– Ничего! – зашептал в ответ Курьян. – Мы же договорились, забыл? Да и никому еще не повредил навоз. Так что если бы я даже решил его туда набросать, то ничего бы не случилось.

– И то верно, – вступился староста за мужика. – Ты посмотри на него – лицо синюшное, будто его отравили чем-то.

– Как его могли отравить, если мы с ним пили одно и то же?! – Марсель произнес это громче, чем хотел, и зажал себе рот ладонью. – Нет, это не яд.

– Что же тогда? – подался вперед Курьян.

Вместо ответа, историк подошел к покойнику и еще раз взглянул на его лицо, на котором застыло последнее болезненное выражение, словно он до сих пор пытался вдохнуть. Внезапно Марселю стало ясно, что произошло, однако от понимания причин смерти Кирилла он не почувствовал никакого облегчения.

– Это анафилактический шок, – пробормотал историк, устало опускаясь на лавку.

– Чего? – не понял Михайло.

– Аллергия у него была, вот что.

– Все равно не понимаю.

– Не мог он переносить или мед, или хмель, или их сочетание. Так – понятнее?

– Надо же, беда какая. – Староста покачал головой и осторожно опустился рядом с Марселем. – А что теперь делать-то? А, Баламошка? Наверное, нужно этим черненьким-то рассказать обо всем, да? А то не по-людски как-то.

– Конечно, – криво усмехнулся историк. – Иди сообщи. Может быть, пока они тебя рубить будут, мы с Курьяном успеем убежать. Иди-иди.

– Зачем меня рубить? – испугался Михайло.

– А ты думаешь, они станут разбираться в том, кто прав, а кто виноват? Пискнуть не успеешь, как они тебе башку оттяпают. Нет, нужно что-то другое придумать.

Курьян подошел к полатям и, стараясь не прикасаться к покойнику, наклонился над ним. Когда он выпрямился, на его лице было странное выражение.

– Что? – вздохнул Марсель.

– Я тут подумал… – начал мужик. – Раз уж так вышло, то, может быть, тебе и дальше им притворяться? Нет, ты не подумай ничего такого, я не хочу, чтобы ты за всех отдувался. Но другого выхода у нас вроде бы нет. Как считаешь?

– Что ты такое несешь? – накинулся было на Курья-на староста, но Марсель его остановил:

– Он прав. Выбирать нам на самом деле не приходится. Я уже и сам думал об этом, но все никак не решался. Похоже, мне придется некоторое время побыть Кириллом, посланником греческой православной церкви, тут уж ничего не поделаешь.

– А и делать ничего не нужно, – возбужденно зашептал Курьян, присаживаясь рядом. – Нацепишь опять на лицо эту штуку, и тебя никто не признает. Я сейчас посмотрел на покойничка, так он один в один ты. Даже шрам на щеке есть. Роста вы одинакового, так что на первое время сойдет. А по пути сбежишь, а? До Киева целый день ехать, представится случай. Остановитесь где-нибудь, скинешь одежды – и никто тебя не узнает, пойдешь своей дорогой. Как считаешь?

Выслушав доводы, Марсель кивнул, думая о своем. Все это, конечно, было хорошо – и даже вполне могло сработать, если ничем себя не выдать по глупости. Но Курьян не знал главного: Кирилл был нужен Киевской Руси. Без него все могло пойти в совершенно в другом направлении. Конечно, новый путь мог оказаться и более удачным, но этого никто не мог сказать наверняка. Так что нет, друг мой, подумал историк, придется мне идти до конца. И не мне одному.

– Вот что, – наконец кивнул он. – Сделаем так, как ты сказал. Но внесем некоторые изменения.

– Какие? – Мужики склонились над столом.

– Курьян, ты поедешь со мной. Одному мне не справиться.

– Если так нужно… – было видно, что здоровяк не был в восторге от этой идеи, однако спорить не решился.

– И еще. Убегать мы не станем.

– Как?! – Курьян отшатнулся, но историк схватил его за рукав и притянул к себе.

