонил приятель и предложил «хлопнуть» одного коммерсанта. Тот владел автомойкой и заправкой и на днях должен был платить аренду – а значит у него водились деньги. Предприниматель выпивал каждый день – и день выплаты не был исключением. Он напился и уснул прямо на автомойке, мы вошли туда, дали ему «по печени» и забрали шестьсот долларов. Это были первые мои большие деньги, которые достались таким путём. Спустя время я узнал, что этот коммерсант после нашего «визита» закодировался и завязал с выпивкой.

Шло время, мы проникали по ночам на территории фирм и заводов, крали всё, что стоило хоть каких-то денег. В одну из таких ночей мы ничего не смогли раздобыть – настроение было паршивым, мы почти смирились с неудачей и собирались ехать домой. В последний момент мы решили прогуляться по небольшому рынку. Я возил с собой отмычки, продолжал тренироваться дома, но реальных дверей еще никогда не открывал.

Я подошел к двери одного из магазинов и опустился к замку. Повозившись десять секунд, я сдвинул цилиндр замка с места, но он застопорился на полпути. Я растерялся и вернул его в исходное положение. На второй попытке ситуация повторилась. В третий раз я сильно прижал дверь, прокрутил цилиндр воротком на 360 градусов – и замок поддался. Это была победа! Когда я вошел в магазин, меня почти интересовало, что там есть. Меня переполняло ощущение гордости, что я преодолел первую дверь в моей жизни. Это оказалась конфетная лавка – и под утро наша машина проседала от десятков коробок со сладостями.

Глава 4

После первой двери я быстро набирал обороты – и в ремесле взломщика, и в общении с криминальным миром. Почти каждую ночь я вскрывал дверь какого-то магазина: начиная с простых киосков, заканчивая мини-маркетами и отделениями мобильных телефонов. Я жил только по ночам. Часам к шести утра я приезжал домой уставший, выпивал рюмку коньяка и ложился спать. Просыпался к восьми вечера – и к полночи снова был в движении. Так прошел весь 2008 год. Я тратил на еду и одежду лишь небольшую часть денег, а остальное отправлял в тюрьмы и лагеря.

В то время я общался с многими людьми, которые были за решеткой в разных областях Украины. Я поддерживал их как мог – и сам ощущал поддержку многих из них. С одними сидельцами просто переписывался, с другими складывались дружеские отношения, а к третьим приезжал «на свиданки» и общался через стекло. Некоторых арестантов я встречал потом на свободе, а кто-то из них умер в лагерях. Меня охватывал кураж. Авторитетные люди говорили мне, что если хотя бы часть тех, кто должен поддерживать лагеря, делали бы половину из того, что делал я – заключенные жили бы намного лучше. Общение с людьми, знания о том, что правильно, а что нет «по понятиям» – всё это мотивировало меня развиваться и двигаться вперёд ещё быстрее. Навык вскрытия замков тоже совершенствовался и я стремился к новым вершинам ремесла.

Работа шла как часы. Днём я заходил в магазины, отмечал где нет сигнализации, а ночью вскрывал их. Иногда на следующее утро я приходил в этот же магазин как покупатель и замечал, что после моего визита там уже устанавливают противокражную систему. Иногда я «отрабатывался» и экспромтом, на ровном месте. Заметив тихое место, я подходил к двери, не зная, есть ли там сигнализация, открывал её, заходил и брал с прилавка что-нибудь небольшое – например, сок, если это был продуктовый. Потом мы с другом ждали и, если в течение получаса никто не приезжал, работали в магазине всю ночь.