2

Авторитет Андраша среди сверстников после той истории существенно возрос. Его то и дело уважительно хлопали по плечу и говорили о том, какой он крепкий пацан. Эркель даже позволил ему однажды подержать свой золотой «глок». Вместе с тем обязанности Андраша стали более ответственными – ему доверяли уже командовать отрядом, состоящим из его малолетних соседей по двору. Одной из таких задач являлось осуществление постоянного психологического давления на Вильмоша, учившегося, как оказалось, на факультете гуманитарных наук Будапештского университета имени Лоранда Этвёша. Вильмош серьёзно изучал историю, явно вознамерившись стать археологом. Каждый раз, когда он выходил из подъезда, нужно было провоцировать его, а если бы он отреагировал – немедленно проинформировать «старшаков». Те, как пообещал Эркель, поступили бы с педофилом со всей возможной справедливостью.

Было серое, с холодной росой, осеннее утро. Хлопнула на разъезженной пружине дверь в подъезд, и во дворе показалась худощавая, в голубой «толстовке» и чёрных линялых джинсах, фигура Вильмоша. Студент, как обычно, направил свои стопы к станции метро, а Андраш уже пристроился рядом. Чуть вырвавшись вперёд, он прошептал таинственно:

– Это правда, что ты – гомик?.. Я дал бы тебе…

Последнюю фразу он произнёс, томно застонав на вдохе – так девки Жолтана имитировали оргазм. Одна из них, длинноногая Эржбет, жила как раз рядом. Ей предстояло появиться в поле зрения студента, как только тот почувствует, что уже не может нормально жить, когда он начнёт задыхаться от страха, что его самого изнасилуют. Андраш ухмыльнулся: это ещё не всё, что ожидает Вильмоша – с его приставаний к Эржбет всё только начнётся. Этот, якобы единственный, путь к спасению мужского достоинства являлся для студента заведомо гибельным. Андрашу же Жолтан намекнул, то есть фактически пообещал, что Эржбет станет первой девушкой, которая пустит его в свою постель.

Вильмош, однако, лишь фыркнул что-то в ответ на его шёпот и пошёл дальше.

В последующие дни дело, казалось, стронулось с места – будущий археолог явно заметил Эржбет и начал оказывать ей знаки внимания. Та, как и положено, принимала их с двусмысленными ответами, стремясь поддерживать в поклоннике огонь – и одновременно удерживала его на расстоянии.

Когда парень и девушка обменялись номерами сотовых телефонов, Андраш позволил злорадной улыбке посетить собственное лицо. Теперь ему предстояло сообщить обо всём Эркелю; Эржбет также должна была регулярно докладывать всё своему сутенёру, но в таких делах, как учил опыт, необходим строгий контроль. Если проституток не держать на коротком поводке, те быстро разбегутся – неоднократно талдычил ему Жолтан. Андраш, гордясь доверенной ему ответственной ролью, заторопился к боссу.

Два поворота налево, переход через проезжую часть узкой улочки с односторонним движением – и вот уже видны выкрашенные в серый цвет стальные двери, ведущие в хорошо знакомый подвал. Заметив, что навесного замка нет, Андраш приободрился – вероятно, ему посчастливилось застать Жолтана во время утренней тренировки.

Он спустился по бетонным ступеням в затхлое, освещаемое единственной лампочкой в картонном абажуре, помещение. Ударив в висевшую у входа боксёрскую грушу, мальчик приблизился к Эркелю. Тот как раз сидел на скамейке, оборудованной станком для штанги. После короткого обмена приветствиями он сделал очередной поход; Андраш страховал. Когда руки Жолтана задрожали, и он с натужным усилием, громко выдыхая, заканчивал последний в серии, шестой повтор, Андраш пропустил кончики пальцев под гриф, готовый в любой момент подсобить. Тем не менее, нужды в этом не возникло.

Эркель сел на лавке; могучая грудь его тяжело вздымалась. Пот мелкими капельками стекал по бычьей шее, огромные бицепсы перекатывались под намокшей футболкой, пока он размахивал и тряс руками, стремясь расслабиться. Андраш, поморщившись от запаха застарелого пота, буквально пропитавшего неотапливаемое помещение, вдруг подумал: вонь эта возникла и в результате его трудов. И, разумеется, Жолтана…

Усилием воли он вызвал злость, чтобы преодолеть гомосексуальное влечение – и даже несколько раз ударил, как его учили, по боксёрскому мешку. Получилось не очень – видимо, он не мог заставить себя чувствовать себя злость по отношению к Жолтану.