– А вот так. Будешь делать, как я говорю. Кирилл вез нашему князю важные новости, от которых зависят многие жизни. Не доедет он – не получит Владимир весточки, а там, того и гляди, кровь прольется человеческая. Мы ведь не хотим этого?

– Откуда тебе все это известно? – Михайло нахмурился и раздраженно шикнул на Курьяна, который попытался возмущаться такому неуважительному к себе отношению.

– Он рассказал. – Марсель кивнул в сторону мертвеца. – Еще он предлагал мне с ним отправиться к князю, так что мы, можно сказать, выполним последнюю волю покойного.

– А если князь поймет, что мы самозванцы? – спросил Курьян. – Даже если нам удастся провести этих мавров… Представляешь, что с нами тогда будет?

– Значит, нужно сделать так, чтобы он ничего не понял, – отозвался Марсель, в голове которого уже начал вырисовываться план действий. – Не переживай, со мной не пропадешь.

– Ну, конечно, – усмехнулся мужик. – Ты ведь у нас знаток традиций.

– А я и не должен им быть, – возразил историк, не обращая внимания на ироничный тон друга. – Кирилл ведь им не был, верно? А что говорить Владимиру, я и так знаю, не бойся.

– И что же?

– А вот это не твоего ума дело. Не обижайся, придет время, и ты обо всем узнаешь.

– Надеюсь…

В помещении повисла тяжелая тишина. Каждый думал о своем. Марсель – о том, как обмануть бдительную охрану и сделать так, чтобы князь не изменил решения о крещении Руси. Курьян – о том, что не выдержит долго без медовухи. Ну а Михайло совершенно не к месту сожалел о том, что селище лишится, пусть и на время, единственного, кто мог совладать с бабами. Наконец историк решительно поднялся и взял в руки маску.

– Значит, так тому и быть. Вы сейчас идете по домам, а утром, на самом рассвете, чтобы были здесь оба.

– Так я вроде бы… – Староста растерянно развел руками в стороны.

– Переночуешь где-нибудь, – нетерпеливо нахмурился Марсель. – Ты, Курьян, возьми с собой только самое необходимое. В седле тебе приходилось сидеть?

– Управлюсь как-нибудь, – буркнул мужик.

– Хорошо. Значит, берешь с собой что нужно и ждешь у ворот. Михайло, ты будь готов организовать нам почетные проводы, чтобы ни у кого и мысли не возникло о том, будто что-то пошло не так. Помнишь, как встречал гостей дорогих? Вот, и проводишь не хуже.

– Сделаю.

– Потом будет самое сложное для тебя. Когда мы уедем, никого не пускай в избу. А когда все разойдутся, похорони покойника. Найди укромное место и сделай так, чтобы никто его не нашел.

– А ты?

– Что – я?

– Что остальным сказать по поводу твоего исчезновения? Люди ведь не слепые, спрашивать начнут.

– Скажи, что нет меня больше. Уехал. Вспомнил, откуда и кто такой, – и уехал домой.

– Ни с кем не попрощавшись? – удивился староста. – Не поверят.

– Сделай так, чтобы поверили. Скажи, что человеком я оказался поганым, или что окончательно с ума спятил. Бешеная баба меня покусала. Придумай что-нибудь.

– Добре.

В голосе Михайло не было уверенности, но Марсель подумал, что он сделает все как нужно. Несмотря на то что староста никогда не отличался особой смелостью, мужиком он был хозяйственным, и, если дело касалось доверенного ему селища, всегда старался сделать все лучшим образом, иногда даже в ущерб собственным интересам.

– Тогда обнимемся, потому что утром у нас не будет такой возможности, – неожиданно расчувствовался историк, представив, чем рискуют его друзья ради призрачного дела, суть которого была понятна только ему одному.

После этого Марсель надел маску, опустил на лицо капюшон и проводил мужиков до двери. Выглянув во двор, он кивнул Мусе и вернулся в дом.

– Спать? – окликнул его телохранитель.