Жолтан теперь сменил станок: заложив между шеей и грифом поролон, он зашёл под штангу, установленную на уровне его плеч. Кряхтя, присел шесть раз, а потом медленно, позволив Андрашу помочь ему, установил снаряд, звякнувший при этом замками, на место.

– Буду как Арнольд! – проревел он и повернулся к Андрашу, сменив тон. – Ладно, что там с этой мразью, с Вильмошем?

– Крутит хвостом, – ответил Андраш. Сам он мысленно оценивал нагрузку Жолтана. Тот, очевидно, предпочёл сегодня круговую тренировку.

Жолтан широко улыбнулся:

– Будет ему под хвост!.. Разве что очень сильно любит девушку! А?

Они рассмеялись.

– Тётя Маргит его по чуть-чуть пилит, он уже созрел, – продолжил Жолтан. – Всего ты не увидишь и всей истории этого… студента не узнаешь. Но самое интересное я тебе покажу – как он елозит на коленях.

Эркель проехал тяжеленной пятернёй по макушке Андраша. Тот осклабился:

– Кишпешт – наш!

3

Из протокола допроса Юлии Колтаи, библиотекарши, 26 лет:

«Вопрос: Вы хорошо знакомы с Вильмошем Ковачем?

Ответ: Да, хорошо. То есть… нет, не очень…

Вопрос: Дайте более определённый ответ.

Ответ: Я имела в виду, что гораздо лучше прочих посетителей нашей библиотеки. Но, конечно, нет…[Пауза, Колтаи краснеет и опускает взгляд.]

Вопрос: Не настолько близко, как бы вам хотелось, да? Вы замужем? [Колтаи пребывает в видимом замешательстве; вскоре ей, однако, удаётся совладать с волнением, и она твёрдо, с вызовом, смотрит в глаза следователю.]

Ответ: Нет, не замужем. С Ковачем у нас ничего не было [Голос её дрожит, кажется, ещё чуть-чуть – и она расплачется].

Вопрос: Но Ковач был интересен вам? Опишите его.

Ответ: Пожалуй, Вильмош симпатичен – даже более того, его внешность можно смело назвать приятной. Он среднего роста, гармонично сложён, то есть, не отягощён ни жиром, ни мышцами, не костляв. Лицо – овальное, правильное; нос прямой, с широкими, но не портящими общего впечатления ноздрями. Глаза чёрные, как обсидиан, отчётливо контрастируют с очень бледной, нежной кожей. Лоб высокий, чуть выпуклый, что свидетельствует о высоких умственных способностях. Волосы чёрные, чуть вьющиеся; полагаю, ему не помешало бы постричься, впрочем, Вильмошу это даже идёт.

Вопрос: Когда вы заподозрили, что документы на фамилию Ковача – поддельные?

Ответ: Я регистрировала его; всё, казалось, было нормально… Ковач, то есть Вильмош, или как там его, приходил всегда только в мою смену. Я полагала это своего рода знаком внимания…

Вопрос [раздражённо]: Дайте, пожалуйста, точный ответ. Когда именно?

Ответ: Ах, в день его последнего визита. Сейчас… второго ноября.

Вопрос: Что-то произошло? Вы разочаровались в Вильмоше?

Ответ: Можно сказать и так. Пожалуй, точнее не выразишься. Ковач взял средневековый манускрипт на одном из восточных языков, кажется, на фарси – и начал читать его вслух. Это было крайне необычное, едва ли не шокирующее, зрелище: он раскачивался из стороны в сторону, заканчивал слова резкими гортанными выкриками… У нас подобного ещё не было! Я уже думала позвать охрану, когда он вдруг посмотрел на меня и улыбнулся – знаете, такой мягкой, тёплой улыбкой. Мне сразу стало спокойно; он немедленно сдал манускрипт, попросив меня удостовериться в его целостности, и тут же удалился. С тех пор он больше не появлялся.

Вопрос: Это событие побудило вас обратиться к руководству – или какое-либо другое?

Ответ [холодно]: Мы должны сообщать о подобных вещах, это наша обязанность. Насколько мне известно, паспортные данные Ковача сообщил полиции заместитель директора. Оказалось, что…

Вопрос: Благодарю вас, госпожа Колтаи. Прошу вас не обсуждать данный неприятный инцидент с кем бы то ни было. Впредь изучайте документы посетителей внимательнее. Мы с вами ещё свяжемся».