– Спать, – не оборачиваясь, ответил он и захлопнул дверь.

Снова оказавшись в доме, Марсель вдруг почувствовал, что его начинает колотить. Уверенность, с которой он только что объяснял друзьям положение дел, исчезла, и теперь ему самому требовался человек, который мог бы его успокоить. Однако такой роскоши он не мог себе позволить, и поэтому, сделав несколько глубоких вдохов, постарался взять себя в руки. Соседство покойника беспокоило его меньше всего. Только один раз он подошел к телу и на всякий случай попытался нащупать пульс, однако тут же махнул на это дело рукой – Кирилл был мертв, в этом не было никаких сомнений.

* * *

В том, что этой ночью не уснет, Марсель даже не сомневался. Слишком многое ему нужно было обдумать. Историк сильно жалел о том, что у него не было возможности пробраться в избу – записная книжка очень пригодилась бы ему. Он не привык держать в голове большие объемы информации и поэтому боялся забыть какую-нибудь важную деталь в самый ответственный момент. Итак, что он знал? Крещение Руси должно было вот-вот состояться. Так, во всяком случае, было принято считать в научных кругах. Правда, существуют данные о том, что христианство появилось здесь намного раньше, но у него не было возможности проверить верность таких утверждений. Перед тем как принять православную веру, Владимир встречался с представителями других конфессий, но или они его чем-то не устроили, или Кириллу удалось внушить ему мысль о том, что его вера чем-то лучше. После этого… Марсель изо всех сил пытался восстановить в памяти обрывочные воспоминания, но они никак не желали складываться в цельную картинку. Князь вроде бы должен жениться на дочке императора. Или на сестре? Точно – на сестре. Или не должен был? Черт, забыл все. И вообще, кому крещение было нужно больше – Владимиру или самой церкви? Военные походы, Византия… Что же там было дальше?

– Нет, не помню, – проговорил вслух историк, закрывая глаза и делая глубокий вдох. – А может, и не нужно мне ломать голову? А, как ты считаешь?

Марсель обратился к Кириллу, словно тот мог его слышать.

– Ты хоть знал о том, для чего все это и к чему приведет? Сомневаюсь. Хотя…

Историк пожал плечами и с сожалением посмотрел на священника. Какой была его последняя мысль перед смертью? Может быть, он сожалел о чем-то? Или, возможно, просто испугался? Он ведь в первую очередь был человеком из плоти и крови. Марсель редко сталкивался со смертью и тем более никогда никого не убивал. И хотя его вины в преждевременной кончине Кирилла не было, он все равно чувствовал ответственность за произошедшее. По большому счету, если бы не его присутствие, посланник греческой церкви, скорее всего, просто лег бы спать, а утром продолжил бы свой путь. Его роль в истории сложно было переоценить, и Марсель чувствовал себя, как путешественник во времени, случайно раздавивший какого-нибудь древнего таракана и теперь уверенный в том, что в мире в результате его оплошности произойдут катастрофические изменения. Возможно, в чем-то он был прав. Если еще вчера его участие в историческом процессе ограничивалось скромным селищем, в котором он повелевал разве что несколькими скандальными бабами, то теперь ситуация изменилась, причем не в лучшую сторону. Марсель, несмотря на академическое образование и годы исследовательской работы, имел слишком смутное представление о том, как в действительности обстояли дела в Киевской Руси. Источники, изучением которых он занимался всю осознанную жизнь, оказались не то чтобы лживыми – нет, в них были зерна истины. Но они были слишком поверхностными, как если бы студент филологического факультета взялся своими словами объяснить принципы высшей математики. Ему приходилось постигать все заново путем проб и ошибок, и к настоящему моменту он мог похвастаться только тем, что начал адаптироваться к окружающей его действительности. И тут – такое. Можно сказать, что он перескочил сразу через несколько уровней, прошел экстерном курсы, в которых читали лекции о государственном устройстве страны, нравах, царящих в ее правящих кругах, их приоритетах и планах на будущее.